Наследник

Она разом замолчала, словно захлебнувшись в ливне. Придав мне силы продолжать:

– Так что мне тоже пора выходить. Спасибо, было очень вкусно. На собрание сходи сама, хорошо? В следующий раз я обязательно… да, и стиральный порошок тоже, наверное, не смогу. Но я тебе привезу «Шанель № 5» и этот… бюстье беж… я помню…

Элла расцвела. Когда она расцветает, я ее люблю. Правда.

До регистрации еще оставалось время, и я забежал в небольшой ресторанчик за поворотом. Каждый день мне приходится выдерживать жестокую внутреннюю борьбу, чтобы не заглядывать сюда по пути с работы домой. Здешний повар, кстати, совсем молодой парень, готовит не в пример лучше Эллы. Хоть на вид и немного странноватый.

Хозяйка ресторанчика мне не улыбнулась. Подозреваю, она отслеживает из-за стекла мои ежедневные колебания и считает меня законченным жлобом. Откуда ей знать, что я боюсь не оставлять здесь ползарплаты в месяц, а того, что за этим воспоследует. Как ей понять, насколько я не люблю шума.

Здесь было тихо. Молодой человек, совмещавший функции повара и официанта, молча, тоже без улыбки, записал мой заказ. Лицо у него казалось еще более обалделым, чем обычно. Я воспринял это философски. А зря.

Хозяйка потом извинялась. Долго, бессвязно и страстно. Предлагала какие-то желудочные таблетки. Пыталась вернуть деньги, а когда я отказался брать, пробовала накинуть к ним проценты. Клялась, что с юношей такое впервые. Что он не выспался – заболел – поссорился с девушкой – и так далее. Умоляла никому не рассказывать: у них, мол, и без того небольшая клиентура… Прятала глаза. Снова извинялась…

Я пообещал хранить молчание. Чтобы успокоить женщину, взял деньги с процентами и даже, морщась, заглотил таблетку – последнее уж точно по слабости характера, мой желудок, слава богу, способен и не такое переварить. Странный парень угрюмо таращился на меня из-за стойки, и я искренне подивился: как можно было не догадаться раньше?

Еще раз попросил хозяйку не волноваться, проникаясь к ней все большей симпатией. Возможно, это патология. Но я уважаю людей, которые берут на работу коммунистов.

Перекусил на скорую руку в аэропортовском буфете. Объявили регистрацию, и я направился к проходу, постепенно проникаясь эйфорическим ощущением: да! Я все-таки лечу в Париж. В город моей мечты и тайны. Только так я могу воплотить первую и раскрыть миру вторую.

Ноутбук запищал под рамкой. Пришлось передать его на ту сторону через служителя – вместе с ключами и документами. Было неприятно.

Я никогда с ним не расстаюсь.

Справка: Париж

Столица Франции (см. Франция – раздел «Древние государства»). Крупный культурный и туристический центр. Широко известен такими памятниками старины, как Эйфелева башня, Елисейские поля, Триумфальная арка, Аэропорт Орли и др. Место проведения многих всемирных и междугородних фестивалей, симпозиумов, конференций высшего уровня аккредитации. Климат теплый. Цены умеренные.

Внимание!!! На территории Парижа легализировано свободное передвижение и поселение коммунистов. Будьте осторожны!

* * *

В самолете было скучно.

В эконом-классе летели одни обывалы. И вели себя по-обывальски тупо: кто дрых, кто уткнулся носом с газету, кто в иллюминатор… ну, последнее еще туда-сюда. Я сама проторчала весь взлет с расплющенным носом, а потом надоело. Но заняться все равно было нечем.

Ну, для начала я прочитала Натины стихи. Они, как всегда, были про любовь и очень-очень грустные. Чтобы не расплакаться, приходилось вспоминать, что на самом деле Ната ни в кого не влюблена – а в кого ей у нас влюбиться, не в Стива же или в Андрея! К тому же она толстая. И очень застенчивая.

