Салфур: Тайны Запретного Леса

Синеволосая дева лишь усмехнулась, наблюдая за тем, как жизнь постепенно покидает юное тело ее наивной сестры.

Пока Арин продолжала истошно кричать, Ниса думала над тем, как собственными силами остановить русалку и не дать ей прямо у них на глазах совершить убийство. Но в голову ничего не приходило, пока ей на глаза не попался длинный шлейф темно-синих волос, который стелился по полу. Девочка решила, что жизнь Лотты сейчас полностью зависит от нее. Ниса дотянулась рукой сквозь прутья и, взяв локоны в ладонь, стала тянуть Петру за волосы к себе, к клетке, отходя все дальше.

Петра, почувствовав это, сразу отпустила Лотту и бросилась на девочек, которых закрыли в клетке, а потому у русалки не было возможности дотянуться до них. Она просто озлобленно скалилась, истошно кричала и пыталась вырвать свои волосы из рук белокурой девочки.

Ниса продолжала тащить русалку к прутьям. И когда та, крича и трепыхаясь, потеряла равновесие, девочка притянула ее голову к клетке и, пока Лотта откашливалась и наполняла легкие воздухом, пытаясь прийти в себя, громко крикнула:

– Арин, перекинь и завяжи прядь волос на ее шее!

– Но я не могу! – воскликнула Арин, по ее щекам потекли потоки скользких слез.

– Она убьет нас, Арин! Прошу тебя! – со страхом в голосе выкрикнула Ниса.

Рыжеволосая девочка испуганно заерзала на месте, а затем, осознав, что сейчас не лучший момент для проявления слабости, повиновалась и, обвязав вокруг тонкой русалочьей шеи синий локон волос, крепко сжала его в руках.

–Тяни! – выкрикнула Ниса.

И Арин, задыхаясь от собственных всхлипов, вновь повиновалась ей. Чем сильнее она тянула за локон, тем больше Петра сопротивлялась, выкрикивая страшные проклятья и хватая ртом воздух. Спустя несколько тянувшихся, словно долгие дни, секунд, прекрасная дева, безжизненно свесив свои длинные белые руки и запрокинув голову, издала последний хриплый стон, а ее яркие янтарные глаза закатились за слегка прикрытые веки. Петра умерла.

Глава 19

На темном безоблачном небе взошла полная, как русалочье лицо, луна. Она была огромной, не такой, какой ее можно было увидеть над высокими крышами покосившихся домов в Ардстро, а совершенно иной. Более пугающей, яркой, дикой. Будто с каждой секундой она нависала все сильнее, закрывая собой черное, как смоль, небо. Именно о ней так завороженно говорили жительницы Лагуны, именно она открывала портал в иное измерение, даруя им продолжение рода – новую жизнь.

Русалки готовились к загадочному ритуалу. Зажигали тонкие восковые свечи, расставляли душистые букеты осенних цветов и выносили из домов мягко застеленные кровати, приставляя их одну к другой. Со стороны можно было только изумиться тому, насколько эти хрупкие девушки были выносливыми, насколько мощь их тонких рук не соотносилась с нежной внешней оболочкой. Жительницы Лагуны были хищницами, самыми настоящими амазонками, почти во всем полагавшимися лишь на свои собственные силы. Именно эта черта и помогла выжить их роду в жестокости бытия, царившей в запретном лесу среди монстроподобных, свирепых существ.

Элла, кружась на месте, с интересом взирала на свое отражение в большом, слегка поблескивающем в лунном свете подносе. Все в ней было идеальным, отточенным до совершенства. Ее тело прикрывала тонкая полупрозрачная накидка, сквозь которую можно было с легкостью рассмотреть ее чарующие формы: покатые белые бедра, вздымавшуюся кверху грудь и осиную талию. Она, подобно остальным русалкам, но тщательнее, готовилась к предстоящей церемонии, подкрашивая щеки ярким свекольным соком, который наносила и на оранжевые, слегка припухшие губы. На ее изящных икрах красовались тонкие браслеты, плетенные из зеленой виноградной лозы, а на длинных желтых волосах расположились сочные ягоды, целые грозди лесных плодов, что здесь, в Лагуне, символизировали плодородие.

