Всё, что необходимо для смерти

Она была ещё в сознании, но сильная боль парализовала тело. Винтерсблад откинул полу её кителя, задрал рубаху, осмотрел рану. Кровь толчками выхлёстывалась из-под рёбер, смешиваясь с дождём.

– Прижми здесь, крепко, – он сунул ей платок и прижал ладонь к ране; подхватил Скади на руки, выскочил из переулка.

Из-за разыгравшейся непогоды улицы Детхара быстро опустели. Винтерсблад бежал, пытаясь среди круговерти домов, размытых бликов фонарей и падающей с неба воды воскресить в памяти тот путь, что проделал вчера вечером. Ему повезло, и нужная дверь отыскалась быстро.

Майя прихорашивалась перед зеркалом в своём будуаре, когда в её дверь загрохотали так, словно хотели сорвать её с петель. Хозяйка осторожно приоткрыла щёлочку, выглянула наружу (кого там принесло в такую погоду?), и едва успела отскочить, чтобы не получить дверью по лбу. В прихожую ворвался Винтерсблад с какой-то женщиной на руках. На ней была военная форма, а белая рубашка под расстёгнутым кителем насквозь пропиталась кровью.

– Шентэл, что это? – Майя вжалась в стену, пропуская полковника в спальню. – Это… это ты её?

Винтерсблад бросил на хозяйку такой взгляд, что та прикусила язык и больше глупостей не спрашивала.

– Клади её на кровать, я принесу полотенца и тёплую воду! – деловито засуетилась Майя.

– Тонкую иглу, шёлковые нитки и крепкий алкоголь, – догнал её срывающийся голос не успевшего отдышаться Винтерсблада.

Женщина вернулась быстро, даже догадалась налить виски в чашку, чтобы удобнее было дезинфицировать в нём иглу и нить.

– Может, и ей глоточек, чтобы не так больно? – робко поинтересовалась она из-за плеча Винтерсблада.

– Разберёмся, – полковник вытащил из кармана бумажник и ключ от гостиничного номера, сунул их в руки Майи. – Номер триста восемнадцать, – он уже вставлял нить в иглу, – поживи там. Будут спрашивать – скажи, что снял тебя на все пять дней отпуска. Иди!

Она понимающе кивнула, открыла бумажник.

– Ох, этого слишком много, Шентэл! – удивлённо воскликнула Майя. – Я возьму лишь за пять дней.

– Бери всё, – нетерпеливо развернулся к ней Винтерсблад, отвлёкшись от Скади, – и уйди отсюда!

Майя хотела изобразить обиду на столь грубый тон, но, глядя на внушительную сумму в бумажнике, передумала. В конце концов, ситуация не располагала к светской любезности. Она положила бумажник на край комода, оставив в нём пару купюр, и удалилась, прихватив с собой всегда готовую на случай внезапной продолжительной «миссии» сумку и зонт.

Скади, на какое-то время потерявшая сознание, пришла в себя.

– Где мы? – едва слышно прошептала она. – Это же не госпиталь? Нельзя в госпиталь…

– Т-ш-ш-ш, – Винтерсблад склонился над ней, убирая с её лица мокрые волосы, – не госпиталь. Глотни! – приподнял её голову, прижимая к губам чашку с виски.

Разумеется, он понимал, что, появись в госпитале Детхара два офицера враждующих сторон в таком виде, да ещё и во время перемирия, крупные неприятности ждут обоих: мало того – от своего командования, так ещё и власти Траолии вмешаются. И объясняй потом, как оно на самом деле было.

– Не страшно, не страшно, – прошептал он, имея в виду рану, – справлюсь. И не такие штопал, – но Скади его уже не слышала.

***

Я не помню почти ничего. Так, какие-то бессвязные обрывки. Помню боль и холод. Помню, что лежу под одеялом на чьей-то широкой постели, и меня бьёт озноб. Очень долго не могу согреться. И ничего не вижу. То ли зрение на время отказывает, то ли просто нет сил открыть глаза. Но дрожь колотит меня так, что звенят пружины в матрасе. И это продолжается сотню лет. А потом вдруг становится нестерпимо жарко. Так, будто подо мной развели костёр. Одеяло прилипает к коже, дышать тяжело, больно, в горле сухо. Бок под рёбрами горит адским пламенем, и мне кажется, что дальше моего тела не существует – вместо него лишь боль.

