Клауди

Егор подозвал к себе Фоста.

– Я тут решил, что это отличное место для слежки. Будем дежурить по четыре часа, только Света сюда не входит, она будет управляться внизу. Начинаешь ты. Без возражений?

– А куда деваться?

– Ну да, выбор не велик.

Егор спустился, заперев дверь на засовы, а жена помогла ему подвинуть шкаф (для своей же безопасности). Вскоре Егор заколотил окна имеющимися здесь немного прогнившими досками, молотком и ржавыми гвоздями, которые он выдернул из самодельной лавки (работа явно непонимающего в этом деле человека).

Он настолько увлекся, что и не заметил, как пришло время его дежурства. Он поднялся наверх. Фост сидел, облокотившись о перегородку, и смотрел вдаль на холмы, явно о чем-то мечтая.

– Можешь идти, я тебя заменю.

– Уже время? – удивился Фост, словно и не заметил, как оно прошло.

– Ну да.

– Хи, а я и не заметил. Замечтался.

– О чем же, можно спросить?

– Хочу после всего этого увидеть тот мир, ведь все, нарисованное в голове моим воображением, по вашим словам, не укладывается в уме. Все настолько странное, чужое. Так хочется посмотреть весь мир, разных людей. Это, наверно, так весело! – мечтал он.

– Ты прав, это весело.

Фост пошел вниз, а Егор остался наедине с мыслями, которые не давали ему покоя.

«Этот мальчик (таковым считал его Егор) так молод, а уже в опасности. Как все-таки ему не повезло, – сочувствовал он. – Такие мечтания, а сам даже не знает, доживет ли до утра или, хотя бы, вечера. Жизнь настолько не справедлива и сурова! Все неправильно – не так, как должно быть, хотя, кто я такой, чтобы думать об этом!»

Слеза потекла по его щеке. Фост был для него как сын, правда, он годился ему в младшие братья – у него ведь нет детей и у Егора нет детей. Он постоянно думал и мечтал о детях целый день, совсем забыв, что еще вчера вспоминал об Артуре, он все забыл, даже тот мир, где столько было прожито и пережито, потихоньку гас в его воспоминаниях, грозя исчезнуть навсегда. Чувства, в основном, не обманывают, возможно, они его не обманывают, и он погибнет, а может, и нет, может быть, что они специально нагнетают тревогу.

Он сел на то место, где сидел Фост. Там лежали доски и кирпичи, сложенные в подобие стула, застланные невесть откуда взятой соломой. Егор наблюдал за улицами, немного выглядывая за ограду, иногда поглядывая на холм, находящийся невдалеке от него, но кажущийся ему недосягаемым, не реальным. Он замечтался, это место уже не казалось как прежде страшным, жестким и суровым – оно казалось романтичным, очень приятным, навивающим воспоминания детства.

– Егор, ты не сильно занят? – спросил внутренний голос.

– Нет, а что?

– Да вот я уже тут целый день молчу, аж не комфортно стало мне.

– Давай поговорим, у меня уйма времени, – предложил Егор.

– А давай. Я давно хотел тебе рассказать…

– Что именно? – спросил Егор.

– Помнишь, я часто злым становился?

– Конечно, такое не забудется!

– Ты еще поделать ничего не мог.

– Помню, а что, что-то не так?

– В общем, я не знаю, как тебе сказать…

– Да уж как-нибудь говори.

– Я отсюда! – сказал дрожащим голосом отец.

Егор закачал головой, улыбаясь кончиками губ.

– В смысле, отсюда? – не понял или не хотел понимать Егор.

– В прямом смысле, сынок. И ты отсюда…

– А мама?

– Нет, она не твоя мама. Она, понимаешь ли, не могла иметь детей, вот поэтому и согласилась жить с нами. Она не твоя мама. Твоя мама погибла при очередном нашествии, поэтому я и решил бежать с тобой.

– А почему не бросил?

– Кого? – не понял отец.

– Меня.

– Как бы я тебя бросил?

– Так, а как это все получается?

– Вот так вот и получается! Как я понимаю, я первый, кто бежал отсюда.

– А почему не вернулся?

– Я рехнулся?

– Нет, но ты ведь мог спасти других. Ну, то ладно, а как ты выбрался? – спросил удивленно Егор.

– Когда оно засыпает, то есть несколько часов времени, когда ворота открываются.

– Как ты догадался?

– Я не догадывался. Каждый пытался бежать, и я в том числе, и мне просто повезло.

– Хм… а почему раньше не сказал?

– И что бы я услышал или увидел от тебя? Путевку в психушку? Усмирительную рубашку?

– Наверное, да, – горько осознал он. – А что с памятью?