Пробуждение

Милана посмотрела Максиму в глаза волевым взглядом, в котором, пожалуй, было больше железобетона, чем тоски.

– Наши отношения бессмысленны. Я никогда не перешагну эту черту. Нам нужно расстаться, как бы больно это ни было.

– Ты-то, во что ты веришь? Ничего невозможного для человека не существует. Поверь мне.

Милана отвела взгляд в сторону, и по ее щеке покатилась слеза. Помолчав несколько секунд, она покачала головой и взялась за ручку двери, дав понять, что намерена уйти. Максим остановил ее, нежным движением взяв ее ладонь.

– Я не могу многого тебе сказать. Извини, ты не поймешь. Скажу лишь одно: мы с тобой живем не первую жизнь и когда-то мы были вместе и любили друг друга. Но я тебя потерял. Я не хочу, чтобы это повторилось. Не считай меня идиотом. На самом деле я немного не такой, как все. Можно сказать, что у меня есть определенные способности.

– Ты сам-то понимаешь, что говоришь, Максим? – жалостливо произнесла Милана, посмотрев на него, как на умалишенного.

– Я никогда не был в твоей квартире. Но я знаю, что у тебя кожаный диван фисташкового цвета, стоящий напротив стенки, купленной твоими родителями еще при «совке». На кровати у тебя лежит палевого цвета плюшевый пес, которого ты зовешь Филя. Ты его очень любишь, и он тебе напоминает о покойной бабушке, которую ты очень любила. Рядом с кроватью стоит красный торшер на длинной ножке, а на прикроватной тумбочке лежит томик любовной лирики Лермонтова, который ты только что читала.

Максим прервал речь, видя, что Милана оцепенела. Лицо ее выражало испуг и недоумение.

– Вуаля! – торжественно произнес Максим. – Теперь ты мне веришь?

Милана грустно посмотрела в его глаза.

– Я не знаю, как тебе это стало известно, но, даже если я тебе поверю, что это изменит? Мои чувства не нуждаются в подтверждении, но ситуация, в которой мы находимся, безвыходная. Прощай, – сказала она и решительно закрыла за собой дверь.

– Ты совершаешь ошибку! – безнадежно крикнул Максим в проем закрывающейся двери.

– Пускай. Я готова платить за свои ошибки, – дверь безжалостно хлопнула, подчеркнув решительную позицию Миланы.

Сердце сжалось в комок и заныло, расходясь тупой болью по всей груди. Не помня себя Максим спустился по лестнице, где его поджидал верный друг. Дима ни о чем не стал спрашивать Максима. Все было понятно по его лицу. Он смотрел на товарища, этого волевого, сильного человека, которому многое было подвластно в жизни, и ему было тяжело сознавать его отчаяние и беспомощность.

– Друг мой, когда жизнь отнимает у нас одну возможность, она открывает двери для другой.

– Что нас не ломает, то делает нас сильнее, старина, – ответил Максим, собравшись духом.

Максим гневно обернулся на дом, где жила Милана, и вырубил свет во всех окнах.

«Прощай, любимая», – про себя сказал он и стремительно пошел к машине.

***

Подойдя к машине, друзья застыли от неожиданности. Их «паджеро» был вскрыт.

– Похоже, наши тайные оппоненты проявили себя, – резюмировал увиденное Дима.

– Да, теперь наши предположения стали фактами, и, признаюсь честно, мне от этого не легче.

– Валим отсюда поскорее.

Друзья прыгнули в машину и битые четыре часа кружились по городу, справедливо опасаясь слежки. Как только открылась контора по прокату авто, они сдали технику и, взяв третье по счету такси, отправились на вокзал.

Дима, нервно поглядывая по зеркалам заднего вида, просил водилу то прибавить газу, то свернуть с запланированного маршрута. Таксист недоуменно косился на странных пассажиров, но, договорившись о доплате, успокоился и абстрагировался от причуд нервных пассажиров.

– Сейчас направо, – в очередной раз скомандовал Дима.

– Однажды я вез двух женщин, – решив развлечь чрезмерно напряженных пассажиров, несколько нараспев сказал таксист. Одна мне говорит: «Сейчас направо». Я уверенно поворачиваю налево. «Ой-ой, правильно, налево», – истошно кричит мне женщина и изумленно спрашивает у меня: «А Вы откуда знаете?». А я ей отвечаю: «Так не первый раз женщин вожу».

Дима натянуто улыбнулся.

–Давай-ка коротким путем на вокзал, – сказал Дима и, повернувшись к Максиму, добавил: – Похоже, чисто.

С расписанием повезло. Поезд отходил через два часа. Билеты свободные были только в СВ, что вполне устроило друзей. Первым делом, что сделал Максим, заперев за собой дверь купе, он зашил себе в трусы «Око Сварога». Справедливо опасаясь слежки и преследования, Макс воспользовался способом, обкатанным нашими родителями еще при «совке».

