Шесть сокровищ Йосипа

Его больше занимали мысли о странном монахе. Поразмыслив, он сам направился в монастырь, чтобы проведать раненного друга. Однако, вместо того, чтобы впустить Йосипа сразу, монахи начали с обыска, затем попросили его прочитать несколько молитв, и, только досмотрев его полностью, разрешили пройти. Его провели в подвал, где он и увидел Айрис, в женской рубахе, за решеткой, лежащую на стоге сена.

Йосип не поверил глазам и несколько раз ущипнул себя за руку. Монах, внимательно следивший за ним, сделал несколько пометок в свитке.

– Айрис, – тихо позвал Йосип, надеясь, что девушка не отзовется. Но она повернула голову, и он узнал в ней своего слугу. Но теперь он выглядел, мягко говоря, иначе.

Айрис смущенно подошла к решетке. Меньше всего ей хотелось, чтобы он узнал ее секрет вот так, увидев измученной, растрепанной, в серой грязной рубахе.

Она молча смотрела на Йосипа, пока тот читал молитву изгнания сатаны. Затем коснулась его руки. Это прикосновение Йосип узнал. Заодно он вспомнил смущение Айрис перед необходимостью справить нужду, раздеться или искупаться в реке. Правда стала очевидной.

– Айрис, что же ты наделал, беспутный мальчишка… Почему ты не сказал мне? Как ты… могла?

Айрис пожала плечами:

– Моя песенка спета, рыцарь. Меня будут пытать и сожгут. Но я не жалею. Мне было весело с тобой…

Йосип растерялся окончательно. Ему нужно было выйти на воздух и подумать обо всем. Монах продолжал сверлить его глазами.

– Я хотел бы видеть настоятеля, – сказал Йосип монаху на улице, – сразу после обедни.

– Эта ведьма околдовала тебя, рыцарь. Я видел, как меняется твое лицо… От нее нужно избавиться, иначе всем нам грозит беда. Чума приближается, атаки мамлюков все агрессивнее. Это происки сатаны, а она, как мы все увидели, его слуга. Даже в тюрьме она чертит какие-то знаки, бормочет свои мерзкие заклинания…

– Я так не думаю, – резко заявил рыцарь.

Разговор с настоятелем ни к чему не привел. Тот сказал, что нужно свидетельство хотя бы одного христианина, подтверждающего, что Айрис с самого начала была женщиной. Хотя, по словам настоятеля, и это не смогло бы полностью оправдать подругу рыцаря.

Единственное, чего добился Йосип, это повторного свидания с Айрис. Второй разговор был более деловым. Рыцарь записал имя Давида, который, если остался жив, должен был бы подтвердить, что Айрис была женщиной. Также он мог привезти сюда приемную мать Айрис и ее сестру. Но они все не были христианами: Давид был иудеем, а те двое – язычницы. Положение становилось безвыходным…

Часть четвертая. В поисках любви

Йосип не стал возвращаться в замок; он думал и думал о своем грядущем, бродя в окрестностях монастыря святого Витта. Чтобы найти хоть какое-то решение, рыцарь направил коня в гости к своему приятелю судье.

За пинтой пива судья подсказал только один выход – найти священника, который согласится взять Айрис на поруки, окрестить ее и провести обряд изгнания бесов; после этого ее могли бы поместить в какой-то женский монастырь, где она проживет до конца своих дней. Однако, все женские монастыри управляются столицей, а, следовательно, жизнь девушки в любом случае зависит от решения инквизитора. В сложившейся политической и общественной обстановке чудес ждать не приходилось. Церковь, подстегиваемая толпой черни, каждую неделю отправляла все больше ведьм на сожжение. На улицах то и дело зажигались костры, над которыми разносились нечеловеческие крики. И чем ближе подбиралась к городам чума, тем яростнее и безжалостнее становились инквизиторы. Почти никому не удавалось уцелеть после застенок пыточных комнат.

Вместе с судьей Йосип составил ходатайство и отправил письмо Его святейшеству. Затем он решил разыскать монастырь святой Елизаветы и встретиться со своей сестрой Магдаленой, дабы узнать о том, к кому из влиятельных мира сего следует обратиться за решением этого вопроса.

