Мир Эл. Клюква на снегу

– Не ведьма я, – мой голос поник. – Просто… просто нужно было выживать.

– Я понимаю. Я Еруш, водяной маг, – представился мужчина.

– Эл. Не водяная, не ведьма. Вы не знаете, как скоро прибудет исправник?

– Скоро… дня через два – три. Очень надеюсь испустить дух до его приезда. Ничего кроме пыток и казни его персона мне не сулит. Да и никому не сулит. Исправник Изморский каждое своё дело доводит до смертного приговора.

– Ну у Вас тут и законы, беспредел, самоуправство! – внутри всё горело от досады и беспомощности. На что же тогда надеяться мне? Непременно признают вражеским шпионом, и поминай как звали. – Еруш, а Вы здесь за какую провинность?

– Если верить ориентировке, которые, как оказалось, еще кто-то читает, то за серию убийств на заказ. Вы наверняка слышали о легендарном, буквально на грани мифологизации, имени Мертвая Вода.

Слышала, как же. Да я всю вашу Аруссию в первый раз в глаза вижу. И не особо тому рада.

– Что-то припоминаю… – солгала я, дабы маг не подумал ничего лишнего. – Наемный убийца Мертвая Вода, эта загадочная личность.

– Так вот, кажется, это я. Во всяком случает, полицмейстер очень старается меня в этом убедить.

Какая удача, третий день в стране, а уже познакомилась со сливками криминального мира. Скоро и я окажусь в их тесной компании в роли истребительницы деревень. Если доживу.

– А это не Вы?

– А Вы соответствуете своей ориентировке? – ушел от вопроса водяной маг.

– Дело в том, что меня вообще нет в ориентировке, там есть моя лошадь. Которая даже не моя. Такие дела.

– Да Вы Эл, еще загадочнее будете Мертвой Воды. Ведьма – не ведьма на лошади, которая не Ваша лошадь, – хохотнул он. – И что же сделала не Ваша лошадь?

– Оказалась вомпэром, который самым гнусным образом напал на деревню Смердюки! – сказала и оценила всю абсурдность этого обвинения.

–Интересно – то как. Вомпэром! Удивительный народ, живём в магическом мире, а у них, что не нежить – то вомпэр. Абстрактная несуществующая форма существ, воплощающая в себе все страхи простого люда.

Уверенный шаг полицмейстера в военных сапогах прервал нашу беседу. Я поспешно закидала отверстие в стене соломой.

– Сударыня ведьма, возрадуйтесь! Порядка четверти часу назад из Смердюков голуб прибыл, – так я и думала, что тут до сих пор голубиную почту используют, каменный век. – Дык вот. Староста смердюковский отзывает ориентировку, поскольку цитирую: – он уставился куда-то вниз и торжественно зачитал: – «… Вследствие того, что лошадь, признанная усиею деревнею вомпэром, позорно сбежала, был выставлен ночной патруль, дабы нечисть поганая не попортила скот и не высмоктала спящий люд. На вторую ночь патруля мужиками были изловлены две лисы, тащившие курок до лесу. Посему стало ясно, что курок деревенского мужика Данко, по всему вероятию, употребила не найденная им кобыла, а лисы. Они же пугнули корову». Одним словом, все обвинения с Вас сняты.

– Так я могу идти? – подскочила я, устремляясь к выходу из камеры.

– Покамест – нет. Понимаете, инструкция у меня. Жетона Академии при Вас нет, личность не установлена. Будем ждать исправника, дабы он подписал запрос в Академию и личность Вашу там подтвердили.

– Да по чьей вине у меня нет жетона?! – вскипятилась я. Как ещё можно себя чувствовать, когда тебе дали надежду на спасение и тут же её уничтожили? – Вы же видели, что мои вещи на лошади! Позвольте мне самой пойти и поймать её. Потом жетон Вам занесу.

– Не могу, инструкция у меня. А вдруг Вы и не ведьма вовсе, а незаконное ведьмовство, без академической лицензии, строго карается законом, – вцепился в свои инструкцию полицмейстер – зубами не вырвешь.

– Так Вы определитесь: не ведьма я или незаконная ведьма?!

– Запрос покажет кто. Мне, в общем-то, пора, так что вынужден откланяться.

– А воды – то теперь можно? – вслед ему спросила я.

– Не положено, – послышался отдаляющий голос.

Ну, дед! Ну, полицмейстер! Да я ведьмой готова стать, только чтобы проклясть тебя на нескончаемую диарею! Я вновь уселась на сено, было ещё поганее, чем прежде.

– Еруш, – позвала я. – Ты еще там?

– К моему огорчению, да…

– Что меня ожидает, если узнают, что я не ведьма?

– Если не найдут свидетельств получения Вами платы за оказание фиктивных магических услуг – то год тяжелого труда на благо страны. В болота обычно ссылают ягоды собирать, травы, мох волшебный, грязи лечебные, воды отравляющие… Если зарабатывали на святом имени Академии, то лет пять, иногда десять, заточения.

– Ясно. Так, допустим, Академия скажет, что слыхом не слыхивала обо мне. Как дальше они будут действовать? Нужно же узнать кто я, – плавно пыталась подвести к интересующей меня проблеме.

– Установят личность в Арусском Магическом Архиве. Возьмут несколько капель крови, и летописная книга покажет кто ты, где родилась, родословную и так далее.

Вот как. Архив скажет, что я вовсе не рождалась не то что в Аруссии, а в этом мире. И здравствуй виселица, или четвертование, или гильотина. Это если я пытки переживу.

– Еруш, давай сбежим? Смотри – одну стену ты почти разрушил, – панибратски предложила я, сама не веря в успех предприятия. Больше, чтобы не поддаваться хандре.

– Если бы, Эл… если бы. Мы находимся под землей, над нами первый этаж. Разрушить хлипкую стену между камерами вовсе не одно и то же, что разрушить боковую стену фундамента и прокопать трехметровую нору наверх. А выломать дубовые двери, сама понимаешь, можно даже не пытаться. Была бы у меня хоть десятая часть моих прежних сил…

– Печально, – тихо шепнула я, мне и так все было понятно. – Скажи, а как лишают сил воздушных магов? Я могу представить, как ограничивают доступ к земле и огню, но воздух?…

– Распыляют специальный порошок с серебром и зверобоем.

– А как Академия подтверждает, что это её маг, даже без жетона? Знают всех в лицо или по отпечатку пальцев?

– У каждого жетона есть секретный цифровой номер. Девять цифр. Его знает только маг и информационная система Академии, которая представляет собой большой постоянно увеличивающийся кристалл. Там же храниться образ мага, владеющего жетоном и его энергетический отпечаток.

– Ясно. Слушай, а каким образом водяных магов содержать под стражей более продолжительное время?

– Раз в три дня дают литр нейтрализованной воды.

– И этого хватает? Так можно и не дождаться освобождения.

– Многие и не пытаются, отказываясь от воды вообще. Водяной маг может до двадцати лет жить на одном литре воды в три дня, такая уж наша особенность, подтвержденная опытным путем. Только сил это не прибавляет, лишь изо дня в день испытываешь мучительную боль в каждой клеточке организма. Поэтому часть магов сдается.

Я вздохнула, потом ещё раз. Глаза слезились… а я не знала как себя отвлечь.

– С чего вдруг в тебе проснулась жажда знаний? – осведомился маг.

– Когда нервничаю, всегда задаю кучу глупых вопросов.

Мы сидели по разные стороны одной стены. Не видя друг друга. Не зная друг друга. Лишь имена, и те, вероятно, выдуманные. Но это не мешало чувствовать почти родственную связь. Общая беда объединяет самых разных людей. Иногда людей из разных миров. Во времена отчаяния, слабости и ужасной безысходности человек всегда ищет маленький островок тепла и понимания, именно поэтому эта часть стены казалась теплее, чем любой другой угол наших камер.

Ближе к вечеру небо затянуло, и пустился тихий дождь. Небольшое отверстие под потолком моей камеры уже не давало достаточно света, и пространство вокруг заволокло серыми сумерками, хотя до заката было еще часа два. Еруш прильнул поближе к нашему переговорному пункту и вместе со мной слушал убаюкивающий шум капель. « Ситничек» – так он обозвал этот мелкий дождик, водяному магу виднее.

Скромную симфонию природы прервал робкий женский смех, раздавшийся где-то поодаль на улице. Так кокетливо девушка смеется только когда хочет понравиться мужчине. Счастливые. Течение жизни не останавливает даже эта ненастная погода и моё личное бедствие. Как же сложно принять, что твоя смерть не изменит ровным счетом ничего ни в одном из миров. Я люблю одиночество и умею им наслаждаться, но сейчас я преисполнилась острой необходимостью в поддержке и сопереживании. Просто чтобы кому-то было не всё равно.