Увечные механизмы

Он резко развернулся и вышел в коридор, захлопнув за собой дверь купе. И тут же до него донеслись резкие всхлипы и сдавленное фырканье Сурьмы, будто она давилась неудержимым хохотом, крепко прижав обе ладони к губам. Из-за второй двери, за которой был заперт Празеодим, раздалось скрипучее злорадное подхихикиванье. Мужчина обречённо вздохнул и, закинув чемодан на кухню, пошёл на своё рабочее место.

Получив у господина начальника все необходимые инструкции, правила и формуляры, Сурьма вернулась к паровозу, когда Висмут в будке машиниста уже заканчивал проверку приборов перед поездкой. Раскрыла на полу свой ПЭР, размотала проводки.

– Ох и приключения нас ждут! – мечтательно протянула она, улыбаясь себе под нос.

– Надеюсь, обойдётся без них, – отозвался Висмут, проверяя правильность показаний котлового манометра.

Когда Сурьма вошла в контакт с локомотивом, Висмут открыл папку, показав ей путевой лист и график следования.

Четыре периода движения в день, каждый по три часа, между ними – получасовые перерывы.

– Я могу по четыре часа, – поджала губы Сурьма, глянув на график, – на почтовых линиях пробуждающие работают именно так.

– Пробуждающие с нужным километражем за плечами. Новички, согласно инструкциям, ездят по три, – спокойно объяснил Висмут.

Сурьма недоверчиво на него покосилась.

– И куда столько часов на ночёвку? Давай прибавим? Ну хоть по полчасика! Я смогу, правда! А представь, как все удивятся, когда сделаем всё с опережением и вернёмся раньше срока!

– С таким графиком мы на ночь чётко попадаем в города. Можно спокойно обслужить локомотив и даже сходить на ужин, чтобы не сидеть на одних консервах с подогретым на спиртовке чаем.

Сурьма глянула на строку ночных стоянок в путевом листе: Метаналь – Фениламин – Этен – Аланин – Толуол. Выглядело, конечно, заманчиво. Она никогда так далеко не путешествовала: по работе ездила до Метаналя, а однажды летом с семьёй гостила за городом под Фениламином, и ей ужасно хотелось хотя бы на часок выйти в каждый из означенных городов. Но если они значительно опередят график – больше шансов, что её заметят как пробуждающую. Заказ ведь для «Почтовых линий» – а это вдвойне для неё важно!

– А может, всё-таки попробуем? – умоляюще выгнула брови Сурьма.

– Нет, Сурьма. Я расписался под этим графиком, и мы будем ему следовать. Твоя работа напрямую зависит от твоего физического состояния. Не хотелось бы завязнуть где-то среди степи из-за того, что ты с непривычки переутомишься, и паровозу будет недостаточно энергии.

– Но ты же работал на «Почтовых линиях» и знаешь, что делать, если у пробуждающего меняются физические показатели. Мы можем попробовать!

Висмут посмотрел на неё как-то совсем уж странно, но ответа Сурьма не дождалась. Паровоз издал длинный гудок – сигнал отправления – и упругим толчком тронулся в путь. Будка машиниста сразу наполнилась грохотом и лязгом, и разговаривать стало невозможно. Он утих только когда поезд вышел из города и набрал скорость.

– Ну так что? – вновь подняла тему Сурьма.

Висмут непонимающе посмотрел на неё со своего кресла машиниста.

– По четыре часа, м? А если вдруг мои показатели изменятся, прибегнем к… м-м-м… А что обычно в таких случаях делают пробуждающие?

Висмут молчал, глядя вперёд.

– Висмут! Ты меня слышишь? – не отставала Сурьма. – Что делают пробуждающие, если не могут тянуть локомотив?

– Лично я с таким не сталкивался, – нехотя ответил машинист. – На дальних «Почтовых» пробуждающих всегда двое, они сменяют друг друга и успевают отдохнуть.

– Но на коротких маршрутах – по одному.

– У нас с тобой – дальний. С одним пробуждающим. Мы не будем рисковать.

– Висмут! Тебе сложно сказать? Я хочу знать, что они делают!

Висмут тяжко вздохнул: ведь не отстанет!

– Идут в бордель.

– Что?! – ахнула Сурьма, и паровоз из-за всплеска её колебаний едва не споткнулся. – То есть как? А по-другому нельзя? И это помогает? В смысле… Погоди, а если среди степи, то как? – затараторила она, заливаясь краской.

