Фабрика #17

Поздним вечером в подъезде раздалось жалобное мяуканье. Сообразил, что вернулся кот Нины Григорьевны и исполняет серенады под опечатанной дверью. Сжалился и вышел на лестничную клетку с куском дешевой колбасы.

Барсик при виде Коренева зашипел, но брошенную еду загреб лапой к стене, повернулся спиной и съел с громким урчанием. Попытался пригласить его в квартиру, но кот с подозрением оценил распахнутый дверной проем, мяукнул и удалился, покачивая задом.

Утром едва не проспал будильник. На ходу съел бутерброд с остатками колбасы, накинул на плечо рюкзак и собрался бежать на вокзал.

На пороге стоял Знаменский и тянулся рукой к звонку.

– Доброе утро! Спешите? – поинтересовался Денис Иванович, разглядывая рюкзак.

– На поезд опаздываю…

– Отлично! – обрадовался Знаменский. – Подвезу вас на транспорте, обязательно успеете.

Выбора не было, и Коренев потащился за следователем.

– Я к вам мимоходом заглянул, хотел еще раз осмотреть место убийства, вдруг какие-то мелочи остались упущенными, – рассказывал Знаменский во время поездки. – Радует, что в прессу не просочилось, они раздуть могут, мама не горюй. У нас на маньяках любят шум делать. Жития бы не стало. Нервирует, знаете ли, когда пытаешься работать, а тебя донимают – где подозреваемые? кто убийца? К концу года показатели по раскрываемости обеспечивать нужно, но не хочется же вешать на первого попавшегося, потом ночью плохо спится – страшно не то, что невинный попал за решетку, а то, что убийца ходит на свободе.

Если бы Коренев умел краснеть, он бы стал пунцовым.

– А у меня никаких зацепок нет, – продолжал следователь. – Жила безобидная старушка, никого не трогала, пирожки с вишнями пекла. Кто-то пришел – и готово: три ножевых ранения, плюс измывательства над трупом. Самое интересное, мотивации нет. Судя по всему, из квартиры ничего не пропало, хотя деньги лежали в кошельке на полке в прихожей – бери-не хочу. Никакого разумного мотива. Впрочем, при жажде материальной наживы над трупом не издеваются.

Коренев молчал. Он и сам не видел логики в убийстве Нины Григорьевны.

– Случайно не задолжали ей под процент? – пошутил Знаменский. – Было бы намного проще. Шучу, шучу… У нас, как у врачей, нельзя ничего принимать близко к сердцу. В качестве защитной реакции вырабатывается цинизм. Когда каждый день имеешь дело со смертью, начинаешь о ней шутить…

– Проехали, – Кореневу не хотелось развивать тему.

– Настаивать не буду, – согласился Знаменский. – Кстати, вы знали, что с месяц назад Нина Григорьевна посещала нотариуса на предмет возможности оформления завещания?

– Наверное, на внучку хотела отписать, на Тамарку…

– Не угадали. На вас, – следователь взглянул на растерянного Коренева и улыбнулся. – Но ей объяснили, дети и внуки через суд квартиру вернут на правах прямых наследников, и вам ничего не светит.

– Мне и не надо, я бы не согласился.

– Верю, но это показывает, что старушка и впрямь хорошо к вам относилась, – Знаменский не переставал улыбаться. – Но в вашем случае проще жениться на Тамаре Дмитриевне и переехать к ней в столицу.

– Вам и такие подробности известны?

К щекам прилила кровь.

– А как же? Не лыком шиты, можем, когда захотим, – похвалился Знаменский. – Да не удивляйтесь вы так, Тамара к нам приходила на опознание и сообщила, где остановилась. Она ваш адрес дала.

Коренев поперхнулся и закашлялся.

– Откуда вы знаете, что мы с Тамарой состоим в… некоторых отношениях? – спросил сквозь кашель.

– Предположил и, вижу, попал в точку. У меня интуиция развита, я в карты никому не проигрывал. Впрочем, в азартные игры не играю, не люблю.

– У меня ощущение, будто меня подозревают.

– А как же! Мы все возможные версии проверяем, но можете быть спокойны – вы на роль маньяка-убийцы плохо подходите, да и мотивов у вас нет, хотя на ноже только ваши «пальцы» и Нины Григорьевны. И Виталию Семеновичу мы позвонили, он подтвердил, что вы в баньке парились, персонал вас узнал. Главный редактор «Вечернего города» – Иван, забыл фамилию – дал на вас отличную характеристику, как на исполнительного и одаренного сотрудника без вредных привычек. В общем, можете спать спокойно, а вот мне теперь гораздо хуже, ведь я остался без подозреваемых.

Он покачал головой, словно призывал посочувствовать, что Коренев оказался не преступником, а честным человеком.

– Знаете, о чем думаю? – продолжал Знаменский. – Вы упоминали, Нина Григорьевна забыла дверь закрыть, когда к вам в гости приходила…

– Да, – подтвердил Коренев. Он не понимал, к чему идет разговор. – Она так сказала перед тем, как уйти.

– Оценочное время убийства попадает на момент вашего отъезда с другом в баню. Вероятно, наш неуловимый маньяк воспользовался рассеянностью вашей бабушки…

– Она не моя.

– Фигура речи, – не смутился Знаменский. – Убийца проник в квартиру через оставленную открытой дверь, пока вы кушали пироги, а после вашего ухода – или даже во время – напал на Нину Григорьевну.

Получается, пока двери закрывал и спешил к Виталику, старушку резали заживо? Бр-р-р!

– Вы, кстати, подозрительных звуков не слыхали?

Если и было что-то, в тот момент не обратил внимания, а теперь, естественно, ничего не мог вспомнить.

– Возможно, оно и к лучшему, – сказал Знаменский. – Если бы решили помочь бабушке, вероятно, стали бы следующей жертвой. Против опытного маньяка с ножом шансы выстоять невелики.

Коренев осознал, насколько близко был к смерти.

– Куда едете? – поинтересовался Знаменский, когда они подъезжали к зданию вокзала.

– По личному вопросу.

Как рассказать о цели поездки человеку, далекому от литературы? Следователь, наверняка, сочтет психом.

– Что-то вроде литературного форума о трудностях начинающих писателей.

– Надолго?

– На пару дней. Какие-то проблемы?

– Идет следствие, и хотелось бы иметь вас под рукой на случай, если понадобится дополнительная информация, – пояснил следователь. – Оставайтесь на связи и сообщайте о долговременных перемещениях по телефончику, который я вам оставил. Кроме вас, у нас других свидетелей нет.

Пришлось пообещать. Знаменский тем временем припарковался у здания вокзала.

– Кстати, – вспомнил он. – По нашей базе данных мы нашли подобный случай. Жертву также закололи ножом и вырезали язык. Почерк тот же, но произошло это двенадцать лет назад.

Вот он, подходящий момент сообщить о Логаевой. Потом дошло: если Машенька связана с тем случаем, полиция и так прекрасно осведомлена.

– В тот раз никого не нашли, следствие зашло в тупик, несмотря на наличие непосредственного свидетеля, – добавил Знаменский и объявил: – Приехали!

Часы показывали десять минут до отправления! Коренев схватил рюкзак и побежал к вокзалу, надеясь на чудо. Чуда не случилось – у касс его ждала бесконечной длины очередь. Взрослые переругивались и выясняли, кто где стоял. Дети с криками бегали под ногами и получали нагоняи за чрезмерную активность.