Всё, что необходимо для смерти

– У тех немногих, которые переживут этот бой и дальнейшие зачистки?

– Простите, сэр, но разве они, их вера и их верность не стоят того, чтобы бороться до конца?

Ортиз оторвался от боя, перевёл взгляд на пилота.

– Вы слишком молоды, подполковник. Когда… если станете старше, поймёте: не всегда стоит идти до самого конца. Иногда лучше вовремя остановиться.

– И вы говорите это сейчас, – раздражённо вставил Винтерсблад, – после почти двадцати лет войны? Решили остановиться после того, как сотни ваших людей отдали сегодня жизни? Отличный момент, сэр! Пустить их на пушечное мясо и остановиться! Ради чего тогда это всё?! Почему не остановились вчера, неделю, месяц назад, когда они были ещё живы?

– Не повышайте на меня голос, Блад, – спокойно отозвался председатель. – Разве вас надежда не оставляла?

– Оставляла, сэр. Но вы не имеете право на такую роскошь! От вас слишком многое зависит.

– И что я могу сделать, Блад? Пуститься в бега и слать вдохновляющие записки из подполья? Тайная полиция разберёт Распад по кирпичу, чтобы найти меня. И найдёт! Казнь на главной площади Сотлистона, по вашему, лучше смерти в бою?

– Господа, – окликнул их Медина, – на нас идёт «Слепой кочевник»!

– По чью душу, как думаете? – едко осведомился Ортиз у Винтерсблада.

– Мы недалеко от Броадора, сэр, – подумав минуту, сказал полковник. – На его территории тайной полиции будет очень непросто найти вас. Подполковник Медина отличный пилот, вы это знаете. Он запросто долетит туда на планере и посадит его в Броадорских горах.

Медина удивлённо оглянулся на Винтерсблада.

– А мы с майором Гестом прикроем вас.

Ортиз посмотрел на полного надежды Медину, перевёл взгляд на вдохновлённого Геста, затем на штурмана и связиста, в чьих глазах читалась молчаливая мольба.

– Готовьте планер, подполковник! – кивнул он пилоту.

Винтерсблад придержал за локоть уже собиравшегося сесть в планер Медину.

– Найди в Броадоре офицера Асмунда. Его знают как капитана «Мерзкой детки», бывшего тобриульского дирижабля. Скажи, что от меня. Он поможет.

– Я вернусь, Блад.

– Не вздумай! Это приказ.

Медина улыбнулся.

– Последние пару лет я постоянно наблюдал, как один мой сослуживец игнорировал приказы. Глядишь, чему-нибудь да научился! – и он, хлопнув Винтерсблада по плечу, сел в планер.

– Понятия не имею, о ком ты! – хмыкнул ему вслед полковник.

***

– Подполковник Грин, примите управление! – скомандовал Аддерли, полоснув меня ледяным взглядом.

– Есть принять управление! – протискиваюсь между ним и штурвалом.

Мы настигаем «Крысиное гнездо».

– Я знаю, на что ты способна, Грин, – шепчет он мне на ухо с едва различимой угрозой в голосе, – если от кого-то они и не смогут уйти, так это от тебя. И я замечу, если ты вдруг попробуешь дать им фору.

Аддерли отходит, и я с трудом подавляю желание стереть тепло его дыхания со своей скулы. Посмотрим, заметишь ли! Подполковник Медина – отличный пилот. Однажды он уже обставил меня, возможно, окажется лучше и на этот раз.

Я принимаю управление без страха: я практически уверена, что они уйдут от нас. Но распадский цеппелин ведёт себя странно. Его движения напоминают мне известную птичью хитрость, когда птаха притворяется раненой, уводя человека от своего гнезда. Вот и дредноут словно не уходит от погони, а отвлекает от чего-то более важного, загораживая нам обзор. У них на борту должно быть не меньше четырёх планеров. Позади них – Броадор. Либо «Крысиное гнездо» прикрывает отступление планеров, либо у него какая-то серьёзная поломка.

Оглядываюсь на Аддерли и вторых пилотов. Кажется, никто больше не замечает этих странностей. И я молчу об этом, отчаянно надеясь, что им всё-таки удастся от нас увернуться, или к моменту абордажа Винтерсблада на борту уже не будет.

Расстояние между нашими дирижаблями стремительно сокращается.

– Огонь не открывать, – командует Аддерли, – нам нужен их цеппелин. Заходите на абордаж, подполковник Грин.

