Салфур: Тайны Запретного Леса

– Понятно, что идти обратно, по левую сторону нам уже нельзя, – сказал Девин, почесывая подбородок. – Остается шагать лишь вперед, обойдя озеро. Там мы еще не были.

Ниса убрала белый локон за ухо и тихонько сказала:

– Давайте задержимся тут ненадолго. Думаю, нам всем не помешает как следует отдохнуть.

Ребята не стали с ней спорить и, улегшись подле прозрачной воды, каждый напряженно думал о том, каким человеком он возвратится в Ардстро. Увидев мрак и боль, царившие в лесу, никто не смог бы остаться таким, как был прежде. С потерей Фица произошел некий надлом, который стал разрастаться по мере их блужданий по темной дубраве.

Бран закрыл утомленные глаза, вспоминая о том, что приключилось с ним в Лагуне. Рассыпанные, находящиеся порознь части пазла, терзавшие его разум, казалось бы, должны сложиться воедино, но кое-каких все же недоставало. Сначала встреча с Сатиром, которая уже казалась далеким сном, что прикинулся реальностью, после – странное видение, величественная зала, крохотные пауки-людоеды и девушка в плотной мантии, а еще Королева, о которой все без устали говорят в этом чертовом лесу. Все было таким странным и одновременно по-волшебному загадочным, что Бран не мог уснуть и чувствовать себя в относительной безопасности.

– Эй, Бран, ты не спишь? – спустя пару минут спросила Ниса, глядя на слегка прикрытые веки юноши.

Поначалу Бран хотел ответить, что не спит, но какое-то неодолимое желание, чтобы его не тревожили, не дало юноше вымолвить ни единого слова, он молчал.

Поверив в то, что ребята крепко уснули, Ниса стянула с себя тонкое платье, оголив юное тело, которое лишь слегка прикрывали ее светлые, как пшеница, локоны. Без оглядки она ринулась в озеро и, окунувшись в него, стала плескать водой в Арин, которая все еще оставалась на берегу.

– Эй! Заходи в воду, пока Девин и Бран спят. Я так давно не чувствовала такого наслаждения, – с улыбкой на миловидном личике пригласила Ниса.

Арин секунду сомневалась, а затем, освободившись от грязной одежды, присоединилась к Нисе.

Подобно двум лесным нимфам, девочки плавали в озере, играли с его волнами, брызгая друг на друга, смеялись и, казалось, выглядели счастливыми. Такими счастливыми, что весь этот ночной кошмар наконец закончился, и они обрели свободу.

От девичьих возгласов и громкого заливистого смеха юноши повскакивали со своих мест и тотчас прямо в одежде побежали в воду. Девочки вскрикивали от смущения, прикрывая слегка налившуюся грудь, но, околдованные нежностью прохладной озерной воды, перестали бояться того, что парни смогут увидеть их нагие тела, и продолжили плескаться, наслаждаясь одним единственно светлым моментом.

Когда дети слегка замерзли, они вышли из озера и, вдоволь напившись воды, заснули самым мирным, самым спокойным сном, абсолютно не страшась того, что принесет им завтрашний день.

Бран очнулся в теплой, мягкой постели среди заставленных толстыми томами шкафов и чудесных зеленых растений в расписных глиняных горшках. Повсюду витал ароматный дух топленого масла, свежего молока и горячего белого хлеба. От этого у парня заурчало в животе, он невольно приподнялся с постели и опустил ноги, ощутив тепло мягкого шерстяного ковра, что был постелен возле его ложа. Одежда на нем была совершенно новой, белоснежной и ароматной. Такой, будто ее каждый день стирали в реке, а обыкновенно черные от грязи сапоги стояли в углу начищенные до блеска и совершенно неистертые долгими блужданиями по осеннему лесу. Юноша удивился такому странному окружению и увидел лестницу. Собравшись с силами, он встал на ноги и спустился по ней, попав прямо к очагу всех самых приятных ароматов – в просторную светлую кухню.

– Бран, наконец-то ты проснулся! – воскликнула черноволосая женщина, разливая по глиняным стаканам парное молоко и раскладывая по тарелкам испеченные на костре баклажаны. – Ну и соня же ты! – усмехнулась она, вытирая испачканные ладони о длинный нежно-розовый фартук.

