Увечные механизмы

– Это ещё как?

– Вы, возможно, запамятовали, что я состою в должности диагноста-пробуждающего вот уже ровно два года, а в семьдесят третьем пункте тридцать четвёртого параграфа приложения к «Техническому регламенту об организации ремонтных мастерских» сказано, что у меня должно быть не менее полутора тысяч километров подтверждённого опыта прогона. Иначе, нагрянь какая проверка – бывают ведь и внеплановые, вдруг кто письмо какое напишет в Партехнадзор – ответственному грозит взыскание в размере трёх месячных жалований. Я переживаю, ведь у меня в формуляре всего сто двадцать семь километров! А провинным вы окажетесь…

Господин начальник мрачно глянул на Сурьму из-под пушистых бровей, со вздохом поднялся со своего стула, отыскал на этажерке толстый журнал в тёмно-синем переплёте. В глаза ему бросилось, что сверху, на страничном срезе этого журнала, пыли гораздо меньше, чем на соседних, – её почти нет, а значит, кто-то совсем недавно его брал. И кто же этот сорвиголова, решившийся пролезть в святая святых – его кабинет – в его отсутствие? Начальник хмыкнул – угрюмо, но не без уважительного одобрения. Уж он-то точно знал – кто. Сейчас же стало понятно, что сообщённые Сурьмой сведения верны и перепроверки не требуют, но он всё равно, для порядка, положил толстый журнал на стол поверх прочих бумаг и мучительно долго листал его, отыскивая нужную страницу. Сурьма, из последних сил стараясь не потерять с лица вежливой и невинной доброжелательности, изнывала от нетерпения.

Склонившись над нужным параграфом, начальник бросил на неё быстрый взгляд и, поставив мясистый палец в начало первой строки на странице, повёл его так медленно, будто с буквами познакомился только вчера. Над его головой вспорхнул сдавленный девичий вздох, не удержавшийся в груди Сурьмы. Палец замер посреди строки, будто встретившись с особенно сложным словом. Выждав мучительную паузу, двинулся дальше.

Прочтя пункт, начальник кивнул:

– Сейчас отыщем ваш формуляр, госпожа диагност-пробуждающая, нужно проинспектировать, какой там проставлен километраж…

– Сто двадцать семь километров! – выпалила Сурьма. – Там сто двадцать семь километров. Я точно помню, ведь это мой формуляр!

– Нужно проверить, – неспешно проговорил господин начальник, окидывая взглядом кипы бумаг на этажерке.

Пока он отыскал формуляр, Сурьма уже начала нетерпеливо приплясывать, словно застоявшаяся лошадь.

– Ну? – поторопила она, приподнявшись на носочки в попытке заглянуть через стол в изучаемую начальником карточку.

– Вы правы, госпожа диагност-пробуждающая, здесь числятся сто двадцать семь километров.

Сурьма облегчённо выдохнула, качнулась с носков на пятки.

– И что же нам с этим делать? – задумчиво продолжил начальник. – Неужто перевести вас в диагносты, там не требуется…

– Что?!

Сурьма, балансирующая на одних каблуках, едва не упала от потрясения. Правда, кабинет был настолько тесен, что падать было просто некуда, но она, пытаясь удержать равновесие, схватилась за дверную ручку, нечаянно её повернула и чуть не вывалилась в коридор.

– Не стоит так нервничать, госпожа диагност, – прогудел начальник, с олимпийским спокойствием взирая на её манёвры в дверях, – я готов выслушать ваши предложения, если они у вас есть.

– Отправьте меня в командировку вместо Лития! Умоляю вас, господин начальник, миленький! – порывисто прошептала она севшим от волнения голосом, просительно сложив ладони и вновь привстав на носочки. – Это так важно для меня, вы даже не представляете! Всем сердцем вас прошу!