Теперь понятно, почему он поставил за штурвал меня. «Крысиное гнездо» наверняка будет отстреливаться, и в этом их преимущество. Аддерли не столь ловок, чтобы зайти к их бортовому люку для абордажа и не схлопотать пару-тройку снарядов почти в упор.

Распадский дредноут делает предсказуемый и довольно неуклюжий манёвр, чтобы открыть по нам огонь, и это уже не похоже на птичьи трюки. Остаётся одно из двух: либо у них поломка, либо за штурвалом не Медина. Второе более вероятно. Хорошего пилота всегда можно узнать по почерку, и то, что выделывал сейчас «Крысиное гнездо», совсем не походило на изящные, дерзкие и неожиданные манёвры, характерные для его капитана. Если за штурвалом другой пилот, я не смогу упустить их незаметно для Джеймса.

Грохочут первые пушечные залпы. Я ухожу от прямого обстрела, нас цепляет по касательной, но снаряд лишь портит внешнюю обшивку.

Ну же, пока я маневрирую, у вас есть шанс оторваться!

Но пилот вражеского дирижабля, кто бы он ни был, напрасно теряет драгоценные секунды.

– Заходи на абордаж! – командует Аддерли, но я пытаюсь дать им ещё немного времени: закладываю совершенно ненужную петлю и случайно подставляю наш хвост под одно из их орудий.

В этот раз на «Гнезде» не зевают и поддают снарядом под зад «Слепому кочевнику». Резкий толчок валит меня с ног, и, падая, я будто нечаянно крутанула штурвал в обратную сторону. «Кочевник» развернулся на месте и замер в невозможном для абордажа положении. Кажется, взрыв повредил наши стабилизаторы, и теперь подойти к бортовому люку противника будет ещё сложнее.

– Грин, что ты творишь?! – вопит Аддерли совершенно несвойственным для него голосом. – Угробить нас решила?! – он едва ли не за шиворот оттаскивает меня от штурвала. – Принимаю управление, подполковник Грин! – рычит он.

По внутренней связи докладывают о пожаре в хвосте. Прежде чем отдать необходимые команды, Джеймс бросает на меня взбешённый взгляд: я должна чувствовать себя виноватой. Только никакое другое чувство в мою грудь уже не помещается: я переполнена исступлённой надеждой на то, что Винтерсблад успел покинуть дредноут. Но мой разум почему-то отказывается в это верить и лихорадочно продумывает план побега, если полковника возьмут живым. Всё ещё возможно, пока мы не пришвартовались в Сотлистоне.

После двух неудачных попыток зайти в удобное для абордажа положение, Аддерли разражается злой бранью и уводит «Кочевника» влево, тем самым подставляя наш бок под обстрел. Иначе не получается: ему мешают сильные порывы попутного ветра и вышедшие из строя стабилизаторы. Придётся сделать крюк, чтобы подцепить «Гнездо» «когтями».

Взрыв – и резкий толчок: в нас опять попали и, кажется, пробили один из баллонов с тридием. Но ударная волна, выбив стёкла по левому борту, развернула наш цеппелин в нужное положение.

– Выпустить «когти», три залпа! – командует Аддерли, пользуясь моментом. – Подтягивай!

«Крысиное гнездо» и «Слепой кочевник» одинаковы по своей конструкции, и, когда они соприкасаются боками, стянутыми абордажными тросами, я вижу, что происходит в их гондоле управления. За штурвалом – невысокий пилот с несуразными ушами, позади него – штурман и связист. Они не замечают меня, не обращают внимания, занятые каждый своим делом, а я не могу отвести от них глаз.

Приглушённые звуки выстрелов. Запах гари, долетевший до нас из хвоста. Холодный ветер на высоте шестнадцати тысяч футов…

Не знаю, сколько прошло времени: пара минут или целая вечность. В какой-то момент пилот «Крысиного гнезда» оборачивается в мою сторону, и наши взгляды встречаются. Обычный человек: неказистый, уставший, испуганный. Мы оба родились в одной стране. Оба служили ей. И не хотели никого убивать. Почему мы вдруг оказались врагами, – два незнакомых человека, которых связывает лишь общая страна и профессия?

Дверь в гондолу управления «Крысиного гнезда» слетает с петель под натиском наших пехотинцев, и мгновением позже на стекле, против которого стоял пилот, расцветает алая клякса.

В гондолу управления «Слепого кочевника» вошёл командир воздушной пехоты.

– Господин подполковник, разрешите доложить! – обратился он к Аддерли.