Тяга к свершениям: книга четвертая

– Десять тысяч евро.

– Это ваши деньги?

– Да.

Ничего больше не говоря, капитан принялся что-то печатать на компьютере. В отличие от второго таможенника, он не мешкал в поисках букв, печатал быстро, профессионально, громко и шустро стуча по клавиатуре указательными пальцами сразу обеих рук. Закончив, он положил на стол перед понятыми распечатанные листы бумаги и протянул им ручку.

– Все. Вы свободны, – сказал капитан, как только мужчины поставили свои подписи.

Услышав это, они попрощались и сразу вышли из кабинета, а капитан протянул листы Роману. Это был акт досмотра, в котором подробно описывались все предметы, находившиеся в сумке. Роман внимательно изучил его и, убедившись, что все в нем написанное соответствовало действительности, еле сдерживая свое нетерпение, подписал и протянул капитану. Он уже предвкушал свое расставание с капитаном, и его переполняло желание поскорее закончить все и выйти отсюда.

Капитан взял бумаги и, положив перед собой на стол, еще раз бегло просмотрел их.

– Мне придется сейчас изъять у вас деньги, – наконец произнес он, не поднимая глаз от документа.

– Почему? – до конца не осознав смысла услышанной фразы, спросил Роман, округлив глаза и уставившись на капитана.

– Вы нарушили правила ввоза валюты в страну, – ответил тот, оторвав от бумаги взгляд. Роман не говорил ни слова, а просто продолжал смотреть на него. – Вы не задекларировали наличную валюту.

– Да, не задекра… не задеклали… не задекла… рировал. Потому что при пересечении границы можно свободно провозить сумму до десяти тысяч, – запинаясь, беспокойно и торопливо произнес Роман, сильно разволновавшись и спеша скорее разъяснить ситуацию.

– Не совсем так. Сумму, эквивалентную десяти тысячам…

– Ну да! – обрадовавшись, перебил капитана Роман. Глаза его вспыхнули какой-то совершенно детской искренней надеждой.

– …условных единиц, – закончил капитан, испытав невероятное внутреннее удовольствие от своего, столь эффектно произнесенного уточнения.

Осознав в этот момент, к чему клонит капитан, искра, осветившая глаза Романа, тут же пропала.

– Под условными единицами имеется в виду десять тысяч долларов, – с чувством своего абсолютного превосходства, даже с каким-то злорадством в голосе, проговорил капитан и, увидев, что Роман уже сам понял разницу, продолжил. – А у вас – евро. Десять тысяч евро – это тринадцать тысяч долларов. Вы обязаны были задекларировать их и заплатить пошлину.

– И что мне теперь делать? – только и смог произнести Роман.

Капитан открыл шкафчик своего стола и, достав из него небольшую книжку, развернул ее на предусмотрительно заложенном закладкой месте. Спокойное выражение его лица, уверенные движения рук, даже взгляд – все выказывало, что капитан видит себя полным хозяином положения и всецело услаждается этим.

– Уголовное дело по статье «контрабанда»… конфискация денежной суммы… штраф от ста до трехсот тысяч рублей или лишение свободы до пяти лет, – прочитал капитан.

Романа сидел совершенно ошеломленный. С минуту он ничего не говорил, ни о чем не думал, а застыв на месте, безадресно перемещал по комнате свой потерянный и отрешенный взгляд. Наконец, немного придя в себя, он посмотрел на капитана, желая понять его отношение к этой ситуации, но совершенно ничего не увидел: лицо капитана вообще не выражал никаких эмоций, и было таким же безобразно мертвым, как и десять минут назад.

– Какие пять лет? – наконец смог произнести Роман, вопросительно смотря на таможенника. – О чем вы говорите? Вы что считаете, что я валютный контрабандист?

– Я ничего не считаю, – недовольно процедил капитан. – Вы пытались провезти через границу незадекларированную валюту в сумме, превышающей допустимую.

– Превышающую на три тысячи долларов!

– Да хотя бы даже на доллар. Таможенным кодексом не установлена минимальная сумма, с которой начинается ответственность. И, кроме того, не установлено также, что тяжесть наказания пропорциональна степени нарушения закона, – сказал капитан, и не без удовольствия заметив, что Роман не разобрал смысл его последней фразы, добавил высокомерным поучающим тоном: – То есть не важно, пытались ли вы ввезти одиннадцать миллионов или одиннадцать тысяч – в любом случае к вам может быть применено наказание вплоть до пяти лет лишения свободы.

