Здравствуй, дедушка Кощей!

– Не знаю, Аристофан. Про свинец это я так, к примеру вспомнил.

– Давайте проверим, Федор Васильевич, – предложил Калымдай. – Пороемся на складе, найдём подходящую колдунскую штучку небольшого размера и обложим её свинцом.

– Годится, – кивнул я и заорал в воздух: – Виторамус!

– Да я бы и сам сходил, Ваше Величество, – немного обижено протянул Гюнтер.

– Вызывали, Государь? – в комнату вошёл пожилой бес.

Я рассказал ему про нашу затею и он весьма оживился:

– Очень интересная идея, Государь. Если вы правы, то в хранилище можно избежать множества конфликтов между магическими предметами, ставя между ними свинцовые перегородки.

– Ну и хорошо. Только нам сначала гипотезу проверить надо. Есть у тебя на примете какой-нибудь подходящий артефакт?

Виторамус ушел на склад, а Аристофан задумчиво проговорил:

– А чего нам в натуре штуковину искать, если у босса вона на шее реально медальон типа защитный висит?

– Запихнуть Федькин медальон в свинец, – кивнул дед, – а Федьке поленом по лбу заехать? Если полено в щепки разлетится, то…

– Или свинец сработал, – радостно перебил Аристофан, – или в натуре у босса башка крепкая.

– Не надо, – твёрдо заявил я. – Будем действовать строго по плану.

Виторамус вернулся, держа в руках небольшой ящичек. Гюнтер, оценив размеры, ушел за свинцом.

– Не рванёт? – опасливо кивнул я на артефакт. – Что это?

– Не беспокойтесь, Государь, – замахал лапами кладовщик. – Специально подобрал безопасную вещицу. При открытой крышке, если подойти ближе, чем на сажень, она просто обложит всех вокруг, извините, матом. Бесполезная штучка, однако же пригодилась.

– Ну-ну, – недоверчиво протянул я. Знаю я эти артефакты. Какой-нибудь страдающий с бодуна колдун сотворит нечто подобное и получи потом последствия.

Под руководством Гюнтера два скелета затащили в кабинет несколько полусантиметровых в толщину листов свинца.

– Где это ты отыскал такой свинец, Гюнтер?

– В лаборатории Его Величества, Государь, – поклонился дворецкий.

– А там без этого свинца ничего… – я неопределенно пошевелил пальцами в воздухе.

– Не извольте волноваться, Государь. Это из запасников.

– Ну, хорошо. Давайте мастерить экран. Только как же крышку-то открывать, если всё свинцом загородим?

– А енто уже не твоя забота, внучек, – отмахнулся дед. – Ты поцарствуй пока, а мы тут и без сопливых разберёмси.

– Ага, ладно, – я стащил сигару из ящика стола, и по дуге обходя артефакт, направился к выходу. – Покурю пока, не буду мешать. А вы – делайте, испытывайте.

Покрепче притворив за собой дверь, я еще и плечом привалился к ней для надёжности. Угу, сами испытывайте, Кулибины. Прикурив от пальца, я успел выпустить облачко вонючего дыма, как в кабинете что-то гулко бумкнуло. Не-не, я еще покурю, я не любопытный. Когда последовавшая за «бум» тишина сменилась воплями и традиционным русским матом, я смело распахнул дверь.

Матом обложило всех присутствующих. По одежде, рукам, лицам, ползали буквы, складывающиеся в совершенно неприличные матерные слова, причем – в характерном временном написании. Ну, там всякие ять, еры и прочие излишки, с которыми у нас успешно поборолись после революции.

– Однако… – протянул Виторамус, безуспешно пытаясь смахнуть платочком с пенсне, извивающийся остаток народного творчества – «ать».

– Фу, какая гадость! – Маша дунула на огрызок слова, вольготно расположившийся на плече, но «децъ» ловко уполз ей за шиворот.

– Значит, не свинец, – задумчиво протянул я, уворачиваясь от обрывка какого-то уж совсем сложного словопостроения, стряхнутого с себя дедом. – Ну, тогда приводите себя в порядок и продолжим.

Под неодобрительными взглядами сотрудников, я вернулся в кресло, положил сигару в пепельницу и стал терпеливо дожидаться, когда закончится поток колдовских слов выплюнутых артефактом и обычных, хотя и более душевных, на мой взгляд, извергаемых моими коллегами.

Виторамус побрызгал вокруг какой-то жидкостью из склянки и обрывки слов поспешно расползлись по углам, правда, теперь и в кабинете стало вонять, спасибо, хоть не так сильно как в Канцелярии.

– А что за жидкость, Виторамус? Может быть, она нам подойдёт, как нейтрализатор?

– Весьма сомневаюсь, Государь. Зелье узконаправленного действия. Прихватил на всякий случай, однако же, пригодилось.

– Ну, ладно. Давайте думать дальше.

Думать никому не хотелось. Дизель по одному передавал Михалычу бесенят, а тот вертел их в руках, внимательно рассматривая на предмет ошмётков слов. Калымдай с Аристофаном шушукались, поглядывая на меня. Гюнтер озабоченно рассматривал кабинет и брезгливо принюхивался. А наши красны девицы, как всегда шептались и хихикали.

– И как ты столько пирожков за раз уплетаешь, – доносился до меня громкий шёпот Олёны, – да еще и не толстеешь ни капельки?

Я поморщился – думать мешают.

– И вовсе не много, просто метаболизм такой.

– Да и вообще, столько сладкого есть… Я бы вот сейчас рыбки солёной поела, севрюжки там или осетринки…

– Сбегай на кухню, – прошептала прагматичная Маша.

Рыбки… солёной… Солёной!

– Олёна, ты – гений! – подскочил я с кресла.

– Да тьфу на тебя, внучек, – дед схватился за сердце. – Ну, нельзя же так…

– Соль! – перебил я Михалыча. – Что, не понимаете? Соль!

– А верно… – задумчиво протянул Калымдай. – Соль – штука древняя, силы немереной…

– Точно, босс! – подскочил и Аристофан. – Кощея-батюшку, вона как от соли конкретно колбасило, когда менты его ей обсыпали! Аж почернел реально и задымился!

– Интересная гипотеза, – закивал Виторамус. – Стоит попробовать.

– Прикажете на кухню сходить, Ваше Величество? – обратился ко мне дворецкий.

– Ага, Гюнтер, давай. Сразу и опробуем. И, да, я как руководитель нашего подразделения сам проведу испытания! – настолько я был уверен в успехе.