Одна из нагих русалок с поклоном вошла в покои принцессы и уведомила ее о том, что отец Бран, двадцать восьмой прародитель, уже подготовлен к торжеству и ожидает ее на воздвигнутом сестрами ложе. Элла лишь слегка улыбнулась, словно бы соглашаясь со своими мыслями, и велела русалке сопроводить ее к заранее подготовленному месту.

Проходя сквозь столпотворение, девушка вспоминала о том, что Петра должна будет, подобно ей самой, исполнить свой долг и подарить Лагуне еще одну сестру, но, внимательно изучив глазами каждую из собравшихся русалок, принцесса так и не смогла отыскать Петру взглядом, прикинув, что, возможно, та до сих пор готовит свое тело к грядущему зачатию.

Бран, словно тряпичная кукла, молча стоял подле сдвинутых в длинный ряд кроватей. Его вытянутое лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, а светло-серые глаза будто бы остекленели. Элла знала, что ее колдовские чары не так-то легко разрушить, а потому была полностью удовлетворена его безжизненным видом.

– Сестры, этот день наконец-то настал! Спустя годы, мы вновь можем подарить Лагуне наследниц! – громко выкрикнула девушка, стоя в самом центре будущего торжества.

Русалки страстно закричали, радуясь тому, что вскоре увидят рождение новых русалок, новых представительниц их чудесного клана, которые в будущем послужат роду, как до этого дня служили они сами.

Затем Элла тяжело вздохнула, давая сестрам время выразить эмоции своими веселыми выкриками и завораживающими воплями, а после сказала:

– Хочу обрадовать вас. Носить под своим сердцем плод стану не только я, но и ваша верная сестра Петра.

Русалки вновь загалдели, ожидая что вот-вот в центр круга выйдет синеволосая русалка, верно служившая принцессе все эти годы, но этого, к их удивлению, не произошло ни спустя минуту, ни спустя несколько минут. Петра не появлялась среди них.

– Что ж, если она решила пренебречь шансом, что я даровала ей, значит, одна из вас сможет принять ее судьбу и стать моей правой рукой, – раздраженно сказала Элла, понимая, что времени недостаточно, чтобы необдуманно тратить его на поиски затерявшийся Петры, которая обыкновенно не имела привычки опаздывать, тем более на такое важное для русалок мероприятие.

Сестры стали громко выкрикивать свои имена. Каждая из них желала возлечь с Девином и получить шанс стать одной из матерей, потому как вместе с этим даром приходит и множество иных привилегий, которые не так-то легко заслужить.

– Не шумите, дайте мне немного поразмыслить, – сказала принцесса, стараясь утихомирить развеселившуюся толпу.

Но девушки никак не хотели успокаиваться. Оголтело восклицая, стараясь перебить одна другую, вскакивая на месте и вставая на носочки, каждая жаждала выбора принцессы.

Взявшись за голову, Элла громко закричала:

– Закройте уже наконец свои рты! И дайте мне подумать в конце концов!

Молчание воцарилось незамедлительно. Русалки боялись обрекать себя на праведный гнев принцессы.

– Пусть сделает шаг вперед та, которая никогда не носила в своей утробе ребенка, – вещала Элла, осознавая, что таких окажется великое множество, потому как шанс выносить плод выпадал далеко не всем.

Десятки русалок сделали шаг вперед. Разгневанная принцесса продолжила:

– Пусть сделает шаг вперед та, что обладает достаточно широкими бедрами, которые помогут ей не потерять драгоценное дитя.

Еще несколько русалок стали впереди остальных, и Элла стала внимательно разглядывать их пронзительным взглядом. Каждая из девушек была по-своему чудесна, и разрешить такой важный вопрос было отнюдь не легкой задачей. Подумав еще пару секунд, Элла сказала:

– Пусть сделает еще один шаг вперед та, что каждый день прожила в беспрекословном подчинении старшей из сестер, выполняла все обеты и молилась на полную луну, ожидая новых отцов-прародителей.

Вперед вышла лишь одна из русалок. Это была никто иная, как красавица Лотта, смиренно склонившая голову перед принцессой.

