Телохранитель

В другой раз она читала в метро книгу на английском «The Catcher in the Rye».

– Это про что? – спросил Ховрин, удивившись, что так вот запросто можно читать книгу на чужом языке.

– Это «Ловец во ржи» или «Над пропастью во ржи» – так переводится по-русски. Неужели не читал?

– А вот и читал, – буркнул Ховрин. – Юрик Васильев мне давал, одноклассник. Там про одного мудака, он всю книгу ноет, ноет, все ему не так. Читаешь, и так и хочется ему, извините за выражение, дать по ебалу! У нас точно такой парнишка был в классе – Жора Шишкин – тоже полный мудак: вечно херню какую-то нес. Извини за выражение, но по-другому и не скажешь. Впрочем, одна фраза в этой книге мне понравилась: «Вокруг были одни подонки. Честное слово, не вру». Вот уж очень точно сказано! Это про тот ваш дурацкий клуб «Барракуда» очень соответствует…

Катя только усмехнулась. Тут Ховрин, пожалуй, был прав.

В пятницу Ховрин пошел потусить со знакомыми по школе девчонками (Юлей и Наташей) уже в заведомо нормальный ночной клуб «Орион». Там был очень хороший диджей. Немного выпили, потанцевали. Образовалась компания, туда затесался и парень постарше, уже лет двадцати восьми, бизнесмен, которого звали Дима, тоже с подружкой-студенткой Ириной, и еще один студент Петя, которого там же склеила Наташа и потащила за собой. Он чем-то ей понравился. Бизнесмен Дима был немного гоповатый, приехавший явно откуда-то с периферии, вроде как с Липецка, у него даже был особый прикольный липецкий говорок, а Петя, напротив, имел вид человека образованного, хотя тоже откуда-то приехал.

– Ты сам-то на кого учишься? – спросил его Ховрин.

– У меня специальность «Электронная разведка и защита», но я не хочу идти по ней работать – хрен за границу выедешь, а у меня мечта когда-нибудь увидеть пирамиды. И вообще мир посмотреть. А ты как?

– Да никак. Через месяц в армию.

– Работаешь?

– Пока охраняю одну девчонку. Родители считают, что ей опасно одной ходить из школы домой.

– Как это? – удивился Петя.

– По статистике Россия входит в десятку самых опасных стран мира. Сто пятьдесят тысяч криминальных смертей в год по стране. Питер, понятно, в лидерах.

Петя с ним не согласился:

– Да ладно тебе: Питер еще безопасный город. У нас учится парень из Владика: там вообще вечером лучше не выходить, еще как-то по центральным освещенным улицам пройти можно, но если зашел куда потемнее – все! – шанс получить по мозгам очень высок.

– А что так?

– Там у них исторически очень много гопоты! Другой парнишка – из Тольятти – рассказывал: у них по одному гулять вообще не выходят, идут шоблой – иначе изметелят. В Сочи, напротив, свои особенности. Летом приезжают чеченцы целыми автобусами погулять. Женщину могут облапать прямо на улице, даже если она идет с парнем или с семьей. Накидываются, как волки, всей стаей – не отобьешься. Так что нигде не безопасно…

Из-за грохота музыки они орали, поэтому в разговор встрял услышавший это бармен, довольно крепкий мужичонка лет трицати пяти стриженый под полубокс:

– Везде по-разному, парни. Я несколько лет лет назад был у родственников в Братске, не гостил у них лет десять и вот приехал. И там я понял: Россия умерла, или же медленно умирает, находится в агонии. Это стал город таксистов и бандитов. В магазин местные ездят на такси – оно очень дешевое, потому что можно не дойти: могут ограбить или даже убить. Посреди бела дня с меня попытались снять дубленку. Это были какие-то люди подполья – говорят, такое было сразу после революции. Я отбивался от них словно от диких зверей, причем мерзких – вроде гиен: они разлетались с визгом, издавая какие-то нечеловеческие звуки. За все время не видел ни одного трезвого мужика. В городе стоит страшная вонь от заводов – реальный запах Апокалипсиса, ада. Там надо было ходить в ватнике или китайском пуховике, чтобы никто не обращал внимания, но в том случае человека могут просто отлупить в качестве тренировочной груши. Влияние Китая там ощущается буквально во всем. Однако во всей этой деградации имеется один положительный момент: там на трех женщин приходится всего один мужик, поэтому выбор женщин просто колоссальный: ебать-не переебать! Часто один мужик живет с чьей-то женой и с ее дочерью и от обеих имеет детей. В городе ощущается огромный дефицит любви. Поэтому много лесбиянок. Вокруг же – нищие деревни. Мертвых не регистрируют, получают на них пенсию и пропивают. Но там, где лес еще сохранился, природа красивая невероятно.

