Всё помнят города

– Здесь другие расценки, – заверил её Афанасий, и Баргест охотно его в этом поддержал.

Елена только пожала плечами.

– И где же эта квартира? – поинтересовалась она. – Или дом? Может, дача какая-нибудь?

– Не совсем, – попытался объяснить Коршунов. – Квартира у меня одна, а нас в ней и так двое. Не думаю, что Баргест уступит Вам свой диван, он и меня-то попросил спать на раздвижном кресле. Под словом «жильё», я имел в виду свой гараж, просторный и меблированный, с электричеством. Но, всё-таки это не дом…

– Вот теперь, понятно, – облегчённо вздохнула Елена. – Сказали бы сразу! А то я стою и ломаю голову, что за жильё можно снять по цене моего кольца!

– Так Вы согласны? – обрадовался Афанасий.

– Пожалуй, да, – кивнула Елена в ответ.

Тогда и я смог вздохнуть с облегчением. Кандидат на пост моего главы не оплошал, он проявил себя джентльменом, участливым и находчивым. Но своим мэром я, скорее, предпочёл бы увидеть Баргеста. Он и соображает быстрее, и воровать не станет, обещаниями не будет кормить за зря, а главное, он по-настоящему слышит свой город.

Жаль, что я сам зачастую не слышу своих друзей. Почему-то мне не давали покоя слова моего соседа Окольки. Что-то было в них, что-то я упустил! Я решил поговорить, на всякий случай, с Володиком, и попытаться узнать у него, кем была мама той девушки, Любы.

– Светлана её звали, как и всех здешних утопленниц, – рассказал мне Володик, посёлок на берегу озера Светлояр. – У нашего водяного такая коллекция, он Светлан собирает. И её топил, но Лёшка лесничий помешал ему, спас девушку, унёс её в свой лесной домик, и жил с ней подальше от воды. Там родилась у них дочка. Та всё на озеро убегала, а когда ей исполнилось шестнадцать, водяной придумал её похитить и обменять на мать. А Светлана тайком пошла к тому водяному и себя отдала за дочь. Вот, после этого Лёшка и увёз девчонку в село Окольки, где нет ни рек, ни озёр, ни болот, один лес кругом, с родничком целебным.

– А почему водяной, забирает Светлан? – поинтересовался я.

– По легенде, озеро Светлояр появилось в кратере от упавшей звезды Светланы, – объяснил мне Володик. – Её часто изображают в образе девушки со светлой косой. Легенда гласит, что она была дочерью славянской богини Мерцаны. Летней ночью Светлану унёс на себе по небу огненный бык, сорвавшийся с цепи и бежавший над облаками. Но с первыми лучами зари, он испугался солнца и бросил девицу, а мать наплакала по ней озеро, там, где Светлана разбилась о землю.

– Грустная сказка, – отметил я. – Но в чём реальные-то девушки виноваты? Давно он их собирает?

– Да с тех самых пор.

– Это сколько же?

– На берегах Волги ещё росли баранцовые заросли, когда это озеро появилось, – ответил Володик. – В старину оно Светланиным озером назвалось. Может и впрямь рухнуло с неба какое светило, а в кратер потом вода натекла. Молчит человечья наука.

Мне от этого стало даже не по себе. Умеет Володик на ночь страшилки рассказывать!

– Завтра попробую успокоить Кольку, и извиниться, – вздохнул я. – Спасибо, что всё рассказал.

– Да не за что, – отозвался Володик. – Передавай ему привет от меня.

– Обязательно.

Эта история казалась мне страшной, когда я засыпал. Наверное, это и был последний вечер моего детства. Катя Краева одиноко сидела на деревянном крылечке дома до самой ночи. Она смотрела на небо, считая звёзды, только почему-то в обратном порядке… Мне это показалось странным.

– Что-то не так? – побеспокоился я.

– Вот и последняя, – тихо сказала Катя.

Я поглядел к звёздам и ни одной не увидел. Лишь какой-то тусклый красно-бардовый свет снизу подсвечивал облака, как будто луна улеглась спать где-то в чаще леса.

– Что там? – спросил я девочку, всмотревшуюся в этот неясный блик.

– Там Амина и тётя Вера, – сказала она, не сводя глаз с красного света на облаках.

Вот тогда мне перестали казаться страшными сказки на ночь. Всё небо надо мной заволокло плотным дымом, тянувшимся со стороны леса, над которым висело это красное светящееся пятно. И мне очень хотелось думать, что Колька не отвечает, потому что до сих пор сердится на меня.

– Нужен дождь, – полушепотом подсказала Катя и я увидел в её печальных чёрных глазах лучик праны, такой чистоты и силы, которую могут излучать лишь дети и ангелы.

