Гостьи

Мама лишь хмыкнула, отмахнулась.

Ну, да, думаю, суверенное государство, кто теперь что даст?

Аня по-прежнему молчала. Тогда я кивнул маме, и она ушла. Тихо, тихо, чтобы Рома не заметил.

Но он заметил, побежал к двери, не успел, заплакал. Я побоялся подойти к плачущему ребенку, а Аня нет. Она попыталась взять его на руки, он вывернулся, лег на пол, заревел еще истошнее. Она сидела рядом с ним, хмурилась. На меня не глядела.

Роме было два с половиной. Он не говорил, много плакал и все складывал рядками: пуговицы, камешки, башмаки, пожухлые листочки с лимонного дерева. Мы с Аней не говорили о нем, мы для него жили. Жили по-прежнему трудно, нуждаясь, но с другим акцентом. Теперь в дом своей мечты рядом с огородом Аня селила корову – толстую, с набухшим выменем. Молоко нужно было каждый день. Это превратилось в смысл существования. Приходя с работы, я говорил ей с порога: «Принес». Она облегчено кивала, аккуратно принимая из моих рук литровую банку, будто та хрустальная. Значит, я где-то занял, где мне еще занимают. Один раз даже на половину моей месячной зарплаты Аня купила у соседки коробку концентрированного молока в жестяных банках. Та приносила его с работы, с молокозавода. Говорит, буду разбавлять водой, и варить кашу. Мы с Аней даже пару раз сами попили чай с этим молоком. И по сей день ничего вкуснее в жизни не пробовал… Ну может только тот шоколад из коробки.

5

Стук в дверь. Я выпрямился на стуле. Не буду открывать. Но это был очень странный стук – не настойчивый, не громкий, с длинными паузами между редкими ударами. Стучавшийся будто и не надеялся, что ему откроют.

Подкрался к двери, посмотрел в глазок. Что толку от этого глазка, когда в нем только силуэт и видно? Оконные стекла в подъезде грязнючии, оттого полумрак. А человек стоит, не уходит. Даже не разобрать женщина или мужчина. Может, показания счетчика нужны? Тогда – конечно, пожалуйста. А если продать мне чего хотят – нет, спасибо, денег нет. Вы знаете, что Бог вас любит? Простите, до свидания.

Открыл.

Это была однозначно женщина. Конечно, глупо и очень опасно строить предположения о женском возрасте, но на такой случай у меня есть эталон. Все женщины – или старше моей мамы, или такие же, или чуть моложе. Все же остальные представительницы прекрасного пола: девочки, девушки или бабушки. А если женщина, то неприметно, мерею по маме. Так вот это была примерно «такая же».

Коротко стриженные волосы, джинсы, серая блузка, кожаная сумка, в очках.

Видно, и впрямь не ожидала, что откроют. Растерялась на секунду, а потом собралась, выпрямила спину и так деловито:

– Я войду?

– А Алексея нет.

Ухмыляется, но невесело.

– Да знаю, сама провожала.

И сделала шаг вперед. Прямо на меня. Будто знает, что я отступлю, позволю ей войти. И я отступил, на несколько шагов назад.

Женщина сняла туфли, но и без них оказалась достаточно высокой. Худощавая, прямая как струна, плечи пожалуй слегка широковаты, от чего бедра кажутся не по-женски пышными и покатыми, а узенькими как у подростка. Проходя мимо меня в комнату, сказала:

– Фу-у, чем здесь пахнет?

Конечно, имела виду мой обед.

Я закрыл входную дверь и медленно, неуверенно последовал за ней. На пороге комнаты замер как истукан, пригвожденный ее взглядом. Гостья вальяжно восседала на стуле у письменного стола, сумочка стояла тут же у ее ног.

– Удивительное сходство, – сказала она, продолжая безцеремонно разглядывать меня, – Меня Женя зовут.

Я кивнул, мол, понятно, запомню.

– Ну, ты садись, – мотнула головой в сторону дивана, – ведь ты меня не прогонишь? – голос у нее был хрипловатый, приятный, а говорила она тихо, и чтобы разобрать, волей-неволей приходилось смотреть на ее тонкие губы, накрашенные красным.

Я продолжал стоять на пороге. Что ей ответить, непонятной такой? Может и нагрубить надо, она ведь в моем доме, а ведет себя хозяйкой. Ну ты, Пашка, как всегда. Когда уже характер твой прорежется? Стоишь, как баран сморишь на нее, молчишь.

Она резко встала и подошла ко мне, почти вплотную. Она была на голову выше.

– Пропустишь? – это был шепот над моим лицом, запах помады, духов, чего-то такого.

Я суетливо отпрянул в сторону, сел на диван, и как школьник положил руки на колени.

Женя вернулась с пепельницей в руках. Поставила ее на стол и открыла окно. Достала из сумочки сигареты, закурила. Сидела ко мне боком, дым выпускала в окно. Кто же она такая, что он позволял ей в этом храме чистоты курить?!

– Сегодня женщина приходила, – неожиданно для себя заговорил я, видимо от волнения что-то в уме помутилось, – убирала. У меня денег нет ей платить. Мне услуги вообще ничьи не нужны, у меня денег нет.

Говорил я нервно, самому не понравилось. Она повернула ко мне лицо, прищурилась. Долго на меня смотрела, будто о своем думала, а мне так тихо сказала:

– Она не за деньгами приходила.

У меня прям мороз по коже. Что же она по мою душу приходила, что ли? Вот дурак, ужастиков пересмотрел, наверное. И уже смеясь над собой, думаю – ни косы ведь, ни черного плаща не помню.

– А зачем? – глупо спросил я.

А она продолжала смотреть на меня, нет, сквозь меня. Вопрос мой услышала, но будто ответить на него забыла.

Женщина! Женя, или как вас там, разве можно так долго смотреть на незнакомого человека?!

Вконец сконфузившись под ее взглядом, спросил единственное, что пришло в голову:

– Вы были другом Алексея?

«Другом» так коряво прозвучало, но сказать «подругой» показалось мне слишком фамильярно. Да и спросил я вообще, чтобы как-то вывести ее из этого странного и, по-моему, достаточно неприличного состояния задумчивости.

Фуф, теперь она смотрит на сигарету.

– Друг… – хмыкнула, – Наверное, друг, если этому не придавать слишком большого значения…

Ничего не понял. Но переспрашивать не стал. Буду действовать решительно, объясню, что ее пребывание здесь это странно, бессмысленно, и вообще ей пора уходить. Начал так:

– Но Алексей умер…

– Вижу, что нет – посмотрела на меня, как-то загадочно, и снова отвернулась к окну.

Имеет виду, что я его продолжение. Ну, уж нет! Если они и правда были друзьями, то уж должна знать, что я к нему не имею никакого отношения. Намекает на внешнее сходство, так разве это аргумент? Физиология, законы природы, и все такое.

– Я не такой как он.

– Так ты и не знаешь, каким он был.

Тьфу, я знаю о нем самое главное! Что его не существует. Позвонили и сказали маме, что умер человек, которого и так не существовало. Оставил квартиру, ну за это спасибо, только я боялся, что она с призраками, а она с женщинами, одна убирает, другая смотрит на меня, да что же это такое?!

– Да мне и дела нет до него… – пожал я плечами и впервые почувствовал себя уверено, это потому, что смог разозлиться, у меня всегда так.

Что же она теперь начнет рассказывать, каким замечательным человеком он был, и что непростые жизненные обстоятельства заставили его бросить женщину с его ребенком на руках?