– И что теперь вы собираетесь делать?

– Задержать вас я не имею права, поэтому, как только оформлю протокол и изыму валюту, вы будете свободны.

– А что за протокол?

– Протокол, который я направлю в следственный отдел по вашему месту жительства. И уже в судебном порядке будет решаться об избрании в отношении вас меры наказания. Но то, что это наказание последует, вы можете даже и не сомневаться.

Роман почувствовал, что его бросило в жар, в глазах у него потемнело, голова закружилась – болезнь все еще сидела в нем. Ему вдруг стало трудно дышать: для столь маленького кабинета четверо человек было явным перебором и даже с нараспашку открытым окном здесь становилось невыносимо душно.

– Но ведь это же какой-то абсурд, – проговорил он, повернув к капитану свое внезапно побледневшее лицо и смотря ему прямо в глаза. – У меня и в мыслях ничего подобного не было. Я бы конечно уплатил пошлину, если бы знал, что эту сумму необходимо декларировать… Давайте, может, я сейчас все уплачу! – осененный вдруг пришедшей к нему идеей, обратился он к таможеннику.

– Я не имею на это права. Уже составлен акт досмотра, подписанный понятыми. Если я сокрою его, то это может грозить уголовным делом уже для меня, – холодно возразил ему капитан.

– Но вы же не думаете, что я действительно хотел незаконно провезти валюту? Вы же видите, что это какое-то недоразумение, – вопрошал Роман, умоляюще смотря на капитана. – Ведь я же действительно не знал, что имеется в виду десять тысяч именно долларов. Какой смысл мне было провозить контрабандой лишние три тысячи?! Неужели вы сделаете это?! – не верил своим глазам Роман, наблюдая, как капитан принялся печатать что-то в компьютере.

– Я вынужден составить протокол, – произнес он, не отрываясь от своего занятия.

– Проверьте! – вдруг воскликнул в чувствах Роман. – Пересчитайте деньги! Посмотрите, там ровно десять тысяч! Я взял, как и следовало по закону не больше десяти тысяч… Ну посудите сами: у меня ровно десять тысяч, ни копейкой больше – очевидно же, что я не собирался нарушать закон и взял только сумму, которая не подлежит декларированию.

Сильнейшее отчаяние охватило Романа. Это было бессильное отчаяние человека, осознающего, что он не можешь ничего поделать не по воле обстоятельств, не в силу каких-то непреодолимых причин, а исключительно по нелепой прихоти другого человека. Чувство беспомощности, своей полной зависимости от милости сидящего напротив него таможенника привело Романа в смятение, а понимание абсолютной несправедливости всего происходящего переполняло его душу бессильной злобой. Его судьба была сейчас всецело в руках капитана, но тот как-будто не понимал, вообще не слышал его.

«Что же он делает? – думал Роман. – Разве он не видит, что у меня и в мыслях не было нарушать закон, не видит, что это какой-то абсурд? Как может он, следуя слепым законам и игнорируя здравый смысл просто так отдать меня под суд? Как может безразлично отмахиваться от того, что я могу сесть в тюрьму, что он мне всю жизнь ломает?! Нет, не может человек быть таким озлобленным и жестоким. Здесь что-то не то. Ему что-то нужно! – вдруг осенило Романа первой за все это время конструктивной мыслью. – Взятка! Он хочет взятку! – Эта догадка принесла с собой облегчение. Роману все стало ясно – он увидел выход из сложившейся ситуации. – Конечно! Надо предложить ему деньги! Но как?», – пришел он в замешательство, взглянув на соседний стол, где молодой таможенник продолжал что-то печатать на компьютере, уже ничего не спрашивая у девушки, сидевшей рядом и молчавшей. Пока они присутствовали в кабинете, Роман не мог заговорить с капитаном о взятке, и эти двое начали сильно раздражать, почти бесить его. «Ну что ты так долго печатаешь, недоумок?! – злостно думал он, смотря на молодого таможенника, который с большим трудом пытался совладать с клавиатурой. – Еле-еле… Но если капитан хочет взятку, почему он никак не намекнул на нее? Боится коллеги? Чушь. Его останавливает девушка – лишний свидетель. Скорее бы уже он отпустил ее. До чего же медленно печатает…, – зло посмотрел Роман на таможенника. – Может написать капитану мое предложение на бумаге? Или на телефоне. Точно!». Он потянулся уже за телефоном, как вдруг молодой таможенник перестал печатать, взял стопку каких-то листов и, обмолвившись с девушкой несколькими фразами, вместе с ней вышел из кабинета.

