Салфур: Тайны Запретного Леса

А песнь продолжала расти, подобно цветку. Сначала появился сочный стебель, а после, когда Элла поддалась, выгнув спину, когда опустила пушистые желтые ресницы и жадно впилась в губы юноши, распустился и сам бутон.

Глава 17

Держа руку Арин в своих ладонях, Ниса почувствовала что-то неладное и решила вернуться в центр поселения, дабы убедиться, что все в порядке. Сердце ее напряженно застучало, а ресницы запорхали над округлившимися ярко-зелеными глазами, когда, вернувшись к огромному костру, раскинувшемуся до самых небес, она увидела то, что повергло ее в абсолютное ошеломление. Бран стоял прямо в центре, а желтоволосая русалка игриво гуляла по его вспотевшему телу своими тонкими руками, страстно целуя его в губы, шею и мочки ушей. Она забавлялась этим, забавлялась своей красотой, громкой песнью раскачивающихся на месте нагих русалок и тем, что Ниса стала свидетелем всей этой бесстыдной картины. Сощурив свои раскосые глаза, девица продолжала придаваться сладким утехам, нисколько не опечаливаясь тем, что ее обнаружили в бесстыдном упоении. Когда Бран отстранился от ее ярко-оранжевых губ и песня лесных нимф стихла, принцесса сразу же спросила:

– Бран, тебе знакомы эти девушки? – она указала рукой на Нису и Арин, стоявших чуть поодаль у костра.

Черноволосый юноша обернулся и, растерянно взглянув на своих подруг, ответил:

– Да, но я не припомню, кто они такие.

Русалка изобразила испуганное выражение на своем миловидном лице, а затем жалобно произнесла:

– Конечно, ты помнишь, милый. Именно они хотели убить меня, пока ты спал. А сейчас пришли закончить начатое, – Элла крепко сжала ладонь Брана в своих тонких руках, будто страшась того, что девочки, обернувшись страшными монстрами, незамедлительно набросятся на них.

Ниса вздрогнула. Теперь она осознала, откуда в ее душе чувствовалась странная неприязнь к русалкам. Они были совершенно не теми добродушными существами, за которых пытались себя выдавать. У них изначально был план, в котором не было места Нисе и Арин.

– Бран! Очнись! Они околдовали тебя! Околдовали Девина! Все это лишь их коварная игра! – воскликнула Ниса, пытаясь достучаться до затуманенного разума юноши, но все было тщетно.

Тот лишь смотрел по сторонам, не зная, как ему следует поступить. И когда принцесса заметила его нерешительность, то тут же вновь страстно поцеловала его и взмолилась, чтобы он поверил ей. Ведь только она, Элла, любила его всей своей душой, любила по-настоящему, так, как никогда и никто не любил его прежде. И Бран верил каждому ее слову, как верит маленький ребенок своей матери.

Девочек немедля схватили. Как они не пытались увернуться и выпутаться из сильных рук русалок, им это не удалось.

– Принцесса, что прикажете делать с ними? – обратились к Элле сестры, в числе которых были синеволосая Петра и Лотта, удерживающая рядом с собой Девина.

Элла отошла от Брана на пару шагов, а затем, наклонившись к русалкам, прошептала:

– Уведите их в темницу, а когда взойдет полная луна и мы сможем совершить обряд, отдадим этих мерзавок троллям.

Лотта попросила Девина оставить их для личной беседы, и тот, не смея ослушаться, отошел от русалок настолько, чтобы не слышать их тихих разговоров.

– Вы уверены, принцесса? Все-таки это довольно жестоко. Вы же знаете, что почти все их жены, что родом из нашей Лагуны, погибли от нестерпимой боли в родах, – с жалостью в голосе спросила Лотта, прислонив ладонь к губам.

– Я могу нарушить свою клятву, данную мною Драйку, только если ты сама вместе со своей любимой сестрой Рикой станете им женами, – скривив губы, злобно ответила принцесса.

При упоминании имени сестры Петра занервничала и поспешила прекратить неудобную беседу:

– Лотта, не оспаривай слов принцессы и просто делай то, что велят.

– Слушаюсь, – печально склонив голову, ответила девушка.

Получив еще пару наставлений от Эллы, Лотта скрылась вместе с кричащими Нисой и Арин среди темных построек, которые в ночи выглядели также очаровательно и приветливо, как и днем.

– Петра, отведи юношей в комнату возле моих покоев. И, кстати, того, что со смуглой, как дубовая кора, кожей можешь оставить себе, – заговорщически произнесла Элла, а после небрежно добавила: – Мне нужно готовиться к полнолунию, потому прошу меня не беспокоить.

– Слушаюсь, моя госпожа, – ответила Петра и поспешила исполнять данный ей приказ.

Бран никак не мог уснуть. В голове бушевала буря странных мыслей. Он чувствовал, как его сердце трепещет в груди при воспоминании о красавице Элле. Он представлял, как свяжет с ней свою судьбу, оставшись в Лагуне. Будет каждый день видеть, как над аккуратными русалочьими хижинами, над дубравами и над пушистыми кустарниками всходит большое оранжевое солнце. Станет заниматься своим самым любимым занятием и навсегда забудет… забудет… В этом и крылась самая большая загадка. О чем или о ком он забудет? Как он вообще оказался здесь, в лесу, в Лагуне? Разве он родился тут и является своего рода монстром? Вопросов было множество, но одно он знал точно – он до умопомрачения любит Эллу, любит ее желтые волосы, оранжевые, как спелый апельсин, губы, яркую улыбку и нежное нагое тело. Тогда отчего его сердце чувствует такой холод, такую тяжесть и безжизненность, словно в нем застрял маленький кусочек льдинки или сосульки, что зимой свисают с крыш маленьких, кривых домиков в Ардстро?

