Жертва и хищник. Роман

– Закрой кран, – довольно грубо оборвал его старый циник. – Тахлес[1 - Тахлес – смысл (идиш).]! Что тебе нужно?

Эдюля снова заюлил:

– Ничего особенного, Джош, и не думай…

– Слушай, – занервничал тот, – если ты задумал какой-нибудь свой азиатский фокус, я тебе советую: взвесь дважды. Нет, трижды, иначе тебя сожрут…

Надо было во что бы то ни стало усыпить подозрительность семидесятилетнего пижона. Вы только посмотрите на него! На его подкрашенную в голубоватый цвет седину…

У Эдюли даже перехватило дыхание. Чтобы не выдать своего волнения, он с яростной энергией стал тереть глаз.

– Черт, принесло же, а! Какая-то соринка попала…

Он знал: порой грубая ложь смахивает на правду.

– А что Сандра? – вдруг спросил он, не переставая орудовать пальцем в глазу.

Успокоившийся киноволк сплоховал:

– Вцепилась в него мертвой хваткой. Предложила пари, плут. Безумно дорогой «Ламборгини» за его Сальвадора Дали, сумей он доказать, что прав…

Эдюля притворился, что про плута не слышал. Намек пролетел мимо его ушей, как плевок. Говорят, в Сингапуре за плевки штрафуют. Но он, Эдюля, в ответ не плюнет. Будь не правым, а умным – таково его кредо.

– И за чем дело стало?

Лицо Джошуа обрело кислое выражение.

– За кандидатом…

– Но ведь ты в таком случае незаменимый специалист…

– Может, ты все-таки скажешь, что у тебя за интерес, а?

– Мой интерес, Джош, – ты! Ты мой лучший и самый верный друг! Ведь если ты найдешь опытного кролика, тебе не только благодарность – комиссионные…

– Какие комиссионные, ловкач? Что ты задумал? При чем тут я? – Выражение лица у него при этом было таким, словно он сунул в рот кислющий лимон.

– Но ведь тебе сразу оба они – и Сандра, и Фрэнк – найди ты для них студента или актеришку, будут благодарны! А это, дружище, в нужном случае не что иное, как капитал…

Старый киноволк вынужден был отметить про себя, что это не так уж глупо.

– У тебя ведь в Лос-Анджелесе завал голодных любителей подзаработать…

Джошуа, еще не решив, как откликнуться, пожал плечами.

– Это ведь получше, чем машины или в ресторане грязную посуду мыть…

Но Шмулевич уже вновь что-то заподозрил. Ироническая улыбка сразу же стерлась с его толстых губ.

– А тебе-то что надо?

Эдюля, планы которого уже созрели, смешно подмигнул ему и погрозил пальцем.

– Ладно, – поджал он губу, – чего там… Не первый день знакомы! Слушай, а не мог бы ты меня с таким твоим избранником познакомить?

Гость ухмыльнулся.

– Ты что, на седьмом десятке вдруг стал голубым? – крякнул он.

– Джош, – оскорбленно дернулся Эдюля, – у меня свой интерес: хочу помочь Сандре. Она ведь страдает из-за связи своей дочери с этим твоим Фрэнком Бауэром.

Шмулевич настороженно прищурился.

– Эй! – вдруг сипло прокашлялся старый плейбой. – Ты что задумал, чертов азиат?

Эдюле показалось, он смотрит на него из-под очков пронизывающим взглядом пророка и судьи. Старый идиот: сколько уж там в нем, в Эдюле, азиатского?! Но, даже обидевшись, портить отношения с Джошуа он не стал: тот был ему нужен. И Эдюля безобидно захихикал.

– Понимаешь, если я окажу ей такую услугу…

– Это какую еще услугу?

Эдюля поморщился.

– Когда женщине под тридцать, ей пора обзаводиться настоящей семьей, ребенком…

– Ах вот оно что, – протянул Джошуа со смешком. – Ну и сукин же ты сын!

Эдюля снова подмигнул ему.

– Мы свои люди, Джош. Сочтемся когда-нибудь. Считай, что я готов помогать ближнему во всех его несчастьях. Альтруист…

– Как волк – вегетарианец, – не выдержал Джошуа. – Ты ведь за доллар душу на миллион вытрясешь.

Эдюля нервно поиграл пальцами.

– Так ты поможешь или нет?

– Нет! – решительно отрезал Джошуа.

– Окей! – притворно вздохнул Эдюля. – Должники не всегда возвращают долги чести.

И он встал, сделав вид, что разговор закончен. Намек был омерзителен, как полоснувший по коже заржавленный нож. Когда единственный сын Джошуа запутался в долгах, отцу, чтобы от того отстали, пришлось выложить парочку миллионов. Если бы не Эдюля, банкротства было бы не избежать. Но в самый безнадежный момент русский прохиндей пробил через ООН многосерийный документальный фильм о проблемах черной Африки.

– Тебя никто не повесит, если ты засунешь в свою серию кучу неиспользованных документальных кадров из архивов, – поддержал он киноагента своим телефонным звонком.

Джошуа тогда едва не заплакал от благодарности. Он еле держал трубку: руки у него тряслись.

– Проверять никто не будет, – журчал в трубке, словно смазанный жирком участия, голос Эдюли. – Подмажем! Ну что, какие у тебя друзья? Должок возвратишь, когда сможешь…