В небе тотчас сверкнула яркая длинная молния и раздался гром. Нет, города над погодой не властны, как и посёлки. И за Катенькой я раньше не замечал, чтобы она управляла стихиями или могла колдовать и летать на метле. Думаю, кто-то там, в вышине, услышал её тихий шёпот, кто-то, с кем я не был лично знаком, из тех, кому по душе детская прана.

Глава 3. Вечный вопрос

У людей всё так просто, что невольно, им даже завидуешь. О них давно позаботились, дали им множество наставлений, ключи от рая, самые разные. Только бери, пользуйся, и не губи свою душу сам! А что на счёт нас, городов и посёлков? Куда отправляются наши бессмертные души, когда вот так, внезапно, стихия сметает кого-то из нас в одну страшную ночь? На этот вопрос никто на земле не знает ответа. И есть лишь немногие города, кому довелось возвратиться из Вечности и обрести новую жизнь. Я знаком с ними, но каждый, что странно, описывал Вечность по-своему, словно все они пребывали в плену своих личных воспоминаний, нерешенных проблем, неоконченных войн… Среди них не было тех, кто погиб по вине стихии, только павшие под натиском вражеских войск и разрушенные людьми, удостоились права вернуться в новом обличии. Конечно, мы им не ровня! Разве, Колька, Марусинка, или я могли бы сравниться с такими великими древними городами, как Илион, Рим, или Карфаген? Их помнят тысячелетиями и будут помнить до скончания всех времён, подпитывая их души там, в Вечности. А мы? Неужели однажды мы просто исчезнем и о нас все забудут? Кто-нибудь помнит сейчас имя города, затонувшего в Волге во время строительства ГЭС? Уверен, многие о нём даже не слышали, откуда же у его бессмертной души будут силы вернуться?

До семи часов наступившего утра, я не оставлял тщетных попыток ментально связаться с Колькой. Дождь прошел сильный, но, как и всякий ливень, закончился почти сразу, ещё до зари. Сухая земля бесследно впитала каждую его каплю, и сейчас уже сложно было понять, не приснился ли нам этот дождь. Угасил ли он пламя в лесу, мы тоже не знали.

– Правна, – с тревогой спросил я, глядя в безоблачное, помутневшее от серого дыма небо. – А души сгоревших посёлков, могут отправиться в рай?

– Что ты, нет, – ответила мне она. – Рай – это цитадель Бога, Творца людей и животных, океанов, звёзд и планет, но не городов и посёлков! Мы творения людей, и душу в нас вложили они! Имена нам тоже даны не от Бога, а от наших создателей.

– Но есть ведь, святые города на земле? – настаивал я.

– Нет, святых городов не бывает, – заверила меня Правна. – Есть очень достойные, самоотверженные и храбрые города, есть добродетельные и многострадальные тоже, но не святые.

– А если в маленьком посёлочке совсем-совсем не было злых людей, все жили мирно и набожно, посты соблюдали, друг другу все были, точно родня? – спросил я с надеждой, вспомнив, как славно жил в окружении леса Колька. – Если люди в том посёлке, даже диких птиц и зверей выхаживали?

– Они попадут в рай, – ответила Правна. – Но дух посёлка, скорее всего, расточится.

– Почему расточится? – не верил я. – Разве мы не бессмертны?

– Мы вечны, пока о нас помнят люди, – пояснила мне Правна. – Но даже будучи вечными, наши души продолжают зависеть от них! Как человек без своего Творца Бога, так и город или село без людей, не может жить вечно.

Я не хотел верить, что Кольки и Марусинки больше нет. Наверняка ведь, погибли не все их жители! Но если люди просто разъехались кто куда, и их ничего больше не связывает друг с другом, значит, нет и того общего духа, который их прежде объединял. Правна об этом и говорила.

Афанасий Коршунов гулял со своим псом Баргестом во дворе дома, когда увидел Елену, уже при макияже и с аккуратно уложенными волосами. На плече у неё висела плоская сумка, в кармашек которой она сейчас клала ключ от двери гаража.

– Может, Вас подвезти? – предложил он, подойдя к ней вместе с Баргестом.

– Спасибо, мне тут недалеко, – отказалась Елена. – Доброе утро.

– Тогда позвольте хотя бы Вас проводить, – настаивал Коршунов.

– Боюсь, выгул собак и волков на территории медучреждения не приветствуется, – улыбнулась Елена.

Коршунов строго взглянул на Баргеста, и тот сразу лёг, виновато прижав морду к лапам перед собой. Елену это развеселило.

– Я попробую устроиться здесь медсестрой в детскую многопрофильную, – объяснила она, умиляясь над жалобным взглядом и выразительной гримасой Баргеста. – Вчера мне назначили собеседование.

– Рад за Вас, но на Вашем месте я бы не торопился, – произнёс Афанасий. – Видите ли, хвататься за первую же попавшуюся работу, не всегда бывает…

– А что же мне остаётся? – перебила его Елена.