Семьи: книга третья

– Все перечисленные тобой женщины – политики, – ответил Юрий. – Политика же – это лишь хозяйствование в рамках нации. Упомянутым особам посчастливилось получить власть, и они использовали ее успешно, но по сути все это обычная деловая практичность, только в масштабе государства. Я же говорю о двигателях человечества: о великих философах, писателях, ученых; имею в виду личностей, которые позволили людям качественно шагнуть вперед. И все они – мужчины. Потому что это наша сущность, наша внутренняя потребность быть значительными, сделать что-то великое!.. В чем же заключается основное стремление женщин? В чем ваш смысл жизни?

– Семья, дети, – тут же без колебаний ответила Полина.

– Да. Семья, дети, – согласно кивая головой, тихо повторил Юрий, будто вновь утверждаясь в выводе, к которому сам приходил уже не раз; а проговорив это, вдруг улыбнулся, и в его уверенно-торжествующей улыбке ясно отразилось не то, что он думал, но то, что он чувствовал: «Да, я сознаю свое природное предназначение как мужчины! Оно в том, чтобы стать лучшим, сделать что-то великое! А ваше в чем? Семья? Дети?»

Глава XIII

Заведение, в которое спустя несколько часов отправились подруги, представляло собой небольшой, но довольно популярный ночной клуб, и к моменту их приезда внутри уже царили сутолока, веселый гул и оживление, создаваемые пестрой гурьбой посетителей, в большом количестве присутствовавших здесь. Встретившись с Викой, девушки устроились за предварительно забронированным ими столиком, оказавшимся в очень удобном месте, в стороне на небольшом возвышении, где их общению не могли помешать ни движения толпы, ни звуки музыки, и в то же время имелась прекрасная возможность обозревать большую часть клуба.

Заказав напитки и закуски, подруги принялись слушать рассказы Ольги о своей поездке в Санкт-Петербург (во время которой она вместе с приятельницей успела на пароме посетить также Финляндию и Швецию), постепенно перейдя к обсуждению событий и переживаний, случившихся за последнее время в жизни друг друга.

– Я тут Гатауллина на днях подловила, – сказала Вика, частенько называвшая мужа по фамилии в несознательном стремлении обособиться от его семьи, подчеркнуть изначально разное происхождение с супругом, несмотря на то, а возможно, именно потому, что, выйдя замуж, тоже стала Гатауллиной. – Пошла в магазин и только в подъезде сообразила, что деньги дома оставила. Вернулась и думаю – не буду звонить, а открою-ка лучше дверь ключом. Захожу тихонько: он, голубчик, сидит на диване, по телефону разговаривает. Расплылся в улыбке, щебечет; а как меня увидел – тут же вскочил, по комнате заметался, бедненький, сразу серьезный стал, давай делать вид, что по работе общается. Минуту поговорил и трубку положил. Я погоняла его, конечно, вопросами – да и так все видно было. Кобель – одно слово. Постоянно приходится караулить. Чуть только отпустишь поводок – язык на плечо и побежа-ал!

– Все они такие, – согласилась Кристина.

– Терпишь, терпишь про себя. Иногда мочи нет, как обидно.

– Тоже измени ему, – предложила Алена.

– Изменить?

– Да, конечно, нужно, Вика, – закивала головой Ольга. – У меня на работе знакомая первым делом так и поступила, когда мужа застукала. А иначе как с ним дальше жить?

Вика лишь тоскливо улыбнулась в ответ. Подруги не знали и малой толики того, что ей приходилось терпеть от мужа, и не представляли, что если бы она стала утолять обиду подобным образом, то ей пришлось бы делать это по нескольку раз в месяц.

– Обязательно нужно, – подхватила мысль сестры Алена. – По-другому невозможно. Обида сидит в тебе, гложет и изводит. Постоянно злишься, срываешься на все подряд. Измена очень помогает – сразу легче становится.

Сказав это, Алена перевела взгляд в сторону, туда, откуда уже несколько минут явственно ощущала обращенное на себя пристальное внимание. Чувства не подвели ее: в двух столиках напротив она встретилась глазами с симпатичным, уже взрослым, лет тридцати пяти, стройным и подтянутым мужчиной. В одно мгновение оценив воздыхателя, она едва заметно шевельнула уголками губ и тут же вновь повернулась к подругам.

Алена обладала очень эффектной, колоритной внешностью. Блондинка с длинными прямыми блестящими волосами, глубокими голубыми глазами и выразительными губами, она с ходу привлекала внимание противоположного пола. Ей было двадцать пять, и чувствовалось, что буквально год-два, и цветок начнет стремительно терять свою свежесть, но сейчас в полной мере сохранялась еще в ней живая сочная природная красота.

– Мой тут тоже недавно выдал, – обратилась она к подругам. – Я, говорит, сейчас дело налажу, куплю коттедж и все это – дом, машину, бизнес – оставлю тебе и детям, а сам уйду.

– Странный какой-то, – удивилась Ольга.

– Все тебе оставлю, – повторила Алена с улыбкой, явно забавляясь малопонятным заявлением супруга. – Глупость.

