Салфур: Тайны Запретного Леса

– Индра? – только сейчас до Брана дошло, что его кузина каким-то образом замешана в этой таинственной ситуации. – Какое она имеет ко всему этому отношение?

Сатир хищно улыбнулся, сверкнув ярко-желтыми глазами.

– Пока что я не могу тебе рассказать о том, что ей нужно, но вскоре ты и сам обо всем узнаешь. А сейчас, прошу, не теряй драгоценного времени и прими единственно верное решение.

– Но как?! Как мне вернуться в свое тело?!

– Чтобы вернуться в прошлое, необходимо разрушить настоящее, точнее, того, кто за ним стоит, – ответил Одвал.

Поднявшись с места, сатир стал медленно отстраняться от озадаченного юноши, зашагав вглубь пустынной чащобы, пока полностью не растворился в густом сумраке, оставив Брана один на один со своими спутанными мыслями.

Глава 22

Всю ночь Бран провел рядом со спящими друзьями и собственным телом. Сердце трепетало в груди, а в горле застрял вязкий комок, который не давал ему произнести ни единого слова.

Юноша не желал возвращаться в идиллический выдуманный мир. Ему было слишком больно представлять, как он вернется в маленькую хижину и посмотрит в глаза своей матери, тем более что она не была настоящей Майей. Все они были иллюзией, созданной его воображением. Но и тут была какая-то загвоздка. В этом мире он был не один, а потому выбраться отсюда было довольно сложной задачей.

Встав с холодной земли и встретив нежно-розовый рассвет прямо в лесу, Бран направился обратно. Выбора не было – ему предстояло с глазу на глаз встретиться с тем, кто стоял за всей этой путаницей, за всем этим туманным сновидением.

Вернувшись в хижину, он стал медленно подниматься по деревянной лестнице, уже не обращая внимания на ее протяжный скрип. Матушка давно встала и, сидя посреди комнаты Брана, печально вздыхала.

– Сынок, где ты был? Я чуть с ума не сошла, – с чувством выпалила Майя, и в ее больших черных глазах заблестели маленькие слезинки.

– Мне не спалось, и я решил пройтись по пастбищу, – устало ответил Бран, погружаясь в объятия матери.

Хоть она и была лишь плодом его фантазии, он не мог найти в себе силы сказать ей об этом, разрушить идиллию, что царила в маленьком уютном доме Кэмпбеллов.

– Пожалуйста, больше не пугай нас так, – всхлипнула женщина и тут же принялась расцеловывать Брана в обе щеки. – Отец уже отправился на работу, но был очень взволнован твоим отсутствием, даже не поел толком.

Юноша лишь слегка кивнул, а затем вместе с матерью спустился в просторную кухню, дабы приготовить завтрак и как следует насытиться.

Когда трапеза подошла к концу, Майя завернула остатки еды в белое тряпичное полотенце и, сложив еще теплые яства в корзину, велела Брану отнести их отцу. Бран молча согласился, но ему было больно. Больно оттого, что все это не по-настоящему. Вся эта еда, забота и родительская любовь, что даровал ему туманный сон – всего лишь иллюзия, которую рано или поздно ему необходимо разрушить.

Наскоро попрощавшись с матерью и пообещав отнести отцу угощение, Бран отправился в дорогу, но не туда, куда велела ему мать, а в дом Каллаганов. В тот дом, в котором жил еще один человек, пришедший в это забытье из реального мира, из леса.

Постучав в тяжелую дверь, Бран стал ждать, пока Индра отворит ему. Однако этого не произошло, поэтому он снова постучал. Но ни Ларс, ни Мойра Куин, мама Арин, а в этом мире Мойра Каллаган, не открыли ему.

– И что ты забыл здесь в такую рань? – странновато улыбаясь, произнесла Индра, стоявшая у Брана прямо за спиной. – Неужели соскучился?

Юноша слегка опешил, но, сдерживая эмоции, медленно развернулся и встретился с ней взглядом. Сейчас ее глаза уже не были темно-карими с проблеском красного огонька, а полностью пылали ярко-алым цветом. Словно маленькие сосуды в ее глазах лопнули и заполнили радужку кровью.

– Я чувствую, Бран, что что-то не так, – протяжно сказала Индра, обходя мальчика и внимательно изучая его взглядом.

– Кто ты такая? – вкрадчиво вопрошал Бран, также внимательно осматривая ее, как и она его.

– Я – твоя кузина Индра. Разве ты уже позабыл меня?

