Целую, Кощей

– А чего это молод? В полном расцвете сил, как говаривал незабвенный Карлсон.

– Это кто такой? – заинтересовалась Олёна. – Земляк фон Паулюсуса?

– Почти. Да не важно. Важно, что у нас прямо перед носом полцарства валяются. Надо срочно жениться!

– Охти ж мне царь выискалси! – захекал Михалыч.

– И зря смеёшься дед! Ты прикинь только – полцарства! Будешь у меня премьер-министром, а?

Фирменный просветляющий разум подзатыльник от Михалыча быстро вернул меня на землю грешную. Ох, чего это я? Какие полцарства? Какая женитьба? Чего это меня занесло так? Я понюхал чудом оставшийся от завтрака кусочек угря, да нет, вроде нормальный, да и все его ели…

Я кивнул деду мол, спасибо, вовремя, и взглянул на Олёну, которая отвернувшись к стене, что-то демонстративно на ней разглядывала. Неудобно как получилось. Я кашлянул и Олёна тут же развернулась к нам:

– Так я пойду, батюшка? Поищу жениха Марьянкиного?

– Ага, Олён, давай. Спасибо.

Я был ей благодарен за такт, а ведь могла бы и захихикать, начать подтрунивать. Ладно, с каждым может случиться. Всё-таки не три корочки хлеба, а целых полцарства! А полцарства – это же сколько… Стоп-стоп! Да что ж у меня бзик какой-то на эти царства?! Сдалось оно мне. У меня и получше имеется – Канцелярия, друзья, Михалыч, Кощей…

– Ладноть, внучек, – прервал мои страдания дед. – А мы с тобой, чем займемся?

Я не успел ответить – зажужжало колдовское зеркальце. Я встревоженно схватил его. А ну как Кощей одумался, сейчас обратно всех погонит во дворец, да начнет головы рубить?

– Ваше Величество?

– Федор Васильевич, забыл тебе сказать, заболтал ты меня с мечом своим – про сестру Гороха помнишь?

– А как же, Ваше Величество! Марьяна и фон Паулюсус.

– Молодец, – удивился царь-батюшка, – помнишь.

– Ну как я мог забыть?! – я в возмущении всплеснул руками, а сам порадовался недавнему разговору с Олёной.

– Ладно-ладно. Так вот, завтра Марьянку эту в монастырь доставят, там недалеко от тебя, от Лукошкино, так ты…

– А зачем?

– Не перебивай царя! – рявкнул Кощей.

Я захлопнул рот ладонью.

– Отправишься сейчас в этот монастырь, проверишь, как там подготовились к встрече дорогой гостьи, не сбежит ли, а заодно пристращаешь настоятельницу эту монастырскую. А то что-то она загордилась, как в настоятельницы выбилась. Долю мою через раз присылает, гонцов через одного впускает, как бы совсем от рук не отбилась.

– Настоятельница монастыря на вас работает?! – поразился я. Во, Кощей даёт!

– Да какая там настоятельница? – проворчал Кощей. – Содержательница борделя на Лялиной улице, Фекла. С возрастом уже сложно работать в Лукошкино стало, вот и выпросила она у меня тёпленькое местечко, я и помог. По доброте душевной, конечно.

– Конечно, – согласился я. – А что она в монастыре делает? Подпольно самогон гонит и на базаре в Лукошкино распространяет?

– На самогон у нее мозгов не хватит, – хмыкнул Кощей. – Что умеет, то и делает. Гульной дом из монастыря делает.

– Да вы что?! А монашки не прибили её за такое?

– Да монашки там как раз честной люд и обихаживают, – заржал царь-батюшка. – Старых-то Фекла повыгоняла, а молоденьких к себе на службу берёт, сладкой жизнью манит, да к делу приставляет. Не всех, конечно – часть монашек не трогает, на случай проверки от властей церковных, но дело уже процветает и прибыль приносит… Которой, эта корова старая, со мной делиться не хочет! Мамой Феклой до копеечки отстёгивала, а матушкой Феврониею – фиги мне исподтишка крутит!

– Надо же, как она там монашек-то охмурила… – удивленно протянул я.

– Ну а что ты хочешь, Федя, – как-то жалостливо, задушевно произнес Кощей. – Девки там молодые, им бы гулять да с парнями женихаться, а они в заточении сидят. Только и радости у них, что молитвы круглосуточные, да пост на сладкое. Вот и поддаются они, бедные, на уговоры своей матери настоятельницы и начинают мне копеечку малую зарабатывать. Жалко их, Федь…

Ага, жалко ему. Мне-то он зачем тут спектакли слезливые разыгрывает? Небось, сам эту схему с бывшей бандершей придумал и в жизнь воплотил, а мне про несчастных девушек втирает.

– Вот и отправляйся туда, Федор Васильевич, вправь мозги этой матушке. Да бесов с собой захвати для острастки.

– Бесов в монастырь?! Да они же там передохнут от святости!

– Какая святость в борделе? Нет там уже давно никакой святости.

– Понятно…

– А раз понятно, то и отправляйся немедля, а не то, мой меч – твоя голова с плеч!

– Вы, наверное, хотели сказать, что сожрете меня, Ваше Величество? – поправил я Кощея.

– А? А ну да. Это я что-то заработался, Федь. Сплошные хлопоты, проблемы, никаких сил моих уже злодейских нет, – пожаловался царь-батюшка и отключился.

А зачем там, в монастыре Марьяна нужна, так и не рассказал. Неужто и её в эти самые… в куртизанки определить хочет? Да нет, вряд ли. Ладно, потом спрошу.

– Слыхал, Михалыч? – обратился я к деду.

– Чай не глухой. От не было нам забот, а внучек?

– И не говори, деда. А далеко этот монастырь? Ох, я даже названия и адреса его не спросил!

– Не переживай, Федор Васильевич, – успокоил Михалыч, – он один тут такой монастырь на попечении у Кощея. Недалече совсем, с версту али две от Лукошкино будет.

– Опять пешком переться… – проворчал я.

– Ить, служба такая, Кощеева, – сочувственно поддакнул дед. – Давай зови Аристофана с десятком рогатеньких, пущай нас за восточными воротами в лесочке ждут.

* * *

Через полчаса мы с Михалычем уже бодро шагали по лесной тропинке. Ну, бодро шагал дед, а я вяло спотыкался о кочки и корни. Бесы, на всякий случай скрытно, бесшумно передвигались параллельно нам по лесу вдоль тропинки.

– Надо было на Горыныче прямо во двор монастыря прилететь, – ворчал я. – И идти бы не пришлось. Раз, и там уже.

– Лентяй ты у меня, Федька, – хмыкнул Михалыч.

– А что сразу «лентяй»? Ну и лентяй, так что с того? Только, дед, ты не прав на счет Горыныча. Прикинь, как с его помощью настоятельницу бы запугали! Да и солиднее на нём появиться.