Салфур: Тайны Запретного Леса

– А что если он соврал? – боязливо спросила Арин, держась пухлыми ручками за воротник своего льняного платья.

– Не мог, он был слишком пьян, чтобы намеренно лгать нам, – покачала головой Ниса и, украдкой взглянув на Брана, добавила: – В любом случае, все будет хорошо. Так ведь, Бран?

Юноша немного потупил взгляд. Чувства к этой хрупкой светловолосой девочке, что теплились в нем уже несколько долгих дней, бились о стенки его сердца. Терзали его. Мучили и напоминали о том, что ежели все пройдет гладко и он собственноручно спасет Фица, то его теплой связи с Нисой придет необратимый конец. А если не спасти? Что будет, если оставить Фица умирать среди болот и странных зеленых существ? Бран старался прогнать эти мысли и действовать решительно, с холодным рассудком.

– Думаю, да, – коротко кивнул он в ответ Нисе. – Все же, Девин, когда покинете клетку, замкни Каппу в ней на всякий случай.

– Понял, сделаю, – улыбнувшись ответил Девин. – Не оплошай, Бран, и береги себя.

Бран вновь кивнул друзьям, поднялся, тихонько отпер замок, навешенный на клетку с обратной стороны и, отдав ключи Девину, направился к центру болотного городка, к шатру Конунга Морлея, надеясь, что окажется там в последний раз и закончит рассказывать свою невыдуманную историю.

Глава 13

Войдя в шатер, Бран сразу же заметил, как сильно поменялось настроение у Конунга. Морщины на его старческом лице стали глубокими до такой степени, что он походил на шарпея, а белые глазницы уставились в угол. В этот раз он не набивал, как обычно, свой живот, а медленно попивал красное вино из позолоченного большого кубка.

– Снова приветствую тебя, дитя, – глухо сказал хозяин Топи, отхлебнув еще немного алой жидкости из кубка. – Надеюсь, хоть ты сегодня порадуешь меня.

Бран ничего не ответил, только коротко кивнул и, как и прежде, уселся на одну из бархатных подушек, лежащих на полу.

– Только прошу, освободи меня от необходимости отвечать на твой вопрос позже. Давай покончим с ним поскорее, – хмуро сказал Морлей, испытующе глядя в уставшее лицо юноши.

Бран сразу же осознал, что сегодняшний вопрос станет последним, потому действовать необходимо решительно, но с умом.

– Итак, – начал юноша, надеясь, что сейчас в его голову придет какой-то действительно важный вопрос, тот, от которого Конунг никак не сможет увернуться. – Кто правит этим лесом, то есть не конкретной его частью, а всем и вся, что находится в его черте?

Послышался громкий гул – кубок, переполненный вином, выпал из сухих ладоней Морлея и упал прямо к ногам Брана, разлив перед ним багряную лужицу, сильно походившую на кровь.

– Подай мне кубок, мальчик, – сказал хозяин Топи, протягивая руку к Брану. – Сейчас же подай мне чертов кубок! – криком повторил он.

Брану показалось, что именно этот вопрос застал Морлея врасплох, и Конунг со злобой, не присущей ему, взирал на юношу так, будто вовсе не отдавал отчета своим действиям. Поднявшись с колен и взяв кубок, Бран направился к огромному трону и не менее огромному старцу, важно восседающему на нем. Но только лишь его рука пересекла то самое расстояние между ним и Конунгом, которое сохранялось доселе, Морлей схватил юношу за ворот испачканной грязью рубахи и рывком притянул к себе.

– Она везде! – хрипло прорычал он юноше в ухо.

В какой-то момент Брану показалось, что старец вот-вот отгрызет ему ухо, но его опасения, к счастью, не подтвердились. Морлей лишь продолжал осипло кричать ему в лицо какие-то совсем неразборчивые фразы.

– Она все видит и слышит. Ощущает, изучает каждого из нас. Каждого, кто вошел в ее владения. Иногда мне кажется, что она и есть сам лес. Но это невозможно!

Бран слегка отстранился и дрожащим от страха голосом спросил:

– Кто она?

Морлей лишь усмехнулся, а затем, отпустив воротник юноши, ответил:

– Королева. Она – Королева леса.

На секунду в воздухе повисло гнетущее молчание и, не решаясь испытывать Морлея на прочность, Бран просто подал ему кубок и вернулся на насиженное им место.

– Мой мальчик, пойми, она знает про тебя все. Абсолютно все… Даже то, чего не знаешь ты сам, – свесив тыквоподобную голову набок, сказал Конунг. – Ей нужна… ей нужна… Прости меня, но я не могу более об этом говорить! – сорвавшись на вопль, выкрикнул Морлей и, налив в бокал новую порцию крепкого напитка, сменил тему разговора: – А теперь рассказывай, я хочу знать, что случилось с прекрасной девой, которую ты именуешь не иначе как Майя.

Бран был напуган, кровь в его жилах словно превратилась в вязкую холодную глину и медленно растекалась по артериям. Он не мог более расспрашивать Морлея о том, что его интересовало, потому как чувствовал, что это не принесет ему ничего хорошего. Да и товарищи, ожидающие его где-то среди болот, находились в реальной опасности. Именно от Брана зависела их судьба. Судьба каждого из них. Поэтому он не мог более медлить и решил, что правильнее всего будет продолжить свой рассказ сейчас, дабы усыпить Конунга и поторопиться на выручку друзьям.