Я сделала из стихов самолетик и выпустила его в иллюминатор. Самолетик немножко полетел за нами, а потом отстал: я дала маломощный посыл энергии, да и с несущими плоскостями, кажется, перемудрила. Оно всегда так: если сделать слишком узкие – сразу пикирует, а чуть больше, чем надо – начинает выписывать петли и в конце концов уходит в штопор. Обывалы, конечно, ничего не заметили. Только стюардесса с подозрением покосилась на приоткрытый иллюминатор, но я ее по-быстрому слегка подзомбировала.

Стюардесса разносила обед. На самом деле это, конечно, был никакой не обед: у нас даже лоточницы такого есть не станут. Но, поскольку обывалы платят за билет сумасшедшие деньги, им надо создать иллюзию, что платить есть за что. Кстати, именно поэтому мне – единственной в салоне – обед не полагался. Неизвестно, кому повезло.

Но есть все-таки захотелось. Мне все время хочется есть. Данка с малым прикалываются по полной, но я не обижаюсь – толстая-то у нас все равно Ната. Подзомбированная стюардесса уже отошла без всякой раскодировки: обывалка, что возьмешь. И ее напарница наверняка такая же, в Аэрофлоте с этим строго. Но я все-таки решила прогуляться к ним на кухню. Мало ли, а вдруг?

В бизнес-классе, разумеется, тоже торчали сплошь обывальские морды. Эти жевали еду посолиднее, но тоже гадость. Некоторые дрыхли или перелистывали глянцевые журналы, а один лысый чудик чего-то ваял в ноутбуке. Кое-кто из обывалов способен работать чуть ли не круглые сутки, почти как наша Маринка, только без восстановления. Подключить бы этого чудика к электросети: видок у него был совершенно убитый.

Уже подходя к самолетной кухне, я вспомнила, что высыпала все ингедиенты для бланманже на пол у нас в коридоре, назло лоточницам. Теперь придется терпеть до самого Парижа. Вот черт.

Развернулась и пошла обратно. Левый ботинок с пришитой подошвой приятно пружинил на каждом шагу. И, между прочим, обывальские мужики из бизнес-класса все до единого пялились на мои ноги.

Потому что они у меня красивые. А вовсе не то, что вы подумали.

* * *

Во время перелета я хорошо поработал. Во-первых, подробно описал случай с парнем из ресторанчика и сохранил его в папке «Эпизоды»: в основной текст, скорее всего, войдет лишь часть ее содержимого, но материала нужно поднакопить как можно больше, чтоб было, из чего выбирать. Во-вторых, тщательно отредактировал первую главу и начисто переписал вступление. Предыдущий вариант с самого начала мне не нравился. Слишком претенциозно, исполнено сознания собственной значимости и чуть ли не мессианства. Не стоит.

Но то вступление я все-таки сохранил. В папке «Черновики», на всякий случай. Как и остальные шесть. Кстати, надо бы перечитать третий вариант, он, кажется, был ничего.

Ладно. Вот вернусь из Парижа…

Барышню, которая меня встречала, я вычислил сразу. Во-первых, в левой руке она держала плакат с названием симпозиума, а во-вторых, то и дело сверялась с моей фотографией, прижатой за уголок пальцами правой. Фото было большое, формата А-5, так что я узнал себя издали, в ракурсе. Даже стало неудобно: другие пассажиры тоже меня опознавали и пересмеивались, тыча пальцами. Впрочем, большинство из них тут же уехало в туристическом автобусе, а двух-трех моих соседей по бизнес-классу расхватали встречающие, причем без всяких фотографий. Наверное, не первый раз в Париже.

Я тоже здесь уже был. Четыре раза. Но – по туристической визе, что с моей целью совершенно несовместимо.

Последней по трапу дробно протопала девушка в разных ботинках. Из эконом-класса, наверное. Во время перелета я ее не видел. Судя по ботинкам, вернее, по их цвету, коммунистка. Жаль, что не удалось понаблюдать за ней в самолете; а впрочем, папка «Эпизоды» скоро распухнет до двух мегабайт. Я здесь, чтобы заняться качественно иным аспектом проблемы.