Бран молча смотрел на нее безумным от потрясения взглядом светло-серых глаз. Эта женщина была очаровательна: бездонные глаза в оправе густых ресниц, черные, как смоль, длинные волосы и мягкая, обволакивающая улыбка, слегка очерчивающая возрастные складочки на ее умиротворенном лице. На ней было простое ситцевое платье с короткими рукавами, оголяющими полноватые белые руки, усыпанные мелкими родинками. Все в этой женщине буквально кричало о том, что рядом с ней светит солнце, вокруг нее царят нежность и покой. Лишь подле нее Бран может чувствовать себя нужным, живым, нормальным человеком.

– Эй, мистер, вы так и будете стоять там в углу? – слегка усмехнувшись, спросила черноволосая незнакомка. – Может быть, все-таки скажете хоть слово вашей дорогой матушке?

Бран, стоя на месте, покрылся багровыми пятнами. Матушке?! Но у него никогда не было матери! Сколько юноша себя помнил, он постоянно был один, не мог прижиться в этом человеческом мире, в этой недоброжелательной к нему деревушке под названием Ардстро. Слезы подкатили к самому горлу, и Бран не мог вымолвить ни единого слова.

– Прости меня, милый, – подойдя к нему ближе, прошептала Майя. – Доктор Рэй сказал, что какое-то время у тебя будут навязчивые кошмары и провалы в памяти, а я порой забываю о том, какой ужас произошел с тобой. Мне действительно иногда хочется стереть из памяти произошедшее, – женщина обняла Брана полными руками и, прижав к своему сердцу, стала целовать его в черную макушку.

Бран разрыдался.

– Мама… мама, – сквозь слезы произносил юноша, тыкаясь носом в ее нежную кожу, улавливая самые тонкие ароматы ее покатого тела. – Ты мне снишься, мама? Все это всего лишь сон?

– Глупый мой мальчик, – слегка отстранившись от Брана, сказала Майя и, внимательно взглянув в его светло-серые глаза, прошептала: – Неужели ты снова все позабыл?

Слезы катились по побледневшему лицу юноши, и он молча, не в силах что-либо сказать закивал.

– Бран, прости меня, я должна была все это предотвратить, – печально сказала женщина, сжимая в теплых ладонях лицо своего любимого сына. – Неделю тому ты гулял по пастбищу, искал лечебные травы и по неосторожности забрел в запретный лес, – с чувством продолжала Майя. – Там на тебя напал дикий волк. В попытках сбежать от него ты свалился в овраг и ударился головой. С тех пор тебе являются навязчивые сны о монстрах, страшных людоедах и болотных тварях, но все это лишь плод твоей фантазии. Ничего более, – закончив свою речь, Майя нежно поцеловала юношу в лоб и четко произнесла: – Это пройдет. Тебе не о чем беспокоиться, дитя мое, мама всегда рядом с тобой.

Бран буквально онемел от того, что рассказала ему матушка. Неужели все это было страшным сном, кошмаром, что является людям среди ночи?

– Мама, но у меня были… были странные видения. Мои друзья во сне: Ниса, Девин, Арин и… и Фиц. Они… они настоящие?

– Сынок, мне очень жаль, но в Ардстро нет детей с такими именами. По крайней мере, мне такие неизвестны. Я знаю почти каждого жителя нашей чудесной деревни, – тяжело выдохнув, ответила Майя. – Но у тебя есть другие товарищи, например, твоя кузина Индра Каллаган.

– Индра? Я не знаю, о ком ты говоришь, мама. Я знаю только Нису, Девина, Арин, погибшего в болоте Фица. Они мои друзья, – сказал Бран и лишь теперь осознал, что все его воспоминания – сон, и он не может быть уверен в том, что не знает свою сестру.

– О, мой милый, что ты такое говоришь? У тебя нет друзей в Ардстро, это все последствия твоей ужасной болезни, но это пройдет, – нежно улыбнувшись, сказала Майя, а затем, отстранившись от Брана, подошла к дубовому столику и стала раскладывать горячую пищу в глиняную посуду. – Индра – хорошая девочка, тем паче, она твоя кузина.

– Но Ниса… Ее разве не существует? Она тоже плод моей больной фантазии?

– К сожалению, это так, мальчик мой, – печально ответила женщина, а затем, сняв испачканный фартук, уселась за стол. – Сейчас отец придет с ночной смены. Прошу, давай не будем при нем говорить о твоих кошмарах, ему от этого невыносимо больно.