Петя же заключил:

– Зависит, все-таки, от тех, кто там живет. Я вот к себе на родину езжу каждый год. И у нас нормальный городок, чистый, спокойный, люди доброжелательные. А в Питере привыкли гадить под себя и никак не могут отвыкнуть. Но я считаю: медленная эволюция все-таки идет, и лет через пятьдесят и у нас все будет цивильно…

– «Жаль только жить в эту пору прекрасную не доведется ни мне, ни тебе»… – процитировал на это бармен какого-то классика.

Там же, в клубе, Ховрин познакомился с некоей Алиной, которая пришла туда с двумя подружками. Денег у Ховрина было предостаточно, он заказал коктейлей на всех, еще и дамских сигарет купил девчонкам, и все его тут же и полюбили. Правда он уже полпервого ночи начал засыпать, несмотря на громкую музыку и постоянный гвалт. Его расталкивали, он снова задремывал. Вышли с Алиной на свежий воздух под моросящий дождь, взяли такси. Поехали к ней. Минут разве что десять позанимались сексом прямо в прихожей на полу, потом рухнули на диван спать. Утром, увидев рядом спящую, аппетитно раскинувшуются Алину, Ховрин начал к ней приставать. Потом, после секса, его снова бросило в дрему. Проснулись аж в начале двенадцатого. Алина коснулась под одеялом у него внизу живота, пробежала пальчиками по паху, с некоторым разочарованием спросила:

– Не хочешь еще? Ну, ладно, тогда я пойду – приготовлю завтрак… Спи пока.

Она надела халат, нашарила ногами тапки в виде собачек и пошла на кухню. Там с шипением полилась вода, хлопнула дверца дверь холодильника. В окно заглянуло солнце, ударило прямо в глаза. От него было не закрыться. Пришлось и Ховрину просыпаться. Долго ужинали, глядя клипы на клипы «МузТВ». После ужина Ховрин поехал к себе.

Получив примерно в час дня сообщение от Данилова: «Приезжай ко мне домой», Ховрин тут же и понесся туда, вспомнив, что вроде был звонок еще и раньше, но он его пропустил. «Вот, блин!» Дверь открыла Валентина.

– Не мог все утро до тебя дозвониться, – сказал с упреком Данилов. – Телефон, что ли, дома оставил?

– Звук выключен. В пятницу заставили выключить, а включить забыл. Был на последней медкомиссии от военкомата. Ходил по врачам. Смотрели анализы. Проверили на все возможные инфекции, даже на сифилис и гонорею, на все гепатиты и СПИД, – сказал Ховрин.

– И ничего у тебя не нашли? – съязвил Данилов. – Даже сифилиса?

– Нет.

Валентина вдруг как-то странно взглянула на Ховрина. Словно уколола в область желудка.

На следующее утро она позвонила:

– Витя, можешь заехать? Есть дело.

– Когда?

– Через час.

– Ладно.

Добрался и раньше. Открыла сама Валентина. Она была в домашнем платье, сквозь ткань которого четко проступали торчащие соски – лифчика на ней явно не было. Кивнула:

– Заходи. Вот тапки.

– А где Сергей Николаевич? – спросил Ховрин, стягивая ботинки.

– В Москве. Утром уехал рано. Приедет поздно вечером. Как обычно – на последнем «Сапсане».

Прошли в большую комнату-гостиную, сели за стол. Стояшая на столе ваза была полна клубники.

Валентина рассеянно взяла из вазы клубничину, осмотрела ее, положила назад, потом сказала:

– Я давно перестала пить противозачаточные таблетки, но ничего не происходит – беременности нет. Это меня пугает. У моей подруги родился сын, сейчас ему полгодика. Я подержала его на руках и поняла, что мне нужно больше всего в этой жизни. Я очень хочу ребенка. Иначе я просто сойду с ума.

Она сжала губы, сквозь них процедила:

– Все просто. Мне нужен ребенок, а время уходит. У Данилова детей уже не будет, да и есть уже двое, а у меня еще нет. Для меня это самое главное. Пусть будет от тебя.

Ховрина бросило в жар.

– У вас же, я видел, камера стоит в прихожей.

– У него стоят камеры во входной двери и в коридоре, но я отключила роутер. Бывает, что он и сам отключается. И нередко. Можно думать на что угодно. Кроме того, смертельная опасность возбуждает, не так ли? Ты знаешь об этом?

Ховрин замахал на нее руками:

– Это кому как. Женщин, может, и возбуждает, но у мужика член запросто может не встать!