– Ну-у…

– Нет! Не отвечай! Не отвечай. Не хочу ничего знать!

Сурьма отвернулась от Висмута и так низко опустила голову пытаясь скрыться под полями своего цилиндра, что почти уткнулась носом в лежащую на коленях панель.

В молчании они ехали минут десять. Висмут почувствовал, когда её эмоции улеглись, и паровоз вновь пошёл уверенно и ровно.

– Так что там с четырьмя часами? – серьёзным голосом переспросил он, пряча в уголках губ улыбку.

– Мы будем следовать графику, – отчеканила Сурьма, не отрывая глаз от своих рук, лежащих на панели питания пластин мастера Полония, – ты ж за него расписался!

Глава 15

– Ох, святые угодники! – простонала Сурьма, разминая пальцами шею и плечи во время третьего получасового перерыва.

В прошлый перерыв Висмут посоветовал ей расслабить руки и не напрягать шею. А ещё лучше – пересесть с пола в кресло помощника машиниста, откинувшись на спинку и подголовник, сделанный специально для пробуждающих. Шутка ли – сидеть почти весь день в одной позе, да ещё и на жёстком полу. Но Сурьма, конечно, лучше знала, как ей быть. В конце концов, кто из них был дипломированным пробуждающим: она или Висмут? Но ей ещё не приходилось питать паровоз столько часов подряд, и теперь она всем своим хребтом (и копчиком) ощутила, что Висмут был прав.

Во время остановки он вышел проведать отца, запертого в купе, и Сурьма, радуясь, что напарник сейчас её не видит, со сдавленными стонами, по стеночке, поднялась с пола, потрясла затёкшими ногами, поразмяла одеревеневшую спину и блаженно потянулась всем телом. Что бы там ни было, а всё-таки она смогла поехать в это путешествие, и оно того стоило! В график они вписывались идеально, до Метаналя оставалось три часа ходу, и Сурьма уже начала планировать, как проведёт этот вечер.

Она отколола от волос свой маленький цилиндр и спустилась из будки машиниста, подставила лицо солнышку. Оставаться на работе с непокрытой головой неправильно, но кто здесь увидит, кроме Висмута? А он и сам ещё на прошлой остановке снял свой форменный жилет, который висел теперь на спинке его кресла, и расстегнул две пуговицы рубашки – жарко.

Вокруг, сколько хватало глаз, простирались поля, поросшие жёлтой сурепкой, в которой прятались ещё несколько веток железнодорожных путей. Солнце припекало, жужжали шмели, и пахло совсем не так, как в городе: простором и свежестью.

– Устала? – вернувшись из вагона, спросил Висмут.

– Ни капельки! – бойко слукавила Сурьма, прищурившись на него против солнца. – Какие у тебя планы на вечер в Метанале?

– Заполнить маршрутный лист у дежурного по депо, подготовить паровоз к завтрашнему дню, где-нибудь поужинать и выспаться.

– Как скучно! – сморщила веснушчатый нос Сурьма. – Метаналь – единственный в нашем маршруте прогрессивный город, полный модных магазинов и развлечений! Жизнь там кипит круглосуточно, и это преступление – всю ночь просидеть в вагоне!

– Нам завтра весь день ехать, – резонно заметил Висмут.

Сурьма окинула его разочарованным взглядом.

– Хочешь сказать, что пропустишь всё веселье? – не поверила она. – Ты серьёзно?

Висмут не спешил опровергать её предположения.

– Висмут! Ты что, и правда останешься в вагоне? – Сурьма, не дождавшись ответа, расценила молчание напарника как согласие и заметно расстроилась. – Ну как знаешь, – вздохнула она, устремив взгляд в желтизну раскинувшегося вокруг сурепкового моря, – я же намерена сходить в шляпный салон госпожи Теллурии, у неё вышла новая коллекция дамских цилиндров. Ты хоть раз видел шляпки её работы? – Сурьма перевела взгляд на Висмута, и он заметил, как в её глазах вновь зажглись искры восторга. – Это же произведения искусства! А ещё на главной площади сейчас ежегодная ярмарка, её просто нельзя пропустить! И потом: я прихватила с собой своё любимое платье – очень нарядное, как раз для таких случаев – и обязана его выгулять. Что? Что ты так на меня смотришь?

Висмут отвёл взгляд от горящих радостным предвкушением сапфировых глаз и придержал ползущую на лицо улыбку.