Бран легонько кивнул, совершенно ошеломленный тем, что, помимо родной матери, он обрел еще и отца. Юноша молча потянулся к подносу со съестным. Спустя пару минут в дом вошел высокий статный человек со светлыми, как пшеница, волосами и слегка неопрятной щетиной. Он с любовью окинул взглядом свою семью, сразу же усевшись рядом.

– Бран, вижу, ты здорово окреп, – сказал мужчина, набирая в рот ароматную еду. – Надеюсь, сегодня ты узнае?шь своего родного отца?

Бран тяжело вздохнул, а затем отрицательно махнул головой.

– Должно быть, позабыл. Я совершенно ничего не помню.

– Это не страшно, сын мой, – похлопывая мальчика по плечу, сказал светловолосый мужчина. – Я – Кэр Кэмпбел, твой родной отец. Тот, кто будет всегда защищать и оберегать своего любимого сына и свою не менее любимую жену.

Бран ошеломленно взглянул на родителей, а затем, хлопнув по столу рукой, воскликнул:

– Но вы же… Вы отец Фица! Фица Кэмпбела! – вскочил со стула Бран.

Светлые глаза мужчины округлились, а Майя, тяжело вздохнув, закрыла ладонями побледневшее лицо.

– Фиц? Это имя мне знакомо, – ответил Кэр, усаживая сына на деревянный стул. – Так звали твоего деда – Фиц Кэмпбел. Когда ты родился, я действительно хотел назвать тебя в честь своего отца, но Майя не дала мне этого сделать, – он посмотрел на свою печальную жену с нежной улыбкой. – Бран, это пройдет. Навязчивые мысли, как сказал доктор Рэй, это эффект, вызванный твоим неудачным падением.

Бран тяжело вздохнул. Он не верил, не хотел верить в то, что в этом чудесном мире, где он не одинок, нет его дорогих друзей. Нет никаких, хоть чуточку реальных воспоминаний о них. Решив, что все это всего лишь плод его фантазии, навязчивый сон, Бран взял со стола кружку с горячим чаем и облил им себя с ног до головы. Только боль укажет на то, сон ли это, и лес – всего лишь его ночной кошмар.

Ошпаренная кожа на теле сразу же заныла пронзающей острой болью, и мальчик громко вскрикнул.

– Бран, что ты творишь? – воскликнула Майя, поднимаясь со стула и взяв чистое сухое полотенце. – Какой ты неосторожный, – она стала растирать мокрые пятна по одежде Брана, дабы уберечь сына от ожога. – Теперь иди в свою комнату и переоденься.

Бран повиновался. С печальным видом он поднялся по скрипучей деревянной лестнице и, открыв дверь, вошел в свою светлую комнату.

– Невозможно! Я не верю в это! – воскликнул юноша, прижимая руки к груди. – Неужели все, что я видел, все то, что я чувствовал, было лишь навязчивым видением? – он проговаривал собственные мысли вслух, но боль, пронзающая его сердце, не утихала.

Переодевшись и вернувшись к родителям, Бран стал вести себя так, будто осознал свою ошибку, принял загадочную реальность, в душе тая надежду, что вот-вот проснется и увидит своих друзей.

Когда трапеза подошла к концу, матушка попросила Брана отнести горячий сливовый пирог в дом его брата Ларса Каллагана и пригласить их семью сегодня на ужин.

– Они очень за тебя переживали. Особенно Ларс. Поэтому сегодня мы должны отметить твое выздоровление, – сказала Майя, укутывая ароматное угощение в толстые полотенца, дабы сохранить свежесть. – Бран, ты настоящий герой. Я даже представить боюсь, каково тебе сейчас, но мы рядом. Все мы – Кэр, Ларс со своей семьей и особенно я. Поверь мне, семья – это то, что способно излечить любого. Вскоре кошмары забудутся, и ты в полной мере сможешь наслаждаться жизнью. Найдешь себе верных друзей. Настоящих друзей, – внимательно глядя в светло-серые глаза сына, вещала мать. – Вперед, любовь моя!

Майя поцеловала сына в лоб. Дав ему еще пару советов и указав направление к дому Каллаганов, отправила юношу за дверь.

Пар, исходящий от горячего сливового пирога, слегка обжигал руки, но и это было еще одним подтверждением того, что мир, в котором у него есть семья, мать и отец, реален. Бран решил, что оставит печали и постарается не выдать себя, а после, лежа ночью при свете догорающей восковой свечи, подумает обо всем и решит, что ему следует делать.