Жертва и хищник. Роман

– О чем, о чем… Работенка непыльная, – хихикнул Эдюля.

Во глазах актера загорелся огонек беспокойства.

– И в чем она заключается?

– Что заключается? – стрельнул в него взглядом Эдюля.

– Ваша работа…

– Уж не в уголовщине ли ты меня заподозрил?

Малый повел плечами.

– А делать-то что?

Эдюля согрел его улыбкой. Лучезарной, но насмешливой.

– Так-то лучше. А ничего особенного. Поухаживать за одной замужней дамочкой.

– Что-что? – ошарашенно спросил гость.

– То, что слышал…

Гость смотрел на него так, будто Эдюля только что сознался, в каком из шкафов он спрятал труп.

– Надеюсь, соображения морали тебя не удерживают? Мало ли что, сынок. Бывает и такое…

В голосе Эдюли зазвучали издевательские нотки. У парня нервно сдвинулся с места и возвратился назад кадык.

– За дамочкой?

Эдюля хмыкнул.

– Ну да!

– А… кто… Кто эта дама?

– Хочешь спросить, не уродина ли она? – ухмыльнулся Эдюля. – Нет-нет, бабешка ничего себе. Хочешь взглянуть? Вот она…

И, показав фотографию, Эдюля шаловливо помахал указательным пальцем. Гость бросил осторожный взгляд на фотокарточку, которую протянул ему Эдюля.

– Хотите, чтобы я стал…

– Жиголо, мальчик, жиголо!

Перед актером стоял многоопытный и прожженный циник.

– За деньги, которые я тебе заплачу, любой побежит. Или, может, ты у нас благородный и принципиальный? Не меняешь деньги на честь?

Из горла парня раздался непонятный звук. То ли хрип, то ли кашель.

– А если не выйдет? – недоуменно спросил он.

– Муж старше ее лет на тридцать, а то и больше. Ее мамаша просила меня отвадить от него свою единственную дочку.

Гость выглядел так, словно его стукнули по голове палкой.

– Но она… Но я…

Эдюля приторно хихикнул. Маленькие желтовато-серые, с жирком глазки на женоподобном лице старались избежать ответного взгляда.

– Делов-то! Ведь муж – козел и старше ее больше чем в два раза! Откажешься? Будешь голодать, но не предашь принципов?

Стенли молчал. Каждое слово собеседника – как ком грязи в морду.

– У тебя что, шоколад и сливки в бабских бедрах не вызывают аппетита? – подзуживал искуситель.

Говорил он торопливо, но как-то прилипчиво и вязко. И еще этот спотыкающийся русский акцент…

– Наставь, наставь старому козлу рога! – журча смешком, искушал он. – Ты ему не простые впаяешь – перламутровые!

По-видимому, Стенли Кларк сомневался и тянул с ответом. И Эдюля знал: нерешительность подобна ржавчине. Если ее сразу же не соскоблить, она съест даже самый крепкий металл.

Эдюля остановился возле наглухо запертого окна и взял с подоконника маленький пульт управления кондиционером. Установив нужную температуру, он крякнул и повысил голос:

– Ты что, думаешь, я не смогу найти кого-то другого? Более уступчивого, чем ты? Не будь таким самоуверенным, таких, как ты, здесь, в Лос-Анджелесе, как песка на пляже.

Парень не ответил. По-видимому, ждал объяснений. Эдюля защелкнул на нем, как наручники, презрительный взгляд.

– А согласишься – не пожалеешь!

Гость выдержал его взгляд. «Видно, ему очень не хочется распрощаться с перспективой хороших денег», – подумал Эдюля.

– Но…

– Без всяких «но»! Берешься или нет? Расходы тебе оплачиваю я, понял? И не тяни. Таких как ты – навалом.

Он затягивал Кларка в трясину подлости. Несчастливая судьба снова сыграла со Стенли злую шутку. Легкий фарс неожиданно обернулся драмой… Но выбора у него не оставалось.

Эдюля понял: парень согласится! И даже поощрительно похлопал его по плечу.

– Постарайся. Ведь есть из-за чего, а?

Но актер все еще мялся в нерешительности.

– И учти: я человек влиятельный. На меня можно положиться, закрыв глаза. Тебе Шмулевич этого не сказал? Напрасно!

Теперь тон Эдюли был жестким. Пожалуй, даже грубым. Рыба болталась на крючке.