Пытаюсь вспомнить, что же произошло, не оторвало ли мне ноги в сражении, раз я их не чувствую. Ничего не выходит. Чьи-то большие прохладные ладони щупают мой лоб, обтирают лицо влажной тканью. Хочу попросить воды, но ничего не получается, как бывает, когда пытаешься звать на помощь во сне. Но мою жажду угадывают – пропитанная водой ткань касается губ. Не могу сделать глоток, но влага просачивается в рот и дышать становится чуть легче.

Я блуждаю где-то в темноте болотистого леса, почти по пояс проваливаюсь в вязкую грязь. Пытаюсь не падать, хвататься за древесные стволы, чтобы сохранить равновесие, но они не выдерживают меня, погружаясь в зыбкую жижу. Не могу понять, где я и как сюда попала. Вокруг темно – наверное, ночь. Стараюсь сориентироваться по звёздам, но над головой лишь плотная паутина голых мёртвых веток.

Я выдохлась, вытаскивая из трясины то одну, то другую ногу, силясь сделать хотя бы шаг, но не двигаюсь с места. Я выдохлась, но стоит перестать шевелиться, как болото затянет меня, задушит, переварит. И я продолжаю барахтаться.

«Давай, Скади Грин, я в тебя верю!» – шепчет мне на ухо чей-то голос, и то, что он есть, здесь, со мной, где нет больше ничего, кроме липкого отчаяния, боли и смертельной усталости, не позволяет сдаться.

«Я не отпущу тебя, Скади Грин. Не отпущу».

***

– И как вы догадались, что подполковнику Грин грозит опасность, майор? – агент тайной полиции склонился через стол ближе к Сандерсу.

– Так ведь она вышла, а следом этот. А до того они поспорили. Ну вроде как он ей сказал что-то эдакое, а она его послала.

– Послала? Подполковник Грин? – не поверил агент.

– Ну как послала, не на …, конечно, как-то вежливо. Но смысл тот.

– И?

– И потом пошёл за ней, обед свой не доел.

– Это я понял, – красивое, вежливое лицо агента нетерпеливо скривилось, словно ему приходилось беседовать со слабоумным, – дальше что?

– И я за ними. Дай, думаю, посмотрю, вдруг что. Нашёл их в первой же подворотне. Он ей в рожу… простите, в лицо, – заметив явное недовольство агента, поправился Сандерс, – дал, к стене прижал да лапами своими под рубашку ей лез.

Породистые брови допросного заметно хмурились, пока тот делал какие-то пометки в своём блокноте.

– Продолжайте.

– Ну я заорал ему, что, мол, гнида, делаешь, бросился на него, и вот, – майор красноречиво обвёл ладонью избитое лицо.

– Дальше.

– Так и всё. Приложил он меня по темечку. Когда я очухался, ни Винтерсблада, ни Грин. В подворотне – кровища. Не думаю, что дамочка могла бы этого урода отделать и труп в парке закопать.

– Без фантазий, пожалуйста! – поморщился агент. – Имейте уважение! Скади… подполковник Грин может быть в плену или даже убита.

– Так и я о чём! – вспыхнул Сандерс. – Я первым же утренним рейсом домой, да к вам! А то как же своих-то бросать!

– Почему не сообщили нашей миссии или властям Траолии?

– Так перемирие же, – майор вытаращил заплывшие глаза, – ещё бы мы и виноваты были! А миссия – что они сделают? Вы-то лучше знаете, как надо. У вас же свои там эти… ну, всякие… ну, методы!

– Благодарю вас, майор, – устало кивнул агент, – идите домой, лечитесь.

Сандерс радостно направился к дверям кабинета, не заставляя себя уговаривать.

– И, майор! – допросный поднялся из-за стола, и Суслику пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. – Если будете болтать… – сказал он с явной угрозой.

– Ни-ни! – Уиллард прижал к губам кончики пальцев. – Я ж понимаю, понимаю, – заискивающе улыбаясь, он приоткрыл дверь и бочком, не сводя взгляда с агента, выскользнул в коридор.

***