– Ардстро! – воскликнул Бран, поднимаясь с мягкой кровати и откидывая теплое, набитое гусиным пухом, одеяло.

В сознании крутилось это загадочное слово, но юноша никак не мог понять, что именно оно означает. Бран стал размышлять, перебирать туманные воспоминания, но, к сожалению, так ничего и не смог вспомнить, кроме ярких зеленых глаз, которые принадлежали совсем не принцессе, а кому-то иному. Он решил, что ему жизненно необходимо найти этого человека, найти того, кто обладает этими большими зелеными, как свежая трава, очами. Встав с кровати и направившись к выходу, он услышал тихие голоса. За дверью стояли русалки и вели разговор о чем-то важном, о том, к чему Бран имел непосредственное отношение.

– Петра, ты не видела Рику? Я нигде не могу ее отыскать, – шепотом спросила Лотта.

– Нет, не видела, – слегка отстраненно ответила Петра, проходя мимо покоев Брана. – Может быть, она пошла собирать воду в Туманном озере?

Лотта помолчала, а затем произнесла:

– Возможно, ты права, но разве она не ходила туда два дня назад? Воды еще полным-полно. Зачем ей было отправляться туда именно сейчас?

– Не знаю, – также коротко ответила Петра, словно не желая продолжать этот порядком надоевший ей разговор.

– Тебе не кажется, что принцесса поступает жестоко с этими юными девушками? Они ни в чем не виноваты. Они не желали причинить ни нам, ни принцессе никакого вреда. Так отчего обрекать их на такую тяжелую судьбу? – не унималась Лотта.

Бран затаил дыхание, осознав, что Элла нагло соврала ему, обвинив незнакомок в том, чего они не совершали.

– Это уже не наше дело, – твердо ответила Петра, топнув босой ногой по деревянному полу.

– Ты права, но скажу тебе честно: проведя пару часов возле их темницы, я почувствовала, как что-то гложет мое сердце. Наверное, стыд и чувство жалости и… – хотела было продолжить Лотта, но синеволосая русалка тут же прервала ее.

– Ты слишком мягкая, Лотта. Если жалеть всех и каждого, то придется отпустить юношей, и обряд не состоится. И тогда мы попросту вымрем.

– Но мы живем в этом лесу сотни лет. Почему бы просто не наслаждаться временем, отведенным нам Королевой? Все это так неправильно! – воскликнула девушка.

Петра тут же шикнула на нее и зашагала прямо к двери, за которой прятался юноша.

– Проверю, не разбудила ли ты нашего гостя.

Бран на цыпочках вернулся в свою кровать и, укрывшись теплым одеялом, изобразил спящего.

Когда Петра приоткрыла дверь и убедилась, что он в постели, тут же осекла Лотту.

– Иди и исполняй данный тебе приказ и больше не смей оспаривать слов принцессы! – злобно прошипела она. – Иначе ты отправишься к троллям вместе с этими сопливыми мерзавками. Поняла?

Лотта склонила голову и молча вышла из коридора, а когда ее шаги затихли, Петра закрыла дверь и продолжила патрулировать покои юноши.

«Тролли», – пронеслась мысль в голове Брана. За ней пришло новое воспоминание: он и незнакомка в темном лесу из-за толстого ствола ели наблюдают за тем, как пара ужасных монстров убивают дикого кабана; он держит в руках его горячее сердце и с неподдельным интересом осматривает его внутренности, а незнакомка кричит ему что-то неразборчивое, но, обернувшись, он видит лишь ее ярко-зеленые глаза, которые не давали ему покоя.

– Нужно выбираться отсюда, – шепнул сам себе юноша.

Бран осмотрел крохотную комнату. Окна были затворены, а двери плотно закрыты, а за ними, охраняя его сон, стояла Петра. Выбор был невелик, потому юноша решил, что покидать покои придется через створчатый проем, который выходил прямо к центру Лагуны, туда, где еще сегодня горел высокий костер, а сейчас от него остались лишь толстые, обугленные ветви. Бран решил сбежать через окно тихо, как мышь, так, чтобы Петра не смогла его услышать.

Когда юноша вылез в проем и всем телом уперся в одну из тонких деревяшек, то осознал, что падать будет больнее, чем он предполагал. Дома русалок стояли на тонких деревянных сваях и были чуть выше, нежели обычные дома, которые он видел где-то далеко, там, куда не доставал его разум и воспоминания оставались в густом тумане. Памятуя о том, что ему необходимо сгруппироваться и сделать кувырок, чтобы не сломать ноги, Бран приготовился к прыжку.

Все прошло именно так, как он планировал. Но во время приземления острая боль все же пронзила его колени, заставив юношу тихонько застонать. Превозмогая боль и страшась, что сбегутся русалки, он немедля зашагал в сторону бывшего огнища, прикрыв рот ладонью, чтобы никто не слышал стенаний.

Сбежать было довольно легким занятием. Но что делать дальше? Он не мог приложить ума, потому, поддаваясь собственным чувствам, направился в сторону самого высокого и самого красивого домика, что был в Лагуне, к покоям его самой любимой женщины – принцессы Эллы.