Путь до монастыря был неблизким. К тому же, стоял август месяц: ночью спать можно было прямо на траве, а вот день был чудовищно знойным. Молодой конь, резвый и статный, все время норовил перейти на галоп, и сильно выматывался за день. Йосип выбирал лесистую тропу, чтобы не одуреть от жары. Дорога была утомительной, часто приходилось спешиваться, чтобы не выколоть себе глаза густыми ветками лесных зарослей.

В итоге путь к женскому монастырю святой Елизаветы занял без малого три дня. У ворот рыцаря встретили две монахини, которые сперва сильно воспротивились прибытию молодого мужчины в женскую обитель; однако рыцарь, как мог, задобрил монахинь, сделав щедрое пожертвование, и, в конце- концов, добился свидания с сестрой, что строго запрещалось правилами.

Йосипу пришлось надеть какой-то удивительный плащ, который был больше похож на балдахин с кровати. После этого его провели по коридорам, где все двери был плотно закрыты, к маленькой келье. Там ему было велено ждать и не выходить в коридор. Через полчаса молчаливая монашка принесла Йосипу молока и хлеба, и вышла, не говоря ни слова.

Оказавшись в помещении с настоящей кроватью, Йосип немедленно лег и заснул. Ему приснился удивительный сон: замок в горах, где паслись стада белых, как облако, овец и маленький деревянный дом. Йосип открыл этот дом, и увидел Айрис, стоящую возле окна. У нее были прекрасные длинные волосы, и на ней было подвенечное платье. Она протянула к нему руки, и рыцарь взял их, любуясь точеным профилем, тонкой талией, сияющими глазами. Как только рыцарь притянул девушку к себе, Айрис исчезла, и вместо нее он увидел старуху. Йосип отстранился от ведьмы, но вдруг узнал ее – это была цыганка, подарившая ему оберег от разбойников.

– Найди меня, – сказала цыганка, – только я смогу тебе помочь.

– Где Айрис? Где моя жена? – закричал рыцарь.

– Твоя жена вот, – и цыганка показала рыцарю видение, где он увидел свою невесту Альмину, дочь князя Полока, – Ты сам дал согласие. Айрис больше не будет.

– Я хочу видеть Айрис, – заорал рыцарь и тряхнул цыганку за плечи, – где она?

Цыганка исчезла, и дом неожиданно загорелся. Рыцарь вышел на улицу, и тут услышал, как внутри дома кричит Айрис. Он хотел зайти внутрь горящего здания, но будто окаменел. По его телу струился холодный пот, крики сводили его с ума. Рыцарь проснулся.

Крики были вполне реальными. Где-то внизу, пронзительно и громко, вопила женщина. Крики то переходили в стоны, то утихали, а потом вдруг возобновлялись. Йосип сел и умылся, раздумывая, что значат эти чудовищные вопли. На миг ему показалось, что монашки сами проводят инквизицию над какой-то несчастной, обвиненной в колдовстве, но неожиданно раздавшийся детский плач прояснил ситуацию.

Спустя полчаса в келью вошла его сестра Магдалена, уставшая и бледная. Йосип заключил ее в объятия.

Магдалена поведала о том, что в монастырь часто привозят тех знатных женщин, которые носят незаконных детей. Все они доставлялись сюда на ранних сроках беременности, чтобы никто не узнал об их позоре; после родов участь новорожденных определялась монахинями. Матери почти никогда не забирали детей; разве что в исключительных случаях. Иногда, впрочем, роженицы принимали постриг, и тогда могли видеться со своими детьми, пока тех не увозили в приют. При монастыре всегда жили кормилицы. Что происходило с детьми за пределами монастыря, никто не знал.

Йосип помрачнел, узнав о такой стороне высшего общества; впрочем, он уже перестал удивляться фальшивости и надменности манер тех, кто управлял миром. Словно бы в подтверждение этому ему, был вручен свиток, доставленный в монастырь ранним утром, еще до его приезда.

Йосип повертел письмо в руках, затем понюхал. Пока сестра разводила огонь в очаге, Йосип открыл пахнущий эфиром и скрепленный гербовой печатью свиток. Ровные строчки, выведенные мастером каллиграфии, были сдержаны, но полны гнева.

«Мой возлюбленный паладин, я с большим недоумением узнала о том, что накануне нашей свадьбы Вы печетесь о судьбе какой-то нищей ведьмы, заточенной в монастыре святого Витта. До меня дошли крайне странные слухи о том, что Вы всерьез озабочены вопросом ее жалкой жизни, и даже написали ходатайство Его Святейшеству. Я удивлена и огорчена этим событием. Пожалуйста, возвращайтесь в Ваше имение в доказательство того, что наша с Вами предстоящая свадьба гораздо более значимое для Вас событие. С любовью и нежностью, Ваша Альмина».