Оставшись в кабинете вдвоем с капитаном, Роман еле сдерживал себя от нетерпения. Всего его так и подрывало скорее, пока не поздно, заговорить о взятке, но, не желая выказывать свое внутреннее нетерпение и сильнейшие переживания, он все же, хотя и с огромным трудом, заставил себя выдержать небольшую паузу.

– Послушайте, товарищ капитан, – спустя минуту, кротко начал Роман. – Может, мы с вами как-то по-другому разрешим эту ситуацию?

Капитан продолжал печатать, не отрываясь от компьютера и даже не снизив темп.

– Возможно, мы найдем какой-нибудь компромиссный вариант, который позволит сделать так, чтобы все это осталось между нами двоими? – сказал Роман громче и уверенней – таможенник по-прежнему не обращал никакого внимания на его слова.

Роман почувствовал, как его вновь охватывает смятение, но в этот момент капитан закончил, в последний раз громко с размаху ударил по клавише и, сложив руки, повернулся к нему. Несколько секунд, пока стоявший тут же на столе принтер распечатывал набранный им текст, он просто в упор смотрел на Романа, так что тому стало совсем не по себе, после чего ухмыльнулся, впервые за все время выказав что-то похожее на улыбку, собрал все вещи Романа назад в сумку и, взяв ее вместе с распечатанными листами и актом досмотра, не говоря ни слова вышел из кабинета.

Когда капитан ушел, Роман совсем растерялся. «Куда он пошел? Может он хочет обвинить меня еще и в попытке дать взятку? Но зачем? Что ему нужно?». Силясь найти причину, определить мотивы, движущие капитаном, Роман принялся последовательно прокручивать в уме предшествующие события и к своему удивлению обнаружил, что многие важные моменты, скрытые от его внимания раньше, сейчас проявлялись с безусловной очевидностью. «Я встал… Зашла медсестра… Мы поговорили… Измерив температуру, она вышла… и через несколько минут появился таможенник. Это она позвала его!.. Значит, он ждал, когда я проснусь. Ну конечно… И понятые! Понятые были приглашены заранее – они уже сидели здесь, когда мы пришли! Где бы он нашел их так быстро? Все было организовано заблаговременно!.. Он знал!!! – вдруг осенило Романа. – Просто так, заранее, он бы не стал привлекать понятых. Он был уверен наверняка, что найдет нарушение, а значит, знал не только то, что у меня были с собой деньги, но и их количество!!! Он точно знал, сколько у меня с собой наличности!..».

В этот момент размышления Романа прервал звук открывающейся двери. Он обернулся и увидел, что в кабинет вошел крепкий низкорослый мужчина в форме подполковника. Роман сразу узнал в нем Сергея Леонидовича, который выглядел почти так же, как накануне ночью, только одежда сидела сейчас на нем несколько опрятней: китель был застегнут уже на все пуговицы и верхняя из них не болталась на нитках, а снизу на гачах брюк не было грязи, хотя стрелки на них по-прежнему расходились в несколько линий.

Сергей Леонидович прошел своим неспешным, преисполненным солидного достоинства шагом за стол капитана и, усевшись, разложил на нем бумаги, которые принес с собой.

– Здравствуйте, Роман Леонидович! – весело произнес он, расплывшись в своей привычной сияющей улыбке, которая в мгновение вселила в Романа какое-то тревожное, боязливое ощущение.

– Здравствуйте.

– Как вы себя чувствуете?

– Значительно лучше… Спасибо, – сбивчиво проговорил Роман.

– Ну и напугали же вы меня! Сидим, разговариваем, и вдруг – вы сознание теряете! – взволнованно и тревожно произнес Сергей Леонидович, но выказанное им беспокойство прозвучало настолько фальшиво, что казалось, он даже и не стремился сделать его хоть чуть-чуть более искренним. – Да, нервная была ночка!.. Но, слава богу, сейчас все более-менее в порядке. Медсестра мне сказала, у вас сильное воспаление горла?

– Ангина.