Тойво – значит надежда. Красный шиш

– Можно, конечно, – еще более скорбно, даже – зловеще, произнес Тойво. – Только потом мне придется тебя убить.

– А меня? – забеспокоился истопник. – Тоже шлепнете?

– Мы своих не бьем, – положил ему руку на плечо Антикайнен. – Свои умеют хранить тайну. Рыбак рыбака видит издалека. Как и шиш шиша.

Они вышли на улицу, где уже перетаптывались с ноги на ногу одетые и обутые для марша красногвардейцы.

– Красные шиши, – указал на них рукой Тойво. – Сейчас мы уйдем, а ты забудешь нас, и прочим людям в дежурке накажешь забыть. Особенно этому вохровцу. Понял?

– Фому этого ничем не пронять, – вздохнул истопник. – Уж настолько противный мужик из пришлых – слов нет. Чего хотел-то?

– Направление. Кратчайшее. Паданы, – коротко объяснил ему Антикайнен.

– Ну, это можно. Свернуть с дороги к Карельской Масельге на север, до реки через поля и луговины. Потом сосновый лес. Ну, а дальше – Сегозеро. Держаться на северо-запад. Так к Паданам и придете.

Вяхя и Кумпу, тоже присутствовавшие на беседе, кивнули – все понятно. Можно двигаться.

– «Лоси» пошли, – сказал им Тойво.

«Лоси» ушли. Прочие красногвардейцы тоже встали на лыжи, поправляя вещмешки на спинах, шерстяные шлемы, которые закрывали не только голову, но и все лицо, за исключением глаз, поясные ремни с навешанными подсумками, автоматы и толстые меховые варежки. Маскхалаты несколько ограничивали свободу движения, но это с непривычки – к ним еще предстояло приспособиться.

Были подготовлены несколько саней, типа тобогганов. В них уже ждали своей участи пулеметы, аптечки, широкие лыжи «муртома» и продуктовый НЗ.

– Это как же вы до Падан-то доберетесь с таким-то имуществом? – не удержался от вопроса станционный истопник.

– А далеко? – спросил его закутанный, как египетская мумия, Каръялайнен.

– Так верст шестьдесят будет, – пожал плечами тот. – Да по такому морозу!

– Ничего, мы – люди подневольные, нам приказ – а мы его исполнять.

– Во-во, – недоверчиво хмыкнул истопник. – Исполнять приказ. Как казакку[18 - «Батрак» по-ливвиковски.].

– Отставить разговорчики, – сказал Антикайнен. – Илейка Муромец тоже казаком был. Это не мешало ему всех победить[19 - Об этом в моих книгах «Не от мира сего».]. Иди вон, дежурному дай отмашку поезд отправлять. Не то выбьется из расписания.

Дождавшись, когда станционный рабочий двинется к дежурке, Тойво махнул рукой:

– «Кони» пошли!

Командиры отрядов, взводов и отделений продублировали команду. И «кони» пошли.

До рассвета еще было часа три – не меньше, ночь стояла самая настоящая, но в том и прелесть снега, который запросто отражает лунный свет, отчего становится очень даже видимо. Если, конечно, луна на небе, а не какие-нибудь облака.

– Все знают, что делать, все тренировались, так что пока ничего лишнего – всего лишь идем вперед, – Тойво по праву командира занял лидирующую позицию. – Мы – красные шиши, и в Поросозере врагов не было до вчерашнего вечера. Появились ли они там сегодня, вскорости узнаем.

По цепочке его слова передали до санного обоза. Это должно было успокоить не в меру ретивых красногвардейцев, вообразивших себя «диверсантами». У многих из его отряда за плечами была не только гражданская война – а она была в активе у всех – но и школа шюцкора, самая лучшая оборонительная боевая военная школа в мире. Из таких товарищей Антикайнен впоследствии хотел создать разведчиков, которые бы на лыжах-вездеходах прочесывали окрестности маршевого хода перед «лосями».

Впоследствии – это уже завтра, потому что именно завтра, если они дойдут до Поросозера, конечно, им предстоит вступить на территорию, охваченную восстанием, то есть, контролируемую «белыми шишами».

Отряд «лосей» пробил две очень приличные лыжни – ни лыжи не проваливались, ни палками не приходилось искать точки упора. Да и самих «лосей» след простыл – чешут где-то впереди, прут через снежную целину и останавливаться не собираются. Как и было договорено, Тойво и Оскари старались избегать крутых спусков в овраги, преодолевая их по пологой дуге. Для лыжника подъем не опасен – в него забираешься, пока дыхание не сбивается и мышцы не начинают дрожать – привычное дело. Для лыжника опасен спуск – при падении можно запросто не только руки-ноги переломать, но и лыж лишиться. Что тогда лыжнику делать? А делать тогда нечего.

Все бойцы бежали попарно не только для того, чтобы чувствовать локоть товарища, но и для того, чтобы контролировать своего соседа против обморожения. Мало ли у него уши большие, и вылезли они из-под лыжного шлема, так что тот и не заметил! Этого допустить было никак нельзя. Без уха воевать весьма и весьма затруднительно.

Как бы ни медленно передвигался отряд «коней», но при выходе на озерные просторы, впереди смутными далекими силуэтами начали просматриваться «лоси». Конечно, может быть при движении в лесу среди мачтовых сосен их просто не было видно, но в планы Антикайнена никак не входило догонять своих товарищей. Поэтому он сказал в никуда «привал пятнадцать секунд».