– Вот так и напишем в заявлении, – невозмутимо хмыкнул он, – «Я, госпожа диагност-пробуждающая, всем сердцем умоляю миленького господина начальника, коего я десятью минутами раньше пыталась шантажировать кляузной запиской в Партехнадзор…»

Сурьма застонала и сползла спиной по дверному косяку на пол, закрыв лицо руками.

– Встаньте, госпожа Сурьма, нечего рассиживать на моём полу, это вам не будка машиниста! – добродушно усмехнулся начальник. – Дело же не только во мне. Я-то, допустим, подпишу приказ. Но ваша семья ни за что не отпустит вас в эту поездку.

– Я разберусь! – взвилась на ноги Сурьма. – Они не будут против, честное слово! – она оперлась руками о край столешницы и перегнулась через стол к собеседнику.

Тот даже шагнул назад от такого напора.

– Вы меня пугаете, госпожа диагност-пробуждающая. Вы наделаете глупостей, если поедете. Да, Висмут? Ведь наделает?

Сурьма резко обернулась: позади неё, в приотворённой двери, стоял Висмут, а она даже не услышала, как он здесь появился.

– Конечно, – согласился он, – но наделает ещё больше, если не поедет. Я пригляжу за ней в дороге.

Господин начальник вздохнул тяжелее прежнего, бросил по безотрадному взгляду на обоих по очереди и извлёк из стопки бумаг чистый бланк приказа.

– К тебе у меня тоже будет беседа, господин Висмут, – пробурчал он, неуклюже выводя в приказе закорючки с претензией на каллиграфию.

Глава 13

В этот день возвращаться домой Висмуту было особенно тяжко. Он ушёл, когда Лютеция ещё спала, и понимал, что непростого разговора им не избежать. Несмотря на эфирный хмель, прошлой ночью он отчётливо почувствовал, что Лютеция была с ним искренна, что он что-то для неё значит. И пусть это была лишь лёгкая влюблённость и жажда мужского тепла, он не мог ни принять её чувства, ни дать ей то, чего она ждала от него.

Когда Висмут вернулся, Празеодим уже был уложен. В кухне на столе ждал горячий ужин. Лютеция казалась умиротворённой и даже счастливой. Но она понимала, что это не те отношения, чтобы целовать Висмута по возвращении домой. Пока – не те. Однако после ужина её рука недвусмысленно скользнула на внутреннюю сторону его бедра повыше колена.

– Сильно болит?

– Нормально, – сухо отозвался Висмут, промокая губы салфеткой. – Лютеция, давай поговорим.

– Давай позже, – она томно улыбнулась, и рука на его бедре поднялась выше, всколыхнув волнующие воспоминания прошлой ночи.

– Лютеция, – он осторожно, но решительно убрал её ладонь, – я не тот, кто сможет дать тебе то, чего ты ждёшь. Чего ты заслуживаешь…

– А мне ничего и не нужно, – проворковала она, – разве лишь уголок в твоём сердце и твоей постели…

– Моё сердце двадцать лет назад закопали на кладбище Дивинила. В могиле другой женщины.

– Вот как? Ты не похож на вдовца.

– Мы не успели повенчаться. Мы ничего не успели… По моей вине.

Лютеция откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на Висмута.

– Но прошло уже столько лет!

– И она по-прежнему мертва.

– Вот именно! А ты – жив! И можешь начать всё сначала.

– Жизнь одна, Лютеция. Её нельзя прожить заново. Второго шанса не будет.

– Жизнь всегда даёт новые шансы, Вис! Но порою их нужно выдирать из чьей-то зубастой пасти. Если ты не видишь в жизни смысла, это вовсе не значит, что его в ней нет. Скорее – у тебя что-то со зрением.

– Отсутствие самообмана, Лютеция, – устало вздохнул Висмут, – просто отсутствие самообмана. Свой шанс я упустил по собственной дурости. Какой смысл ждать чуда?

– Ждать – никакого, – глаза Лютеции раздосадованно сверкнули, – надо идти и искать его.

– Выдирать из чьей-то зубастой пасти?

– Именно!

– Ты так и делаешь?

– Так и делаю.