Всё, что необходимо для смерти

На пороге – один из тех, что увели полковника. Что-то не так.

– Ваше высокоблагородие, разрешите доложить! – голос ровный, спокойный.

Что-то не так.

– Докладывайте! – связки дали петуха, пришлось прочистить горло. – Докладывайте.

– Пленный доставлен в клетку на нижнюю палубу, заперт.

Что? Доставлен… заперт… заперт?!

– Он оказывал сопротивление?

– Никак нет, сэр, вёл себя тихо. Разрешите идти?

Вновь оставшись одна, Скади обессиленно опустилась на стул, где несколькими минутами ранее сидел Винтерсблад. «Вёл себя тихо». Какого чёрта?! Он же знает, что с ним сделают в тайной полиции! Даже если он доживёт до трибунала, его всё равно ждёт расстрел.

***

После тёмной камеры тусклый свет допросной казался нестерпимо ярким. Винтерсблада привязали к стулу, и тело, которому впервые за двое суток позволили сесть, отозвалось обжигающей болью во всех костях и мышцах. Конвоиры покинули допросную, и через минуту в комнату вошёл высокий синеглазый агент тайной полиции, встал напротив пленника, окинул его холодным, оценивающим взглядом.

«Едрён кардан!» – мелькнуло в голове полковника. Он узнал, кто перед ним. Он частенько видел это лицо (обаятельное и улыбчивое, а не такое непроницаемое, как сейчас) в бресийских газетах. Не в военной хронике, в светской. Последнюю, в которой была статья с этой породистой рожей, он разодрал в клочья и выкинул в отхожее место. В ней сообщалось о помолвке капитана дредноута «Слепой кочевник», подполковника Джеймса Аддерли со Скади Грин.

«Знает ли она, на кого ты, сукин сын, работаешь? Как, интересно, ты будешь объяснять ей свои разбитые руки после нашей с тобой «беседы».

– Что ж, полковник Винтерсблад, – начал Аддерли, – зная ваш норов, предположу, что даже после этих двух дней без сна, еды и воды, вежливые разговоры будут бесплодны. Так что предлагаю сразу перейти к невежливым. Я пока начну, а вы дайте знать, как только будете готовы ответить на мои вопросы. Договорились?

– Мне сказать нечего. Председатель государственного совета далекоидущими планами со мной не делится. Не знаю, как вы, Аддерли, но мы получаем задания непосредственно перед вылетом.

Джеймс опустил занесённую для удара руку, наклонился к лицу полковника, упершись ладонями в его плечи.

– Тогда расскажи, паскуда ОНАРская, что связывает тебя со Скади.

– Ничего.

Удар Аддерли оказался гораздо сильнее, чем Винтерсблад ожидал, а кулак – крепче. Руки допросного, не пилота. Значит, основная его деятельность – здесь, а не на цеппелине. Знает ли Скади? Знает ли?

– Я могу продолжать очень долго, – произнёс Аддерли после нескольких ударов.

– Не сомневаюсь, – разбитые губы изогнула циничная ухмылка, – хорошо, когда работа приносит удовольствие, не так ли?

Следующий удар свалил на пол стул с привязанным к нему пленником. Что-то хрустнуло: либо деревянная спинка, либо заведённые за неё руки полковника. «Спинка. Были бы руки – было бы больнее». Перед глазами, из грязно-розового марева, выступили до блеска начищенные сапоги допросного, остановились на границе расползающейся по полу кровавой лужицы, так, чтобы не замараться.

– Я знаю, что было два года назад над Свуер. Она рассказала мне о вашем временном перемирии и о том, как ты спас ей жизнь. Будешь отрицать?

Винтерсблад молчал. Кровь отвратительно хлюпала при каждом вдохе. Аддерли рывком поставил стул на ножки, и вместо сапог перед глазами пленного появилось хладнокровное, сосредоточенное лицо допросного. Синие глаза – два бездонных колодца ненависти.

– Тогда вы обо всём и договорились? Потому что я уверен: в её ноябрьском спасении ты тоже поучаствовал. Зачем? Что ты с этого имел?

– Это лишь твои домыслы.

Очередной удар вновь чуть не опрокинул стул и полковника на пол, но Аддерли не позволил им упасть.

– На снегу были следы. Они вели в сторону вашего гарнизона, – ещё один удар. – Какого хрена у вас с ней происходит, – удар, – какого хрена она тебе нужна, чтобы её спасать? – удар. – Только попробуй сказать, что из благородства, – снова удар, – его у тебя нет!

– Может, тогда своим поделишься? Куда тебе одному столько!

На этот раз допросный не стал подхватывать стул, и деревянная спинка разлетелась в щепки, а сиденье переломилось пополам. Аддерли крикнул кому-то в коридор, в комнату вошли трое.

– Закрепите его, как в камере.

Винтерсблада избавили от обломков мебели и связали запястья над трубой под низким потолком. До пола доставали лишь мыски сапог, приходилось вытягиваться в струнку, балансируя на цыпочках, чтобы дать хоть какой-то отдых и без того уже отёкшим, занемевшим рукам. Аддерли неспеша приблизился к пленному, похлопывая по ладони деревянной дубинкой.

– Вы виделись на переговорах. После перемирия ты влез не в своё дело, а с тех пор, как вы провели наедине несколько дней, она сама не своя! – он врезал дубинкой по рёбрам полковника, лишив его воздуха, а потом ещё раз и ещё. – Что. Вас. Связывает, – снова и снова чеканил допросный между ударами по ногам и до предела напряжённым связанным рукам Винтерсблада.

Полковник зарычал от боли, которая, как и мучившая его жажда, стала невыносимой.

– Вы либо любовники, либо… ты пытался её завербовать.

– Маскелайна, – с хрипом выдохнул Винтерсблад, – я завербовал Маскелайна! Не Грин. Ваша «крыса» – не она. В этих гостеприимных стенах я именно благодаря ей. Вот и вся наша связь!

Аддерли опустил дубинку, отступил на шаг. Если бы пленный мог его видеть, он бы заметил, как на лице допросного замешательство сменяется озарением. Но перед глазами Винтерсблада плыла лишь бурая мгла, в которой неспешно кружили чёрные точки.

– Ты специально сделал это, – поражённый своим открытием, произнёс агент, – ты специально попал сюда, чтобы снять с неё подозрения! Ты, проклятый ублюдок! Ты готов сдохнуть ради неё!

Раздался гулкий звук с силой запущенной в стену, отрикошетившей и запрыгавшей по полу дубинки, послышались удаляющиеся шаги Аддерли. После оглушительного хлопка дверью всё стихло.

***

Ужин проходил в полном молчании. Скади вяло ковыряла вилкой жареную рыбу, подавленная, погружённая в свои мысли. Джеймс же, напротив, внимательно за ней наблюдал.

– Что с тобой происходит, Скади? Тебя как будто подменили. С тех пор, как ты вернулась из… миссии, ты стала совсем чужой.

– Ты хотел сказать, из тайной полиции?

– Но они же не причинили тебе вреда?

– На удивление.

– Значит, дело не в них. Что происходит, Скади? Последние три дня ты вообще со мной не разговариваешь, хотя твои успехи не могут не радовать, в первую очередь, тебя!

– Какие успехи? – Грин оторвала от тарелки непонимающий взгляд.

– Ты взяла самого Винтерсблада! Думаю, император не оставит это без внимания, и тебя ждёт очередная награда.

– Не я, – после долгой паузы бесцветно произнесла Скади, – командир пехоты. Я была за штурвалом.

– Какая разница…