– Лотта, я дарую тебе шанс стать матерью и выносить под сердцем дитя. Прими же его с покаянием, достойным лучшей из сестер, – Элла поманила рукой русалку.

Поднявшись к ложу, Лотта с трепетом поцеловала ее маленькую руку.

– Благодарю вас, владычица, – полушепотом сказала она, поднимая взгляд своих больших влажных глаз на Эллу. – Я выношу плод и подарю Лагуне смиренное дитя. Такое же смиренное, как и я сама.

Принцесса Элла зловеще улыбнулась, а затем подвела девушку к совершенно безжизненно глядевшему на толпу Девину. Он, подобно Брану, был околдован чарами, что напустила на него принцесса.

– Да сбудется воля Королевы! – громко выкрикнула принцесса и жестом руки дала сестрам знак уложить юношей на ложе.

Те тотчас повиновались ее приказу и стали укладывать Брана и Девина на кровати. Ветер громко завывал, путаясь в ветвистых кронах лесных деревьев, а кукушки отмеряли время своими громкими криками, ненадолго затихали, словно бы готовились к чему-то по-настоящему ужасному, к чему-то, что затевали эти хищные нимфы.

Когда Лотта приблизилась к Девину и легла рядом с ним, то стала что-то спешно засовывать в свой рот, а затем с пылом целовать юношу, вращая в его иссушенном рту ловким языком, будто бы пытаясь что-то передать посредством такого странного поцелуя. Но Элла, занятая собственными мыслями, уже не обращала на это абсолютно никакого внимания, стараясь привлечь Брана к себе и пробудить в нем животную страсть, с которой его предки даровали русалкам возможность продолжать свой род.

Когда кукушка в очередной раз громко крикнула, произошло нечто, выходящее из ряда вон. Девин вскочил с ложа, а сквозь завороженную толпу русалок стали пробираться, отталкивая девушек в плечи и полные бока, запыхавшиеся от бега Ниса и Арин. Элла ошарашено глядела на происходящее. Лотта притянула смуглого юношу к себе рукой и что-то быстро прошептала. Что-то такое, отчего Девин буквально залился краской, бросился к принцессе и, схватив ее за канареечного цвета локоны, стал рывками стаскивать за них девицу.

Русалки вскрикивали от ужаса и разбегались во все стороны, подальше от потасовки. Они верно решили, что Девин озверел, потому что самой Королеве леса не угоден этот союз. Когда юноша повалил Эллу на землю, та пыталась вырвать собственные длинные локоны из его рук, стонала и охала, перебирая ногами по сырой почве. Но вовремя подоспевшая Ниса, сжимая в своих ладонях толстую ветвь, с силой ударила ею девушку по животу. Та лишь громко закричала от боли и прижала тонкие белые руки к ушибленному месту.

Пока русалки старались скрыться от незримого правосудия, Лотта подняла Брана с ложа и, засунув ему в рот горсть каких-то загадочных трав, пыталась заставить юношу тщательно пережевать и проглотить их. Тот подчинился ее воле и тут же, словно по волшебству, стал приходить в ясное сознание. Его светло-серые, как туманное небо, глаза с удивлением взирали на происходящее, а слегка приоткрытый рот застыл в странной гримасе.

– Не благодари меня, на это еще будет время, – шепнула ему Лотта.

Крепко сжав его руку под тонкой рубахой, побежала в сторону окраины дикой Лагуны. Ребята последовали за ней, оставив принцессу одиноко корчиться от боли.

– Схватить предателей! – громко выкрикнула Элла, держась тонкими руками за ушибленное место. – Сейчас же! Догнать и казнить всех разом!

Русалки, позабыв все свои страхи, тотчас кинулись за пленниками в погоню. Как стая цепных псов, они перебирали ногами траву, стараясь не замедлять спешного хода, но подростки оказались куда проворнее. Лотта знала, по какой тропе следует пойти, чтобы скрыться с глаз от сестер, и вела освободившихся из плена дальше, в самую глубь леса, в ту самую сторону, где простиралось Туманное озеро.

– Что произошло? – на бегу спросил Бран, стараясь не выпустить слегка вспотевшую ладонь Лотты из своей руки. – Я ничего не помню.