– Тогда начнем, – выдохнул юноша и нехотя продолжил свой рассказ: – Майя в тот день решила встретиться со своим возлюбленным Кэром Кэмпбелом и поговорить об их дальнейшей жизни, но ее сводный брат, увидев их с другого берега Родос, стал обдумывать свой коварный план. Он искренне желал, чтобы девушка принадлежала лишь ему одному и не мог ничего с собой поделать. Как только Майя поцеловала возлюбленного в губы, что-то сломалось внутри Ноа – он уже не мог мыслить ясно. Какое-то животное чувство поселилось в его грешной душе, он старался всеми силами подавить огонь внутри своего надломленного сердца, но так и не смог.

Подкараулив сестру в гуще зеленых деревьев, он стал со злобой расспрашивать о случившемся, но девушка легко увиливала от его глубоко личных вопросов, а затем, не сдержав своего пренебрежения, выкрикнула ему прямо в лицо, что любит этого мужчину и никогда не откажется от влечения к нему. Тогда Ноа позеленел от злобы и ринулся на девушку, скрутил ей руки за спиной и заткнул рот ладонью, чтобы та не привлекала лишнего внимания. Майя вертелась из стороны в сторону в попытках выбраться из рук обезумевшего брата, а он полностью преисполнился животной силы и решил, что его планам суждено сбыться, ведь Ларс Каллаган так и не пришел вовремя, чтобы вразумить Ноа. Время было упущено.

Вдвоем они вернулись домой довольно поздно. На юной девушке не было лица, а платье, что подчеркивало ее красоту, было покрыто липкой грязью и разорвано по бокам. На все вопросы родителей она отвечала уклончиво, а потом и вовсе заявила, что упала в гнилостную яму, а Ноа помог ей выбраться из нее. Ларс догадывался о том, что что-то произошло, но на все его расспросы Майя не отвечала, только грустно отворачивала лицо в сторону.

На следующий день она приступила к своей обычной работе, а позже сказала матери, что даже видеть не хочет Кэра Кэмпбела и что их помолвке не суждено случиться.

К удивлению Ларса, его младший брат был в довольно приподнятом расположении духа. Он много ел и более не проводил часы одиночества в своей комнате.

Все счастье, которое Каллаганы копили годами, испарилось в тот момент, когда с лица их дочери сошла улыбка, когда ее обычно пылающие от радости щеки впали, а из тела ушла всякая живость.

Бран с надеждой посмотрел на Морлея. Ему искренне не хотелось заканчивать эту ужасную историю, потому как у нее не было счастливого финала. Лишь боль, слезы и огорчение. Но Морлей и не думал засыпать, его глаза горели заинтересованностью, а голова вытянулась вперед, дабы не упустить ни единого произнесенного Браном слова.

– Я хочу знать! Сегодня же хочу знать, что произошло с этой девочкой! – вскричал Конунг, понимая, что Бран не хочет заканчивать свое повествование.

– Но, сэр, эта история… она плохая, – сделав тяжелый выдох, накопившийся в грудной клетке, сказал юноша. – Давайте я вам расскажу о чем-нибудь другом. Глупо было начинать именно с нее. Мы много чего интересного повидали в лесу и… – продолжал юноша.

– Нет, завтра расскажешь мне другую, а сейчас закончи ту, что начал, – угрожающе произнес старик, исподлобья глядя на юношу.

– Что ж, вы сами этого захотели, – выпалил Бран и неожиданно резко сказал: – Майя… Она родила ребенка, которого вовсе не желала. А затем, она умерла. Утопилась в той реке, на берегу которой встречалась со своим любимым Кэром Кэмпбелом. Это конец истории.

Морлей покраснел от злости, внезапно охватившей его душу и тело. Он стукнул бокалом о трон и повелительно вскричал:

– Думаешь, со мной шутки шутить, дитя?! Поверь мне, лучше бы тебе сейчас же переписать твою чертову историю и сделать девочку счастливой!

– Но это невозможно! – выкрикнул Бран в ответ.

Казалось, что страх, поглотивший его душу прямо на глазах старика, перерастал в нечто большее – в животную злобу, которая должна была уберечь его от опасности, что таил в себе хозяин Топи.

– У этой истории нет другого финала! И никогда не будет!

– Тогда расскажи мне, почему Майю настигла такая кара?! Что этот мерзкий щенок сотворил с ней?!

Вдруг темноволосый юноша почувствовал, что ему жизненно необходимо напасть на Морлея в ответ, что он не может позволить загнать себя в угол и вершить над ним правосудие.

– Тогда ответьте мне, кто был предыдущим сказителем десятью годами ранее? – он выпалил первое, что пришло ему на ум, а желание отступить, извиниться перед хозяином болотной Топи и показать тем самым свои уязвимые места вдруг покинуло его, оставив лишь звериный ужас.

– Дитя, ты надеешься обвести меня вокруг пальца? Ты задал свой вопрос сегодня, а следующий можешь задать лишь завтра на закате.

– Что ж, вы тоже прослушали сегодня часть истории, продолжение будет лишь завтра, – смело парировал Бран, стараясь не выдать своими дрожащими руками охватившую его слабость.

– А ты довольно храбрый юноша. Чем-то напоминаешь меня самого в молодости, – задумчиво сказал Морлей, его звериная сторона приняла силу Брана и не смела ей противиться. – И лишь поэтому я дарую тебе возможность испытать меня. Я не знаю, кем был этот человек, но его имя навсегда отпечаталось в моей памяти. Его звали Элой Куин.

«Куин?!» – промелькнула мысль в голове юноши, и он немного отшатнулся от осознания того, что отец Арин был здесь, видел этих существ и, более того, в прошлом являлся любимым сказителем самого Конунга Морлея!

– А теперь ты ответь мне, что сотворил с Майей этот уродливый человечишка! – нетерпеливо выкрикнул Морлей. Казалось, сейчас он взорвется на месте от переполняющего его любопытства.