Всё, что необходимо для смерти

– Погоди чутка, – бросила Винтерсбладу старая женщина и притворила дверь.

– Да чую я, какие у него дела! – донеслось из квартиры. – И двух слов не сказал, а в коридоре после него – хоть закусывай!

– Бабуля!

– Что бабуля? Нельзя человека так оставлять, не с радости ж он пьёт! Тем более, завтра в бой.

– Бабуля, он всегда пьёт. Но я ни разу не видел его даже хмельным, не то что пьяным, – терпеливо объяснил Медина.

– Ах! – лёгкий хлопок: за дверью всплеснули руками. – Человек всё время пьёт, а тебе и дела нет? Ну, дружочек, огорчил! Помогать людям надо, а не глядеть, как они загибаются. Ну-ка, пусти.

Дверь вновь отворилась. На сей раз в проёме стояла бабуля, а Медина со скорбным видом маячил за её спиной.

– Пойдём, полковник, чайку выпьем!

– Мэм, мне действительно нужно идти.

– Куда?

– Бабуля!

– Не встревай! Так куда?

– Домой, мэм.

– И кому ты там нужен?

Винтерсблад вздохнул, не нашёл, что ответить и усмехнулся, признавая своё поражение. Пришлось пройти.

Сели за стол, Медина принялся разливать чай.

– Не до полной, не до полной, – старушка замахала руками между чашкой и носиком чайника, – и полковнику тоже!

– Но бабуля, это только заварка!

– Ну и хватит, – она извлекла из своего ридикюля, занимавшего подле неё отдельный стул, небольшую плоскую фляжку и разбавила доверху заварку себе и Винтерсбладу. – Для аромату, – ответила она на ошалевший взгляд Кирка. – Ну как? – спросила после первого же глотка.

Напиток оказался – вырвиглаз, крепкий даже для полковника, и тот едва не поморщился, но сдержался: пара проницательных чёрных глаз напряжённо следили за ним из-за толстых стёкол круглых очков.

– Хорошо! – выдохнул Винтерсблад, и увидел, как потеплел взгляд за очками. – А нет ли чего-нибудь… к чаю?

– Сама настаивала! – похвасталась Роза. – Кирк, дружочек, достань полковнику закуску! А мне не надо, – из ридикюля появилась старинная курительная трубка и табакерка, – у меня своё! – через минуту кухня наполнилась клубами забористого дыма. – Давайте-ка ещё по чашечке!

– Ну что, полковник, рассказывай, чего щетиной зарос, как старый тапок под кроватью – пылью? – спросила Роза после третьей чашки.

Винтерсблад закурил.

– А должен быть повод?

– У таких, как ты, ничего без повода не бывает. Ни рюмка, ни щетина.

Винтерсблад усмехнулся.

– И какой повод может быть у меня? В жизни чего хотел – добился, и умереть не страшно: всё, что необходимо для смерти, у меня есть.

– А для жизни чего-то не хватает.

– Глупости, – флегматично возразил Винтерсблад.

– Тоскуешь ты. Давай-ка добавочки! – Роза обновила содержимое их чашек. – Всего добился, весь герой по самую макушку, все дела знаешь. Но есть что-то, без чего тебе жизнь не мила. Этого-то и боишься.

– Я ничего не боюсь.

– А вот и нет! – за круглыми запотевшими линзами промелькнули искорки азарта. – Боишься, что это твоя слабость. Боишься лишиться власти: над собственной жизнью да над самим собой. Боишься не справиться. Но какая ж тут власть: сидеть, щетиной зарастать? Это, мил друг, трусость. А раз уж ты герой, то действовать нужно!

– А если я ничего не могу сделать? – огрызнулся полковник.

– Ну тогда ты уже помер, – Роза пожала плечами, обдав собеседника облаком слезоточивого табачного дыма.

В кухне на какое-то время воцарилось молчание.

– Я действовал, – произнёс Винтерсблад, прикончив очередную чашку крепкого напитка, – и всё стало ещё хуже. Из-за моих действий невинного человека могут подозревать в предательстве, а за это – расстрел. Скверно, что предатель там действительно есть, но не она.

– Она? – одновременно переспросили Медина и бабуля.

– Уж не подполковник ли Грин? – Медина, конечно, знал недавнюю историю, пусть и не во всех подробностях, а если знал он, то знала и Роза. – А я говорила тебе, что тут всё неспроста, – прошептала она внуку, – а ты мне не верил! С тебя десятка.

– Бабуля! – Кирк покраснел как рак, потупил глаза.

– Мы тут поспорили, – как ни в чём не бывало повернулась она к Винтерсбладу, – я была убеждена, что во всей этой истории с бресийским подполковником замешана любовь! И я оказалась права.

– Штепсель в дроссель, Медина! Как это мило, что вы принимаете в моей личной жизни столь горячее участие! – процедил Винтерсблад, испепеляя взглядом пилота, готового провалиться сквозь землю. – Но о какой любви речь, если война…

– К чертям войну! – перебила женщина, огрев Винтерсблада по плечу увесистой деревянной трубкой, горстка пепла высыпалась ему на рубашку. – Не может вся жизнь сводиться к одним лишь боям! Вот в этих книжонках тоже всегда война, – Роза извлекла из ридикюля потрёпанный дамский роман недвусмысленного содержания и хлопнула им по столу.

– Бабуля! Срамно такое читать! – воскликнул Медина.

– Это тебе срамно! А мне не грех молодость вспомнить. Так вот, там тоже война, но ни одному герою (если это настоящий герой) она ещё не помешала взять свой нефритовый жезл и спасти возлюбленную!

Повисла напряжённая пауза. А потом Винтерсблад громогласно расхохотался.

– Бабуля! – простонал пунцовый от стыда Кирк, закрывая глаза ладонью. – Бабуля! «Нефритовый жезл» – это… это не оружие.

– Ты-то откуда знаешь, Медина, – выдавил полковник, утирая выступившие от смеха слёзы, – сам, что ли, читал «срамные книжонки»?

***

«Крысиное гнездо» пришвартовался в девятом часу вечера, и Медина сразу получил назначение на завтра: вновь патрулирование, вылет ранним утром. Не было смысла распускать команду по казармам и квартирам, и эту ночь им опять предстояло провести на цеппелине.