Сны Великого Моря

Неожиданно все взорвалось, из середины бассейна взметнулся столб пламени. Марина отпрянула назад. Из растаявшего в воздухе бело-голубого дыма вынырнул изрядно потрепанный Кэрсо-Лас с бездыханным телом Яны на руках.

– Что случилось?! – испугалась Марина.

– Я не учел, что она огонь, – поморщился Кэрсо-Лас, вытащив из ничего диван, уложил на него девушку, – Арлоста! – прохрипел он, падая на колени.

На Марину, откуда ни возьмись, свалился его плащ.

– Накрой ее, согреется, придет в себя, – похоже, говорить ему было трудно, тяжело дыша, он вцепился в спинку дивана, уронив голову вниз.

– А с тобой все будет в порядке? – неуверенно спросила Марина, укрывая подругу.

На него было страшно смотреть, обожженные руки, судорожно сжимающие подлокотник дивана кровоточили, серебристая кольчуга потемнела от мельчайших частичек сажи, кончики волос обгорели, а когда он обернулся, стало видно, что вся левая половина лица представляет собой сплошной ожог.

– Конечно, я бессмертный, – вымученно улыбнулся Кэрсо-Лас.

Марина присела рядом, осторожно провела ладонью по его обожженной скуле, в пальцах запульсировало тепло. Она закрыла глаза, поймав в себе волну живительной энергии, легко направила ее вовне.

Кэрсо-Лас глухо застонал.

– Больно? – почувствовав, что он вот-вот окончательно ослабеет, Марина крепко прижала к себе его голову.

– Уже нет, – еле выговорил он, – как ты это делаешь?

– Я гашу огонь внутри твоего тела, – Марина открыла глаза, отняла от его лица свою, словно приклеившуюся ладонь, под которой более не обнаружилось ничего похожего на ожог, не осталось даже следа. – Давай сюда руки, давай, отцепись, – она аккуратно высвободила диванный подлокотник от его цепких пальцев, словно безвольный манекен развернула его самого на сто восемьдесят градусов, прислонив к спинке дивана. – Потерпи еще чуть-чуть…

Его ладонь в ее ладонях и темно-синяя бездна столкнулась с прозрачно-голубой высью, на секунду обе силы скрестили шпаги, будто оценивая насколько они могут быть опасны друг для друга. Оценили. Они не антагонисты, не соперники. Уже набравший мощь полыхающий изнутри ураган безропотно дал проглотить себя сметающей все на своем пути штормовой волне живительной прохлады.

На другой руке раны затянулись сами собой, Кэрсо-Лас изогнулся буквой зю и отключился.

– Чем вы тут занимаетесь? – сонно спросила Яна, выглядывая из-за спинки дивана.

– Что за садизм такой?! – вдруг рассвирепела Марина, – Ему можешь рассказывать, что ты не специально, что не со зла, смотри на меня, тебе говорю!!! – в темно-синих глазах бушевал девятый вал.

– Тебе то что?! – грозно вспыхнула сплошная стена черно-красного зарева, – Пусть почувствует какого это! Ему жаль, велико оправдание! – Яна говорила тихо и очень зло.

От напряжения вокруг трещали искры, Марина же, напротив, орала так, что дрожали стены.

– И что легче стало?! Это тебе вернуло твою память или, быть может, дало возможность повернуть время вспять?! Что-то изменилось?! Тогда какого дьявола!!! Он мог бы вышибить окно и обернувшись ветром тут же исцелиться, только нас бы при этом снесло к чертям собачьим и не известно, каковы были бы последствия! Что ты этим добилась бы?!

– Да, мне легче, это он смог меня погасить, а что сделала я, всего то подпалила его не самую важную оболочку, хотела парочку шрамов оставить на память, а ты…

– Это не шрам на память! Это обманутое доверие!!! Он наивен как ребенок, это подло!

– Тебе откуда знать?

– Я вода, забыла, первейшее свойство воды – беспристрастное восприятие. Я не могу не чувствовать суть меня окружающего, – значительно тише и мягче отозвалась Марина, – да, ему много сотен тысяч лет, только живет он в мире, где все до безобразия просто. Здесь нет ни предрассудков, ни денег, ни власти, здесь даже вражды как таковой нет, где же тут набраться нашей с тобой ржавчины?

– Брось, он ре раз бывал в нашем, тьфу, пропасть, короче во Внутреннем Поле… – похоже, Яна окончательно остыла.

– Он изучает мой мир по сказкам, – грустно усмехнулась Марина. Ярость улеглась, уступив место совсем человеческой усталости.

– Он приходит в себя, – заметила Яна, указав на дрогнувшие веки свернувшегося в жутко неудобной позе ветра в обличье человеческом, – мне извиниться перед ним?

– Делай, как знаешь, впрочем, сначала лучше оденься.

Яна скрылась за высокой спинкой, решив последовать данному совету, загремели ременные пряжки, Марина сдавила руками остервенело гудящие виски.

– Спасибо, – кто-то бережно приобнял ее.

Ей не нужно было гадать кто именно. Совершенно отдавая себе отчет в совершеннейшем идиотизме своих действий, она, рыдая кинулась к нему на шею.

– Что опять случилось? – словно сквозь сон расслышала она обеспокоенный голос Яны.

Кэрсо-Лас промолчал.

– Эй…

Марина из последних сил постаралась взять себя в руки.

– Все в порядке, – ее трясло как в лихорадке, зубы друг на друга не попадали.

– Слишком большие энергозатраты, – тихо пробормотал Кэрсо-Лас, – ты пока не в достаточной степени владеешь своими возможностями, а здесь, все-таки чужая территория, – он сгреб ее в охапку и полетел прочь из ванной.

Яна впопыхах влезла в сапоги.

– Подожди, ей, – застегиваясь находу, она ринулась следом, – мне в отличие от некоторых приходится пользоваться ногами.

– Подвинься, хвостатый…

– Уррр, мяу, – раздался недовольный вопль.

– Погрей…

– А что пррроизошло? – зевнул сонный Маркиз.

– Потом расскажу, – буркнул Кэрсо-Лас, бережно опуская свою ношу на кровать, – Слушать сюда, туалет, если вдруг понадобиться, вон там, – продолжал чеканить он, но Марина уже не понимала, кому и зачем он это говорит, – советую отдохнуть и тебе тоже, я зайду за вами позже, у нас трудный путь.

Что-то мягкое и теплое накрыло ее с головой.

– А ты куда? – сквозь неодолимо накатывающий сон услышала она раздраженно—взволнованный голосок подруги.

– Мне надо подумать, – ледяным клинком резанул ответ.

Марина вздрогнула, но усталость взяла верх, она провалилась в насыщенный цветами и далекими, теперь уже малозначащими воспоминаниями сон.

«Шел дождь, накануне пятнадцатого дня рождения Яны они вместе сидели на ее кухне от души веселились, создавая сказочные прожекты на будущее. В их мечтах она – погруженная в науку деловая женщина, а Янка, конечно же, преуспевающая бизнесвумен, достигшая всего сама, счастливая в браке…

Янка прикуривает первую в своей жизни сигарету и почему-то грустнеет: «Либо это будет, либо жизнь пуста».