Йосип несколько секунд стоял как вкопанный. Затем он в гневе смял свиток и швырнул в огонь. Похоже, его невеста держит его за горохового шута с базарной площади. Еще никому не удавалось схватить рыцаря за горло.

Магдалена усадила брата и попросила рассказать обо всем, что его тревожит. В красках Йосип поведал о своих злоключениях.

***

На келью надвигался закат, в каменных застенка становилось прохладно. Магдалена вскипятила воды, добавила в нее сушеных ягод и вынула из холщевой сумки пряник. Этот нехитрый монашеский ужин показался Йоспу едва ли не самым вкусным за последние два года.

– Похоже, ты крепко полюбил эту девушку. Я думаю, тебе нужно бороться за ее жизнь. Я тоже признаюсь тебе кое в чем. Наши истории похожи… Как ты чувствовал страсть к своей спутнице, думая, что она мальчик, так и я увидела во сне и полюбила Святую Деву. Из-за нее я здесь. Я надеюсь когда-нибудь увидеть ее образ и молиться с нею о благополучии нашего мира. Я не такая, как все, и надеюсь, что ты простишь меня, брат.

Еще год назад Йосип осыпал бы сестру упреками и нравоучениями, так как признание сестры было двусмысленным. Но теперь он даже не удивился. Полюбить святой образ в этом сложном и жестоком мире это большая радость, подумал он. Это куда лучше, чем жить в фальшивом браке с княжной, которая будет всюду совать свой нос, да еще указывать, куда именно ставить свой сапог для следующего шага.

Магдалена обещала помочь Йосипу. Благодаря своей учености, она обрела хорошую репутацию в монастыре и ее слово имело вес перед настоятельницей. С помощью сестры Йосип также направил домой письмо с просьбой о бессрочном отлагательстве свадьбы; он знал, что письмо вызовет скандал, и надеялся, что княжна передумает и выйдет замуж за кого-то другого.

***

В отчаянии человек склонен доверять самым странным вещам, лишь бы они давали надежду. Так вот, Йосипу захотелось найти старую цыганку из своего сна. Он знал, что табор мог уйти очень далеко, но мысль о том, что старушка, предсказавшая ему будущее, может чем-то помочь, взволновала паладина.

Он спрашивал у всех встреченных на дороге людей, не видели ли они здесь табора, пока один из них не указал дорогу на запад, где в это время походил какой-то цыганский праздник, и все таборы должны были прибыть туда.

Йосип едва не загнал коня, но добрался до этого места за день. Проникнуть внутрь общины ему помог заветный мешочек, выданный старушкой. Праздник был в самом разгаре: раздавались угощения, цыгане пели, плясали, показывали друг другу фокусы. В поисках старухи Йосип обошел всех цыган. В конце концов, он оказался среди каких-то очень важных людей…

Сам Цыганский Барон восседал на бочке, вставным глазом незряче глядя в публику. Его руки были унизаны золотом, на шее висел рубиновый крест. Рядом с ним стояла женщина – его жена, а вокруг расхаживали важные молодые люди. Наверное, это были его сыновья.

Йосип в отчаянии решился на самый дерзкий шаг в своей жизни. Он подошел к Барону, и прежде, чем тот успел сделать знак охранникам, стал на одно колено и высыпал перед ногами цыгана золотые монеты. Барон удивился и направил единственный зрячий глаз на Йосипа. Вокруг мгновенно собралась толпа цыган. Все они молчали в ожидании приговора Барона.

– Чужак пришел и насыпал тут какие-то гроши, – басом сказал барон, ногой отодвинув в сторону монеты, – ты думаешь, я нищий? Сдается мне, этот чужак хочет оскорбить меня.

Возле горла Йосипа сверкнул меч.

– Я не хотел оскорблять светлого властелина, – прохрипел Йосип, – я лишь хотел попросить его о помощи, потому что никто иной не сумеет помочь моему несчастию.

Барон знаком велел отпустить рыцаря и выслушал его просьбу. Затем он изучил вышивку на охранном мешочке, его содержимое, и передал его жене. Цыганка кивнула.