Планета в клетке

– А как вообще поживают Младшие? – Чуточку глуховатым и отстранённым голосом повернул разговор Джонатан, усилием воли оттолкнув витавший в холодной обстановке мужской комнаты смутный образ.

Остролицый повернулся к нему, он знал, куда клонит король, и приготовился. Во всяком случае, это не труднее, чем в страшной спешке обстряпать дело, требовавшее куда более длительной подготовки, только потому, что Джонатана посетили предчувствия, и под утро выслушивать извинения того же Джонатана.

– Джуни поживают хорошо, а что им сделается? – Добродушно отвечал остролицый. – Воюют каждый день, плачут, смеются, продолжают род, натурально, естественным путём.

Король, успешно сделав вид, что не обратил внимания на развязность, кротко продолжал:

– Да… они неисправимы по части всего этого. К слову, дружище, кто-то из наших написал о них забавную и поучительную книгу?

– Ага.

– С места мне не сойти, – продолжал Джонатан, и впрямь, сидевший на диване плотно, как памятник, – если это не Лис с того острова, который я посещал третьего дня… перед событиями.

– Полуострова.

– А?

– Я говорю, полуострова, ваше… Джонатан. С трёх сторон эту штуку омывает море.

– Ах, вот как.

– И события у них ещё не начались.

– Ну да, да. Мне стыдно, вечно путаюсь. Так что эта Лис, как её книга?

Джонатан переставлял на доске фигурку, называемую непонятно почему офицером. Остролицый ласково ответил:

– Книгу я не читал.

– Что так? – Рассеянно откликнулся Джонатан.

– Читать не умею. – Последовал ответ, и памятник в укор бесталанному скульптору, яростно повернувшись, отчеканил:

– Что за шутки, офицер? Вы фамильярничаете.

– Не умею читать на полуостровном наречии. Книга написана на малоупотребительном языке.

Джонатан замер с офицером в руке, затем воскликнул:

– Ну и ну! Я попался, ты развёл меня на глупую вспышку. Но ты сам виноват – не смей сочувствовать мне.

И оба ощутили, как безвозвратно растаял дивный и чуждый образ.

Король замолчал, опустил голову и бросил офицера на доску. Проследив движение фигурки, остролицый кратко ответил:

– Хорошо.

– Никогда не сочувствуй мне.

– Ладно.

– И мне жаль, что ты не можешь прочитать книгу. У тебя был бы повод поговорить с автором.

Владея всей информацией на свете – во всех мирах и временах – джентри владеют силой. Но не все джентри способны признать свои ошибки, подобно его величеству.

Близился рассвет, зашторенная комната наполнялась светом сквозь тонкий шёлк, и в углу светодиодная лампа – хорошее изобретение джуни – замыкалась со своим холодным светом сама в себе.

Единственный предмет обстановки, из которого можно было бы вытянуть ниточку относительно тайной жизни души обитателя комнаты, давно уже – первым в комнате – поймал блик Звезды, благополучно обогнувшей Эриду. Это произошло, потому что предмет находился в северо-восточном углу комнаты.

Во время разговора со своим слугой величество дважды взглянул в ту сторону и, конечно, вслед за ним визитёр, которого надоеда-Джонатан всё никак не отпускал выспаться.

Король как раз пытался привести свои мысли в порядок, а остролицый почтительно ждал, откинувшись на спинку потёртого, но ужасно удобного дивана.

– Мне бы афоризм о природе рабства для интервью на радио… Отбояриться никак нельзя. Семейная годовщина, предки так и присосутся к ящику. Они потом мне жизни не дадут, засмеют, если я лажану. – Молвил Джонатан, потирая лоб, и тут заметил, что взгляд его перехвачен.

Мгновенно он вышел из себя – нервы после ночных, хотя и благополучно завершившихся событий, были слабы.

Жестом он показал остролицему, что он смотрит в ту сторону потому, что туда попал блик света. Но, не доверяя своим артистическим возможностям, сердито добавил:

– Машинально.

– Быть может, вашему величеству будет приятно узнать, что это же слово употребил величайший из джуни, описывая человека в потерянных чувствах.

Король взглянул на сыскаря покрасневшими глазами и, сдержавшись, проговорил:

– Ты уже иди. Ты устал, я задержал тебя так надолго. Ты всё сделал сегодня превосходно, и я счастлив, что ты глава моей разведки.

Остролицый ни на мгновение не позволил себе задержаться на диване после прямого приказа, но, встав, выразительно глянул на доску с раскатившимися фигурками. Король проигрывал.

Кивнув королю, он, сильный с виду, как исхудавший волк, отступил к двери.

Король не без удовольствия проследил за манипуляциями и доброжелательно молвил:

– Ты ведь и на этом полуострове не поворачивался ни к кому затылком, да?

Остролицый ему улыбнулся. Его улыбка была дурная, холодная, а сухая кожа его потрескалась, как терракота.

Взявшись за ручку двери, он сказал:

– Мы не рабы.

– Что?

– Афоризм для радио.

Оставшись сам друг, король на северо-восток ни взглядца самомалейшего не кинул. Замкнуть грудь и навострить разум – вот вам вылитый джентри. Способность, присущая не лишь вам, господин глава разведки. Наш народ страдал не напрасно, ведь не только секретных сотрудников да господина Фортунатия наш народ породил. А?

Не двигаясь, будто примёрз к дивану превосходной прямой спиной и тем местом, которое старый робот-воспитатель – о незабвенный – именовал «вечной темницей», король распорядился из всего богатства двигательных возможностей левой рукой, коей, глядя перед собой, извлёк из-за диванной спинки толстую книгу. Такие раньше любили покупать и читать в постели джуни. Огонёк ночничка светил им с тумбочки, и они читали.