Край

– Пять? – уточнил Михалыч.

– Сотни, тысячи, – Платон широко расставил руки, будто хотел охватить это невообразимое количество воображаемых бутылок. – Миллионы!

– Не могу.

– Мы поможем, – пояснил Платон, – сырье найдем, людей привлечем, техникой обеспечим. Нужно наладить массовое производство, понимаете?

– Понимаю.

И Михалыч снова замолчал, будто ему мучительно сложно говорить, так невыносимо, что его карликовых сил хватало не более чем на три слова. Платон внутренне выругался, предчувствуя, что разговор в подобном ключе будет тянуться вечность.

– Дайте, пожалуйста, список сырья, необходимого для приготовления настойки. Вы же можете?

Платон ожидал встречного вопроса «А зачем мне это надо?», но Михалыч без затей сказал:

– Хорошо.

Слишком легко, подумал Платон. Так не бывает.

– Нужен полный рецепт, – уточнил он.

– Хорошо.

Правый глаз Михалыча, до того скакавший без останова, замер и уставился на муху, продолжавшую храбро бегать по столу, несмотря на то, что Платон уже безуспешно пытался от нее избавиться перед приходом стеклодува.

– Пожалуйста, – повторил Платон, не веря своему счастью, – запишите и принесите рецепт.

Михалыч вроде бы понял, кивнул и задом попятился из кабинета.

Едва Платон успел по телефону заказать Наталье кофе и положить на место трубку, как дверь снова без стука открылась, и стеклодув опять появился на пороге, держа в руках промасленный листок в клеточку с оборванным уголком.

– Вот.

«Как-то слишком быстро», подумал Платон, осторожно взял бумажку двумя пальцами и прочитал каракули, по недоразумению заменявшие Михалычу буквы. Видно, ему не часто доводилось писать. Платон прищурился и с подсказками разобрал верхние строчки.

Надо признаться, что часть позиций в рецепте настойки удивили, и он решил, что, если дело выгорит, полный состав указывать на этикетке не следует.

– И из этого всего… – он показал на список, – получается это? – он указал на еще не спрятанную в портфель настойку.

– Ага.

– Любопытно, – Платон с неудовольствием заметил, что говорит такими же короткими рублеными фразами, как и стеклодув. – Это можно вычеркнуть или заменить?

Михалыч посмотрел на пункт, куда указывал палец Платона.

– Никак невозможно!

– Плохо, – заключил Платон и отпустил Михалыча, по нахлынувшей усталости чувствуя, как выматывает общение с этим странным человеком.

К счастью, пришла Наталья и принесла на подносе кофе. Когда ставила чашечку на стол, Платон оценил мастерски удаленные кутикулы и идеальную форму свежеокрашенных в нежно-голубой цвет ногтей.

Он положил перед собой лист с рецептом, просмотрел список ингредиентов, мысленно прикидывая, где и у кого можно приобрести компоненты. По всему выходила не самая простая задача, в которой еще требовалось решить вопрос финансирования.

Пугал и сам автор этого безобразия – Михалыч. Таилось в нем что-то жуткое и несуразное, отчего общаться с ним хотелось, как можно, меньше, но получалось, что первое время придется держать его на роли главного технолога. Странной казалась та легкость, с какой Михалыч поделился рецептом со случайным человеком, пусть и руководителем. Не довелось прибегнуть ни к кнуту, ни к прянику, и оставалась непонятной выгода для самого стеклодува.

Но главный вывод заключался в том, что наливку невозможно произвести вне института.

Следующие дни Платон потратил на вхождение в курс дел по НИИ. Кольцов, как и обещал, провел экскурсию по всем этажам, представляя руководителей и вкратце описывая работы, закрепленные за группами. Платону с его экономическим образованием половина произносимых терминов казалась бессмысленной, но он предпочитал руководствоваться принципом «молчи – за умного сойдешь» и делал вид, что внимательно слушает, время от времени вежливо кивая. Сотрудники смотрели на нового человека из руководства с безразличием или настороженностью, к чему Платон привык за годы в инспекции и относился равнодушно.

В действительности его интересовала только группа Тальберга, но Кольцов представил ее последней, когда они побывали во всех прочих закутках и лабораториях.

К удивлению Платона, кроме главного корпуса в состав института входило довольно большое число вспомогательных зданий и сооружений, о существовании которых он догадывался, но недооценивал серьезность масштабов.

– Наша группа по получению краенита, – сообщил директор перед тем, как открыть дверь. – У нас на нее большие планы.

Платон, прочитал на табличке «рук. Тальберг Д. Б.» и сказал:

– У нас тоже.

Кольцов вежливо постучал и вошел. Для него последние три дня составляли сплошную полосу стресса, и он, периодически поглядывая в зеркало, заметил, что седеет и лысеет еще быстрее, чем обычно. Сопровождая по кабинетам Платона, он переживал, чтобы в очередной лаборатории не оказалось какого-то непотребства, на которое в обычные времена никто и внимания не обращал, например, игра в карты в обеденный перерыв или несанкционированное празднование дня рождения. Кольцов через Мухина попросил работников обедать в специально отведенных местах, а не как обычно, чтобы не портить научную атмосферу крошками и битой скорлупой, лежащими подле электронных внутренностей очередного агрегата.

Убедившись, что все в порядке, Кольцов выдохнул с облегчением, пропустил вперед Платона и продолжил представлять сотрудников:

– Руководитель группы – Тальберг Дмитрий Борисович. Один из лучших специалистов в физике Края.

Тальберг стоял возле установки и объяснял Устрицыной, чего они хотят добиться от ее оптического концентратора. Рыжеволосая Настя слушала внимательно и подтвердила то, о чем Тальберг и так догадывался, – тот экземпляр, что отдал им Харламов, относился к первому поколению и от подобной реализации они год как отказались, не сумев добиться устойчивой работы. Но и те концентраторы, которыми они всей группой занимались в последнее время, были не совсем пригодны для их нужд, и потребуется разработка новой модели под конкретную установку. Радовало, что окончательное световое пятно, по расчетам Устрицыной, не превысит десятой части миллиметра.

Услышав голос Кольцова, Тальберг замолчал, поднял глаза и неприятно удивился, заметив Платона.

– Как же, знаем, помним, скорбим… – съязвил Платон. – Видели недавно, как он капкан для зайцев презентовал.

– Небольшое досадное происшествие, не предусмотренное программой, – тарахтел Кольцов. – Место добычи краенита теперь превентивно ограждается сеткой, но повторных инцидентов пока не случалось, так что мы склонны расценивать тот случай, как единичный эпизод, о котором стараемся не вспоминать.

– Не похоже, что стараетесь, – Платон показал на зайца. – Напротив, напоминает гордый охотничий трофей.

Кольцов с ненавистью уставился на Тальберга, тот, в свою очередь, посмотрел на Саню, который сконфузился и согласился, что принести чучело в институт – не лучшая затея.

– Сейчас работаем над повышением производительности установки, чтобы построить новую улучшенную версию, – объяснил Кольцов. – Мы усилили группу новыми специалистами, они как раз входят в курс дела.

Платон протянул Тальбергу руку, сделав вид, что общается с ним впервые в жизни.

– Приятно познакомиться.

Тальберг молча ответил на приветствие, пытаясь понять, что происходит и чем ему грозит.

– Думаю, нам еще предстоит тесная совместная работа, – сухо сказал Платон. – У нас большие практические планы на ваше изобретение.

Он вышел из лаборатории, Кольцов на секунду задержался, и строгим шепотом напомнил Тальбергу: