Салфур: Тайны Запретного Леса

– Нет, я хочу домой, в Ардстро.

Девушка залилась звонким смехом, отчего из-под капюшона выпала тонкая блестящая прядь серебристых волос.

– Почему ты лжешь? Лгать самому себе – это, по меньшей мере, глупо.

– Почему ты решила, что я лгу? – неуверенно переспросил Бран и отчего-то почувствовал себя неуютно.

– Ложь есть ложь, а причины ее не так уж и важны, – отмахнулась девушка, закидывая ногу на ногу. – Но если ты хочешь знать, то скажу тебе просто: Ардстро – не твой дом, ты там чужак, отброс, мусор, – уже совершенно холодно добавила незнакомка.

– Но я там родился, – парировал Бран, подавшись чуть вперед, дабы уловить взглядом черты лица странницы.

– О нет, Бран, ты родился не в Ардстро, – натянув зловещую улыбку, ответила девушка. – Ты родился здесь, в запретном для людей лесу, в Салфуре. И если будешь до конца честным с собой, ты и сам поймешь, что именно лес является для тебя отцом и матерью, обителью твоей загнанной в угол души, твоим родным домом.

Сказав это, незнакомка внезапно распростерла руки в стороны, и тысяча маленьких паучков сбежались к ее рукам и ногам, вгрызаясь в плоть и поглощая девушку без остатка. Спустя мгновение она растворилась, будто ее вовсе никогда и не было. Остались лишь тысяча плотоядных насекомых и опустошенная черная мантия.

Бран попытался бежать, потому как увиденное не на шутку напугало его. Он совершенно не хотел быть безжалостно съеденным стаей плотоядных насекомых, но руки и ноги его совершенно не слушались. Юноша взглянул на свое тело и оторопел от ужаса. Крепкие стебли лиан сковали его, оплели, подобно канатам, и, раскрыв свои хищные бутоны, начали поедать его заживо, вырывать кожу и вгрызаться в алую плоть. Ему было не больно, но от ужаса он стал вопить так, что горло, казалось, тотчас разорвется на части.

Вскочив с сырой земли, Бран вытер стекающий по вискам холодный пот и стал ощупывать себя с ног до головы. Убедившись в том, что дикие растениями – всего лишь сон, фантазия его разыгравшегося воображения. Юноша стал вглядываться в окружающее пространство. Он находился все на той же поляне, на которой заснул вчера ночью. Розово-золотые лучи осеннего солнца проникали под тонкую рубашку и грели его своим приятным теплом. Светало. Лес возрождался вновь из темной паутины жестокой ночи, вместе с ее мраком отступали и дурные сновидения.

Все подростки окончательно проснулись. Нужно было решать, куда именно им держать свой путь. Вопрос этот был довольно непростым, потому, усевшись на холодную землю, все стали вырывать пожухлую траву и разгребать золотистые осенние листья, дабы добраться до голой почвы. Затем Арин принесла тонкую сухую ветвь, одиноко валявшуюся чуть поодаль от ребят, и передала Девину.

– Что ж, приступим, – тяжело выдохнул юноша. – Вот примерно отсюда нас забрала эта странная женщина, – он нарисовал небольшое дерево, напоминающее гриб.

– Ее звали Ава, – невольно бросил Бран, отчего товарищи с удивлением взглянули на него. – Но это неважно, – хмыкнул он, дабы избежать непрошенных вопросов.

– Так вот, затем она отвела нас в свою хижину. Это примерно вот тут, – Девин нарисовал кривую линию от дерева-гриба, доходящую до странно изображенного домика. – После мы заблудились в лесу где-то между хижиной этой Авы и… – он стал изображать болото и остановился, чтобы убедиться, что Ниса в состоянии держать себя в руках.

– И Топью, – тихо добавила белокурая девочка.

– Да, – тяжело выдохнул Девин, а затем продолжил: – Но неизвестно, в какой именно стороне нас нашли. Возможно, для того чтобы вернуться, нам следует обойти кругом ведьмину избушку?

– Слишком опасно, – сказал Бран, взяв ветку из руки друга. – Думаю, нам стоит… – в этот момент он вспомнил, к чему привело его решение отправиться в Топь, и вернул ветку Девину. – Наверное, мне пока лучше не браться за это. Не хочу снова чувствовать… удушье.

– Это удушье называется виной, – шепнула Ниса, а затем добавила чуть громче: – Но ты ни в чем не виноват, Бран, это его вина.

– Чья? – с удивлением в голосе переспросила Арин, прижав пухлую ладонь к губам.

– Леса… он его забрал, – абсолютно серьезно ответила девочка. Казалось, она о чем-то догадывалась, но не произносила этого вслух. Будто ее внутреннее чувство подсказывало ей что-то, что сложно понять холодным рассудком.

– Давайте не отвлекаться, – шикнул Девин.

Дети тотчас замолкли.

– Тогда, если не в обход, то нам придется делать большой круг, потому что пройти между хижиной и Топью было бы безумной идеей. Там нас могут поджидать стражи или сама ведьма, или мы снова станем скитаться и заблудимся в этом проклятом лесу. Предлагаю идти на восток отсюда. Возможно, там отыщем какую-нибудь помощь или в конце концов доберемся до Ардстро сами.

– А если там снова окажется что-то страшное? – спросила Арин, округлив свои большие карие глаза.

– Все же это лучше, чем умереть от голода и жажды, сидя здесь, – парировала Ниса, пребывающая в расстроенных чувствах – подобно ежу, она пряталась в своих иголках, чтобы больше никто не смог разбить ее чуткого сердца.

– Ниса высказалась довольно грубо, но в целом она совершенно права, – сказал Девин, тепло взглянув на испуганную рыжеволосую девочку.

Арин, соглашаясь со словами друга, легонько кивнула.

– Тогда в путь, – немного погодя, торжественно заключил Девин, вставая с земли.

– Нет, еще нет, – мотнула головой Ниса. – У нас есть еще одно незавершенное дело.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Девин, удивленно приподняв темно-каштановые брови.

– Мы должны почтить его память, – сухо ответила она, – соорудить что-то наподобие памятника.

Девин и Арин склонили головы. Слова Нисы пробрали их до самых мурашек и ребята не могли выговорить и слова. Бран молча направился на окраины залитой теплым солнечным светом поляны и, сломав несколько пышных еловых ветвей, сказал:

– Думаю, нам понадобится большой камень и кое-какие растения.

Дети провозились около часа, а затем, удовлетворенные проделанной работой, сели рядом с мемориальным камнем, разложили ветви, цветы и осенние листья вокруг него. Ниса, взяв в руки маленькую остроугольную гальку, начертила на валуне имя «Фицджеральд». Не сдержав своих чувств, девочка вновь заплакала навзрыд, но теперь ее боль стала чуточку тише, ведь она оставила след дорогого брата в вечности.

Затем, поднявшись с места и попрощавшись с Фицем, дети тронулись в путь. Никто из них не догадывался, к чему приведет это путешествие и сколько еще горестей им придется пережить.

Добравшись к ночи до еще одной прогалины, ребята решили, что здесь им и придется заночевать. Они стали укладываться спать, но уснуть совсем не получалось, потому все четверо сели в круг и стали вспоминать беззаботные дни в Ардстро, чтобы поднять дух и улететь мыслями подальше от места, где они находились, подальше от неприветливой действительности.

– Я так скучаю по маме, – вздохнула Арин, садясь близ ребят и скрестив ноги. – Знаете, она ведь не была сумасшедшей. Я всегда верила в то, что она говорила, сейчас это оказалось реальностью.

– Мне очень стыдно, что вся моя семья считала ее больной. Прости, Арин, – склонив голову, сказала Ниса. – Знаешь, они ведь даже на совете обсуждали… то, что ее необходимо изолировать от нормальных людей. Это ужасно.

– И мои тоже, – поддержал девочку Девин. – Но кто знал, что все так обернется?

Бран молча посмотрел на рыжеволосую девочку, а после, собрав всю волю в кулак, решил, что ему просто необходимо высказаться. В действительности, он скрывал слишком многое от своих друзей и, как оказалось, это привело к ужасным последствиям.

– Послушай, Арин, у меня есть для тебя кое-какая новость. Только обещай, что не станешь плакать, – аккуратно начал он, продолжая с сочувствием взирать на удивленную подругу.

– Новость? – переспросил Девин так, будто слова Брана были адресованы ему.

– Ну что-то вроде того, – кивнул Бран, стараясь не выложить все раньше времени. Возможно, Арин вовсе и не хотела бы знать того, что он планировал ей рассказать.

– Хорошо, не буду, – ответила рыжеволосая девочка и внимательно наблюдала за тем, как Бран старался подбирать верные слова, дабы не ранить ее нежные чувства.

– Морлей рассказал мне кое-что важное, – начал юноша издалека. – Пять лет назад, когда твой отец пропал в запретном лесу, он… он был сказителем для Конунга и некоторое время провел в Топи. Не могу сказать, сколько именно, но он очень хотел вернуться домой, поэтому… – Бран вздохнул и сделал паузу, – поэтому он попытался бежать и, как и Фиц… В общем, он утонул в болоте.

Арин округлила большие карие глаза. Казалось, девочка вот-вот заплачет, но исполнив данное Брану обещание, она лишь сглотнула накопившуюся в горле слюну и тихонько сказала:

– Спасибо, что сказал мне об этом. Если мы вернемся домой, то обязательно расскажу об этом маме. Моего отца перестанут считать ужасным человеком. Надеюсь, для всех он станет таким же героем, как и для меня.

– Он не хотел отпускать его? – спросила Ниса, взглянув на темноволосого юношу.

– Да. Морлей сказал, что Куин был его любимым сказителем, отдушиной. И когда он погиб, Конунг не мог спать, есть и пить. Отец Арин стал для него кем-то вроде родного сына.

– Давайте почтим его подвиг, – предложил Девин, склонив уставшую голову, – и сохраним его в своей памяти. Пока мы живы, воспоминания о нем и о Фице не умрут.