– Как-то не солидно, Палыч, – снисходительно улыбаясь, сказал Дима, глядя на товарища, сидящего в чем мать родила и сосредоточенно зашивающего трусы. – И этот человек пытался повлиять на ход российской, да что уж там скромничать, мировой истории. А шов-то неровный на трусы накладывает, – издевательски продолжал Смехов.

Максим одел трусы с ценным грузом, зашитым в седалищную часть.

– Неудобно немного, но чрезвычайно надежно, – немного растопырив ноги, проскрипел Максим. – Жить захочешь – не так раскорячишься, – резюмировал он и облегченно плюхнулся на свежезастланное белье.

– Как ты думаешь, Макс, нам ждать гостей?

– Будем надеяться на лучшее, а готовиться к худшему. Полагаю, не найдя нас в аэропорту, они могут успеть догнать поезд автомобилем, и что-то мне подсказывает, что в покое они нас не оставят. Поэтому лучшим способом спрятать алмаз было бы не зашивать его в трусы, а проглотить или… засунуть куда поглубже… Если бы он не был так велик. Предлагаю спать по очереди. Мало ли что.

– Ты прав, – ответил Дима, – но до ночи пока далеко, и я предлагаю пару часиков вздремнуть, а потом сходить в ресторан, а то из-за этой спешки даже не помню, когда последний раз ел. Мне кажется, в лагере, утром прошлого дня. Адреналин, поступивший в кровь за последние сутки, абсолютно отбил аппетит. Запатентую метод и буду помогать молодым девушкам поддерживать стройную фигуру. Не каждый же день мир спасать. Нужно и о пенсии подумать.

Глава 19. Анжела

Сквозь сон прозвучала приятная мелодия, которая просигналила об окончании бодрствования Дмитрия и заступления на смену Максима. Максим поднялся и взялся за чугунную, как ему показалось, голову. Он подумал, что смог бы проспать еще восемь, десять, и даже двенадцать часов. Напряжение вчерашнего дня не позволяло им расслабиться, но, как только были созданы условия для спокойного отдыха, организм взял свое. Прошло два часа. Закончилась смена Максима, но он не собирался будить товарища. Сон у Максима прошел после чашки крепкого кофе, а Дмитрию отдых, как считал Максим, не помешает. Но не прошло и пятнадцати минут, как в дверь купе постучали.

– Здравствуйте. Таможенный досмотр. Приготовьте, пожалуйста, документики, – сухим казарменным голосом поздоровался инспектор. – Вот перечень предметов и ценностей, подлежащих декларации. Ознакомьтесь.

Второй инспектор, розовощекий и круглолицый молодой человек, маленькими хищными глазками с любопытством осматривал очередных жертв таможенной проверки. Через непродолжительное время, изучив документы и узнав, что, кроме документов и незначительной суммы «деревянных», у туристов ничего нет, инспектора, разочарованно вздохнув, поспешили в следующее купе.

– Значит, наши оппоненты к госорганам не относятся, – растягивая слова, осмысливал происходящее Максим.

– Что это нам дает?

– С одной стороны, это хорошо. Мы не будем играть против государственной машины. С другой стороны, это дает нам понять, что игра будет идти без правил. Это тебе больше нравится или меньше?

– Нравится или нет, а чувствую, что надвигается… стабильность.

Максим непонимающе посмотрел на друга.

– Вчера была задница, – пояснил Дмитрий, – сегодня тоже задница. Стабильность, однако.

– Юмор в трудной ситуации ценен вдвойне. Пойдем есть, однако, – передразнил товарища Максим и, приведя в порядок помятые волосы, вышел из купе. Максим подошел к проводнице, сладко почивающей в своем купе, и, протянув сотку, внушительно и в то же время негромко сказал, почти на ухо:

– Дорогая моя, мы с приятелем отлучимся покушать. Не будете ли Вы так добры присмотреть за нашим купе? Хотя ценного там ничего нет, но все же. И, если заметите кого-либо, не поднимайте шум, а просто сообщите нам, кто был и что делал. Хорошо?

– Хорошо, – изумленно согласилась проводница, криво улыбаясь и радуясь откуда ни возьмись свалившемуся на голову стольнику.

Друзья прошли в вагон-ресторан, почти заполненный посетителями, и, найдя единственно свободный столик у входа, заказали мясной солянки, судака по-министерски и по сто грамм водки с устатку. Испытывая нечеловеческий голод, друзья быстро уничтожили содержимое тарелок и, закурив, молча сидели, наблюдая за пейзажем, однообразно мелькавшим за окнами поезда. Вдруг Максим рукой слегка толкнул зазевавшегося товарища. Дима непонимающе посмотрел на товарища. Максим взглядом указал на девушку, только что вошедшую в ресторан. Она так стремительно вошла, что, пройдя мимо них сразу в глубину зала, не заметила сидящих у двери товарищей.