Его шутку оценили: воинство встало и громко задышало. Над ними взвился пар, как облако, но никто не предпринял попытку завалиться на снег.

– Можно подкрепиться и попить, – сказал он.

Для питания во время марша они предусмотрели сухофрукты, чищенные грецкие орехи и маленькие прессованные шарики из риса с мясом. Для питья – фляги с глюкозой, ну и вода. Конечно, все время этим делом питаться было нельзя, но на бегу поддержать силы, или, как говорили сами курсанты – поддержать штаны – вполне хватало.

Пока все складывалось неплохо, пока никто не отстал, но пока не было врагов.

– До Поросозера доберемся – там большой привал и ночевка, – по цепи передал свое распоряжение Тойво. – Проверить себя и друг друга на предмет обморожения, потертостей.

В мороз кататься на лыжах – одно удовольствие. Разгорячишься, пар валит, щеки наливаются румянцем – просто прокламация здорового образа жизни.

В сильный мороз бежать на лыжах – то еще удовольствие. Сразу же начинают чертовски мерзнуть руки, даже несмотря на то, что они в рукавицах, и все пальцы пока еще вместе. Если пойти на поводу у своего заволновавшегося организма, начать согревать руки, дыша в рукавицы теплом изо рта, то на некоторое время наступает облегчение: типа, отогрелся. На самом деле это только кажущееся потворство. Во-первых, теряется уйма времени, во-вторых, при очередном отогреве, вдруг, обнаруживается, что мизинец отморозился к чертям собачьим. В-третьих, начинает колотить крупной дрожью все тело. Все – начинаешь замерзать. С морозом шутки плохи. Если не обнаружить поблизости теплое жилище – с некоторыми пальцами можно распрощаться, или незаметно впасть в состояние регрессии. Бац, и насморком заболел! Или просто умер.

Все дело в кровообращении. У кого-то оно лучше, у кого-то хуже – в зависимости от организма, но оно есть у любого лыжника. Да что там – лыжника, оно у любого человека имеется. Когда тело движется, мышцы сокращаются, кровь циркулирует. Замерзли руки – чепуха, скоро вместе с разогнавшейся по всему организму кровью поступит тепло и к кончикам пальцев. Только надо потерпеть и не останавливаться.

Зимний день был в самом разгаре. Еще немного – и солнце будет падать прямо в ночь. Тойво не питал особых иллюзий по поводу сверхскоростного прохождения маршрута. Если бежать по лыжне, то за час можно вполне одолеть пятнадцать километров. Это при условии, что двадцать килограмм на плечах не висят, и кроме этих самих пятнадцати километров дальше ехать не надо.

При пешем ходе можно одолеть за тот же час шесть километров.

Его расчетное время со всеми нюансами типа кратких привалов и непредвиденных ситуаций – десять километров в час. Итого получалось, что добраться до Поросозера они смогут не быстрее, чем за семь часов. Но входить в деревню днем нежелательно. Под покровом темноты – куда как удобнее, не будет лишних глаз.

«Лоси», если их бег ничто не нарушит, окажутся возле населенного пункта еще засветло. Опытные бойцы Кумпу и Вяхя проведут рекогносцировку, наметят места ночевок, да и с питанием разберутся. Им и отдыхать больше надо – пробивать лыжню не каждому под силу. А завтра уже снова в путь.

Если бы не форсированная лыжная подготовка, всем пришлось совсем бы туго. Тойво оглядел своих бойцов: пока никто не выглядел безнадежно уставшим. Но все равно правильнее было бы снизить скорость. Тренировки тренировками, но на деле всегда вскрываются неучтенные обстоятельства.

– Отставшие есть? – спросил он у командира первой роты Хейконена.

Тот отдал распоряжение по цепи и вскоре получил отчет.

– Никак нет, все курсанты налицо, – сказал он.

Ну, это еще только начало. Двигаться по озеру проще, однако монотонность хода может сыграть дурную шутку, которая называется «расконцентрацией». Лыжник внезапно перестает понимать, как отталкиваться палками, как переставлять ноги и вовсе заваливается набок. Это, конечно, в первую очередь, признак усталости. Но также признак того, что у человека отключилась голова со всеми его мозжечками. Взгляд делается пустым, речь – невразумительной, лыжник, словно бы, засыпает.

Да так, в принципе и есть на самом деле. Спят же красноармейцы при движении колоннами. Все остановились, а некоторые продолжают идти, натыкаются на товарищей и валятся им под ноги с громким молодецким храпом. Только дружеский пинок под дых возвращает человека в чувство.

Здесь пнуть не удастся – лыжи мешают. А лыжи в их рейде на вес золота. Запасных – усилием красноармейцев из Средней Азии – не имеются.

– Всем приготовиться! – скомандовал Антикайнен. – Пятнадцать секунд прошли пятнадцать минут назад.

Его распоряжение поддержали командиры взводов и отделений, и вскоре они снова двинулись в путь. Длительные остановки нежелательны, потому что разгоряченные организмы от этого принимаются мерзнуть с удвоенной скоростью.

Тойво, задавая темп, постарался чуть сбавить обороты. Нечего выкладываться пока это не является принципиальным делом. Все равно и этот скоростной режим покажется кому-то высоким. И из деревни Поросозера назавтра в тыл к врагам уйдут не все красноармейцы, что сегодня туда придут. Антикайнен, как и его командиры, были настроены отобрать из ста семидесяти бойцов, выдвинувшихся в рейд, настоящих «красных шишей», физически и психологически годных для передвижения в этом белом безмолвии.