Фырка. 58- ая грань

– Никакая я не галлюцинация! – Фырка устроилась на приборной доске и подрыгала правой ножкой. – Ишь, булгаковых книжек начитался. А тебе, дурандосина, о мамке надо было помнить, када ты ляжками и полжопой сверкала!»

– Что это?! – похоже, что Пинну оставляло последнее сознание.

– Ну, ладно, скажу – подмигнул ей Ястреб. – Это представительница племени городских чертей.

– Каво?! – Пинна ошалело посмотрела на представительницу и начала хохотать.

– Чёй-та, она? – настороженно фыркнул Фырка, готовая обидеться окончательно, но Ястреб успокаивающе махнул рукой и обратился к статуэтной красоте:

– Меня Ястреб зовут.

– Ничему больше не удивлюсь! – Пинна перестала смеяться и спросила: – А куда мы едем?

– В кузницу, к кузнецу.

9

Ладонь. Человек часто смотрит на свои и чужие ладони, понимает ли зачем, другой вопрос, но чаще всего взгляд утыкается в середину, в долину Марса, поглощённую внутри себя жизненной борьбой, что в самом низу в самом начале восхождения, что на троне. А над этой долиной нависает Божественный мир, стекая с линии сердца, и заполняет сей дол до краёв, коими являются линия счастья и таланта, и даже сама линия судьбы. Эта-та середина ладони, эта воинственная долина со всеми её краями – место пытки для камня, особенно если мять его там и сжимать. Истинно говорил Гоголь в своей поэме: «Кто уж кулак, тому не разогнуться в ладонь».

Да, для несведущих, – камень становится врагом того, кто его пытал.

– Не говорил…, – Деревниш пожевал слова тонкими грубыми губами. – Талисман-то, что я дарил, где он? Не потерял?

– Целый, на месте, – неуверенно ответил Воропылов. Долгие годы, с того самого детского побега, он хранил маленький сверкающий камушек, беря его в руку каждый вечер. Но те годы прошли, и Воропылов даже не помнил, когда видел талисман, подаренный ему Деревнишем в перелеске у лужи.

– На месте…, – горбун опять пожевал слова. – А ты узнал, что это за камень? – И не дожидаясь ответа, произнёс: – Это циркон. Камень наёмных убийц.

– Меня кто-то нанял? – Воропылов вздрогнул и тут же понял. – Это ты!

– Так точно, я, – скучным голосом согласился Дервениш. – Я ведь янычар из ордена бекташей и для меня чужая жизнь, как и чужой грех, никогда препятствием-то не были.

– Но зачем?! – вскричал Воропылов.

– Ибо рыдают души их и не находят покою. Не задавай опасных вопросов и тебя не раздавит тяжесть ответов. Скажи лучше, что ты знаешь о консультанте.

– У него большие связи, – ответил Воропылов и Деревниш понял – такой ответ исчерпывающий.

– Тебе нужна помощь с церберами закона? – поинтересовался он.

– Нет, я сам разберусь. Ты найди икоту. Как я понял, это твоя креатура.

– Найду, – Деревниш больше не мог обижать Воропылова, слишком весомым было его обязательство перед убегающим домой мальчиком.

– Ты так и не ответил, зачем…

– Слишком близко бессмертие зла. – И горбатый старик ушёл в косые проулки под холмом.

– Выключите кондёр и приоткройте оконце, – попросила Апричина статуэтная Пинна. – Я люблю шум улиц и лёгкий запах гари.

– Но этот лёгкий запах совсем не лёгок для лёгких, – предупредил Ястреб, однако немного опустил стекло.

– Сквознячок вонючий обожаешь, значитца! – Фырка обмахнулась кисточкой хвоста.

– Можно и так сказать: крепкий запах брутальных мужчин, – красатуля состроила глаза на чертинку, обнаружив длину не только верхних, но и нижних ресниц.

– Тогда тебе нужон не этот ловелас, – Фырка кисточкой хвоста ткнула в Апричина, – а настоящий Срака!

– Прямо-таки, сама? – с ехидцей уточнила Пинна. Ястреб молча улыбался.

– Не сама, а сам, – Фырка почесала рожки под косичками и задала наводящий вопрос: – «Шрека» смотрели?

– Видел, – ответил Апричин.

– Поглядывала, – сообщила Пинна.

– Тогда, сразу к сути, – Фырка приняла гордую позу эрудита и ринулась в спич: – Что за странное имячко у знаменитого мульта? Что это за Шрек? А потому что аглицкое. Неприятного цвета и вонючий издающий, фу! – неприличные звуки, неушто мы не знаем кто и что это? Конечно, это Срака! На аглицкое косноязычие, – Шрек. – Чертинка со значением зыркнула на Ястреба и объявила Пинне: – Срака и есть твой идеал.

– Не хами, – красатуля дёрнула плавным плечиком. – А версия ничего, оригинальная.

– Сама ты версия! – Фыркнула Фырка. – Что, другую знаешь?

– Имена часто непонятны, – миролюбиво ответила Пинна.

– Ну да, твоё, например, – чертинка скривила рожицу, подумала и состоила ещё одну.

– Пинна – это знаменитая и красивейшая раковина лазуревого моря, – неким апломбом произнесла красавица.

– Устрица, что ли? – округлила глазки Фырка.

– Дура. – Спокойно ответила Пинна. – Раковина, кроме перламутра, славна своей красноватой жемчужиной.

– И какая же у тебя жемчужина? – Фырка не обиделась на «дуру».

– Подрастёшь, узнаешь! – хохотнула Пинна.

– Успокаивайтесь, – сказал Ястреб. – Приехали.

Впереди виднелись купола Перервинского монастыря, а вокруг сплетались пути железнодорожные с непременными электричками, пути асфальтовые, с непременными маршрутками, ползли какие-то покрытые испариной трубы и торчали цинковые воздуховоды, в общем, место представлялось сосредоточением кипучей пролетарско-торговой деятельности, а от прежней монастырской слободы только, что и осталось, так именно кузница. Кузня, как называл её кузнец, который не вышел навстречу прибывшим, но о присутствии коего свидетельствовал звон молота. В ту же минуту к нему добавился перезвон колоколов из монастыря и Пинна не удержалась:

– А вот отвезём тебя туда, что делать будешь?

– Вот и выходит, что не я, а ты дура, – Фырка сморщила нос-пятачок и скромно чихнула. – Я этому заведению не чужая. Иверская часовенка у Воскресенских ворот Китай-города, тех, что ломали, – мои родные края. А ты, к примеру, откудова взялась?

Ответа Фырка не получила, потому как звон колоколов продолжился, а перезвон молота и наковальни закончился. Из кузни появился кузнец.

И никаких тебе изысков, всё как и положено. Косая сажень в плечах, могучая шея и грудь трапецией, рельефные бицепсы и трицепсы, не говоря уж о мускулах. Лицо – румянцем в полщеки, ярчайшие голубейшие глаза, курчавые русые волосы и великолепное прозвание – Алабай.

– Зачем прилетел: с добычей, за добычей, или по делу? – спросил детина и полез к Апричину обниматься, поглядывая на девок. Фырка опомнилась и исчезла, но Ястреб воскликнул: – Да ладно, чертинка! А к тебе я по делу. Кстати, познакомься.