– Это плохо, – серьезно и веско заметила Кристина.

– Почему плохо?

– А что хорошего-то? Муж говорит, что когда заработает денег, то оставит тебе все, а сам уйдет. Похоже на то, что он уже не особенно хочет быть с тобой и грезит только возможностью расстаться.

– Да ну! – вдруг напряглась Алена. – Если бы он хотел уйти, то ушел бы сейчас. Зачем для этого ждать, пока раскрутится бизнес, пока появится коттедж?

– Как зачем? – сверкнув глазами, совершенно спокойно проговорила Кристина. – Чтобы откупиться. Уйти с чистой совестью. Я, мол, отдаю тебе и детям все, что вам нужно, все, что у меня есть, и теперь никто не может упрекнуть меня в моем решении оставить вас.

В выражении лица Кристины мелькнул еле заметный насмешливый оттенок: она радовалась про себя, как метко разгадала внутренний бессознательный мотив, заключавшийся в словах Алениного мужа; но еще более радовалась тому, в чем сама себе не готова была признаться, – она испытала сейчас настоящее удовольствие, раскрыв подруге потаенное желание супруга расстаться с ней.

Разговор быстро перешел на другую тему, но Алена еще некоторое время была полностью поглощена своими мыслями. Она не думала уже о словах Кристины (с ходу решив про себя, что это все не то, она тут же выкинула их из головы), но в душе у нее остался неприятный осадок. Что-то продолжало тревожить Алену, как вдруг одно сильное желание овладело ее сознанием. Она вспомнила про наблюдавшего за ней мужчину, и ей отчего-то очень захотелось очаровать, соблазнить его, вызвать на себя его внимание.

Вернувшись к разговору, Алена некоторое время увлеченно общалась с подругами, а когда беседа вылилась в очередную волну всеобщего смеха, как бы случайно вновь посмотрела на воздыхателя и, чуть распахнув глаза, на секунду задержала свой взгляд. Через минуту мужчина уже стоял у их столика, с расплывшейся на пол-лица улыбкой приглашая ее потанцевать. Не намеренная идти одна, Алена позвала с собой подруг. Ольга и Вика с удовольствием согласились; Полина же поспешила отказаться:

– Я сто лет в клубе не была. Посижу пока.

– И я тоже. Вы идите втроем, – торопливо добавила Кристина в предвкушении наметившейся наконец возможности поговорить с подругой без свидетелей.

Глава XIV

– Как у вас с Глебом сейчас отношения? – спросила Кристина, только они с Полиной остались наедине.

– Никак… Вообще никак. После того случая мы больше не общаемся. Дома он почти не появляется. В выходные даже ночевать не приходит, да и в будни тоже. У нее, наверное, живет… Не знаю, что дальше будет, но терпение уже на исходе, – горько сказала Полина. Было видно, что разговор на эту тему мучителен для нее, и вместе с тем в голосе ее все отчетливее стали проявляться тревожные нотки. По тому оживлению, в которое вдруг пришла Кристина, по загоревшимся в ее глазах огонькам, по пробивающейся в уголках губ улыбке Полине стало ясно, что подруга собирается сообщить нечто крайне волнующее, будоражащее ее и что известие это не предвещает ничего хорошего.

– Он же ко мне тут вчера заявился, – с трудом сдерживая бурлившие эмоции, проговорила Кристина.

– Кто?!

– Глеб! Пришел поздно вечером, прилично выпивший.

– И что говорит?

Закусив нижнюю губу, Кристина пристально посмотрела на подругу, которая уже не находила себя в тревожном предчувствии.

– Она беременна, – сказала Кристина и, в одну секунду по реакции совершенно оторопевшей Полины почувствовав, что затягивать разговор означало мучить и терзать ее, поспешила выложить все, что знала, тоже начав заметно волноваться: – Уже на седьмом месяце. Будет мальчик. И Глеб останется с ней, когда родится ребенок.

– …Ты уверена?

– Он сам сказал.

– И сказал, что останется с ней?

– Да.

За столом установилось молчание. Про себя Полина готовилась к худшему – услышать, что муж подал на развод и требует немедленно освободить квартиру, а потому известие Кристины даже несколько успокоило ее; но в то же время ошеломило вполне, так что она не могла сейчас толком осмыслить его значения и последствия, а ощущала только, как одно за другим вспыхивали в ее душе негодование, обида, страх, злость.

– А еще что-нибудь говорил? – вновь обратилась она к подруге.

– Он плакал! – округлив глаза, воскликнула Кристина.

– Плакал?!

– Прямо рыдал! Он, похоже, и сам не рад случившемуся! Больше часа сокрушался мне по поводу того, что ему предстоит. Страдал, что она молодая и начнет ему изменять.

– Она молодая?

– Двадцать два года. И он все убивался тем, что скоро будет лосиные рога носить! Жаловался, что они не смогут спокойно вместе жить, что будут постоянно ругаться. Я так поняла, ему с ней несладко приходится… Он же по выходным не у нее ночует, а в гостиницах!

– Так что же? Получается, он не хочет быть с ней?