– Ты не сможешь снова обвести меня вокруг пальца, – с пренебрежением воскликнул Бран. – Кто ты в реальном мире?

Индра сощурилась. Кажется, слова юноши застали ее врасплох, и она, подобно плотоядной змее, стала крутиться вокруг своей жертвы, стараясь свести ее с ума.

– Так ты догадался! Похвально, – обнажая свои белые, как снег, зубы, ответила девчушка, более не скрывая своей животной натуры, а, напротив, всем своим существом демонстрируя ее. – Даже не знаю, где я оплошала. Вроде бы все выглядит довольно реалистично, – Индра огляделась вокруг, стараясь показать, что в полной мере довольна своим творением.

Брана раздражала ее манера, раздражала ее улыбка, раздражало ее существование, поэтому он со злобой в голосе спросил:

– Зачем ты заманила нас сюда? Зачем держишь меня в заточении?

Девочка лукаво хихикнула, вплотную подойдя к юноше.

– Я? Заманила? Да вы сами с превеликой радостью купались в этом озере, хотя Лотта предупреждала вас. Получается, ее жертва была напрасной.

Бран сжал кулаки, отчего на них выступили тонкие вены. Воспоминания о смерти добросердечной русалки вновь нахлынули на него и словно волной смыли всю злобу, оставив в душе лишь холодный, судорожный страх.

– Ах, не правда ли, у нее печальная судьба? Прямо как у ее подруги Петры, которую безжалостно задушили собственными волосами твои милые подружки, – Индра продолжала наступать на чувства юноши, топча их собственными ногами, словно осколок стекла. – Даже малыш Фиц утонул в болоте из-за тебя. Все-таки ты довольно кровожаден для обычного человека, – усмехнулась девочка, поднеся маленькую ладошку к губам.

– Я не виноват! Это ты… это все ты… – успел крикнуть Бран.

Силы словно покинули его. Он явно ощущал в своей груди, прямо под тонкими ребрами, какой-то странный холодок, который усиливался, рос в нем, будто дикий цветок, с каждым произнесенным девочкой словом.

– Бран, если ты думаешь, что осознание приведет тебя к разгадке и ты каким-то чудом сможешь покинуть это место, то спешу тебя огорчить, – безучастно бросила Индра. – Даже убив себя собственными руками, ты вновь очнешься в своей теплой постели рядом со своей сердечной матушкой. Ничто не способно заставить меня разрушить чары, а поэтому доживай остаток своих дней здесь под моим неустанным взором.

Сказав эти слова, девочка постучала в дверь своего дома. Спустя пару секунд она отворилась, и дочь встретил высокий, немного заспанный Ларс.

– Отец, ты не поверишь! Я встретила Брана прямо тут, на пороге, – переменившись в лице, сказала Индра. – Он принес нам угощение прямо в этой чудной корзинке, – она резким рывком выхватила лукошко из ослабевших ладоней юноши и протянула ее отцу.

Тот лишь довольно улыбнулся и, пригласив дочь войти в дом, учтиво спросил:

– Бран, ты посидишь с нами?

Не успел юноша открыть рот, как Индра тут же осекла своего отца:

– Батюшка, Бран очень спешит, не доставляй ему неудобств.

– Но, малышка… – с чувством ответил Ларс.

Однако его дочь сразу же свела брови на переносице и по слогам произнесла:

– Закрой эту чертову дверь, Ларс Каллаган!

Мужчина немедля повиновался и, затворив дверь на засов, оставил Брана в оцепенении стоять у их порога.

По прошествии еще нескольких дней, когда Бран пытался всеми силами выбраться из туманного сна, стараясь убить себя, своих родных, воровать и накликать на себя общее недовольство жителей Ардстро, он понял, что с каждым рассветом все возвращается на круги своя, и все жители этого мира забывают о коварных проделках юноши.

Все было тщетно. Он был приговорен Индрой к самой незавидной участи, которая вообще может выпасть на долю человека – остаться здесь навсегда, позабыв о том, что все это лишь иллюзия, а его тело лежит где-то там, в реальном лесу, до которого у него нет никакой возможности добраться.

Отобедав вместе с родителями, которых он теперь видел никем иным, как театральными куклами, что играют свои роли в представлении, Бран отправился в лес, чтобы как следует подумать о произошедшем. Ему никогда прежде не было так больно от собственного бессилия.

Когда он пришел в чащобу, то не обнаружил на поляне возле озера ни собственного тела, ни тел своих мирно спящих друзей. Только густой туман и непроходимые закрученные между собой тропы оставались неизменными.