Встречающая барышня подскочила ко мне, мило поздоровалась, улыбнулась и протянула руку для пожатия. Левую; правая была занята теперь уже плакатом и фото одновременно. А может быть, она?..

Впрочем, в некоторых городах левши не подпадают под поселение в коммуну… Хотя о чем я, это же Париж!

Не без опаски огляделся вокруг. Люди как люди. Чемоданы, кофры, туристические автобусы, служащие аэропорта в синей униформе верхом на транспортных платформах. В древнем Аэропорту Орли, куда возят туристов, все совсем по-другому. Но, возможно, коммунисты тут не при чем. Просто прогресс, он же не стоит на месте. Пока не стоит. Во всяком случае, я в это верю.

Барышня так и не отпустила мою руку, тарахтя о программе симпозиума и прилагающихся к ней туристическим маршрутам. Ее высокий голос, накладываясь на общий шумовой фон многолюдного места, уже вызвал к жизни первые ростки головной боли. Я поморщился. Поскорее поселиться, оставить вещи в номере – и…

Что – и?

– Вы прибыли довольно рано, Николай Петрович, поэтому у вас есть уникальная возможность, – верещала барышня. – Неподалеку от отеля, на площади Согласия, каждые два часа формируется туристическая группа, и по договору наша организация имеет право включать в ее состав от одного до трех участников симпозиума! Вы сможете уже сегодня посетить знаменитые достопримечательности нашего города, такие как…

– Простите, – героически вклинился я, превозмогая желание заткнуть уши. – Я уже четыре раза был в Париже как турист, ознакомившись со всеми… ну, почти… Кроме того, я хотел бы отдохнуть после перелета… и… в общем…

Я чувствовал, что начинаю мямлить. У меня слабый характер, и если бы барышня догадалась прикрикнуть на меня погромче, как это обычно делает Элла, я согласился б на любые достопримечательности, лишь бы она замолкла. Но, к счастью, она плохо меня знала. Милое личико стало каменным, а визгливый голосок, упав – какое счастье! – на два тона ниже, холодно отчеканил:

– Если вы устали, конечно же, отдохните. К вашим услугам комфортабельный номер-люкс. Наш отель относится к высшей категории, а персонал укомплектован исключительно лицами социальной нормы. Вот машина, вас довезут. У меня сегодня еще три самолета. Всего доброго!

На прощание она все-таки улыбнулась.

Водитель – тут мне повезло – ни в какие разговоры со мной не вступал. В машине звучала древнепарижская музыка, очень приятная на слух. Голова потихоньку успокаивалась. Я даже подумывал о том, чтобы достать ноутбук…

Нет. Над теоретической частью можно работать и дома. Я здесь ради полевых исследований. И если вообще взял ноутбук с собой, так только фиксировать на месте их результаты, а также затем, чтобы в мое отсутствие он не попал в руки Элле: она не поймет. Более того, насколько я знаю свою жену, она способна принять меры. Возможно, не совсем адекватные.

А к полевым исследованиям пора бы и приступить. Сразу, как только закончу формальности с поселением. Предварительные же наблюдения начнем прямо сейчас, из окна автомобиля.

Ничего особенного в окно, конечно, видно не было; я это уяснил еще в прошлые приезды, наблюдая Париж из туристического автобуса. Здания, машины, памятники архитектуры. Нет, разумеется, и тогда, и теперь я безошибочно отслеживал коммунистов. В огромных количествах, что не могло не вызывать смешанного чувства, отдающегося тремором в коленях и холодом в животе.

Но здесь, в Париже, они удивительно похожи на обычных людей.

Справка: Основные параметры социальной нормы

Первичной сертификации на соответствие социальной норме подвергаются дети не раньше полных трех, но не позже полных пяти лет. Даже очевидные отклонения в более раннем возрасте теоретически поддаются коррекции. П. с. проводится по параметрам: физическая норма, общий уровень психического и интеллектуального развития, энергетическая адекватность, основные реакции по тестам Берга и Аспрона. Негативный результат п.с. может быть оспорен ближайшими родственниками в соответствии с Кодексом прав личности.