Семьи: книга третья

В Юрии в силу специфического уклада личности стремление первенствовать выражалось особенно ярко. Он не осознавал, как влияет на его отношение к Ольге это глубинное внутреннее побуждение, а только чувствовал неуемное желание, чтобы супруга рядом с ним блистала, притягивая восторженные взгляды других мужчин. Отдавая себе ясный отчет, что жена, имея все предпосылки быть неотразимой, вполне способна стоять в ряду самых первых красавиц и для этого ей требуется лишь соответствующе одеваться, Юрий только еще сильнее хотел этого, и меньшее стало для него сродни несправедливому поражению, бесплодно упущенной возможности. Упорно старался он подтолкнуть, мотивировать Ольгу выглядеть впечатляюще и ярко, делая это наиболее очевидным, простым и удобным для него, но в то же время наименее эффективным и самым болезненным для нее способом – открытыми упреками и прямой критикой. Постоянно обращал он внимание жены на ту или иную эффектную женщину, подчеркивая их наряды, прически, походку и не желая замечать, что этими сравнениями терзает и без того очень израненное женское самолюбие супруги.

Критика Юрия в отношении ее внешнего вида, нескончаемые сравнения, а порой и прямые указания привели к тому, что Ольга начала пытаться в меру своих сил соответствовать желаниям мужа. Однако ей, с раннего детства обладающей кучей самых разных комплексов, робкой, стеснительной, во многом неуверенной в себе, было невероятно тяжело выглядеть броско и заметно. Для удовлетворения запросов супруга ей приходилось идти вопреки своему собственному желанию одеваться мило, но скромно, каждый раз буквально перебарывая себя. Нося яркие, впечатляющие, притягивающие внимание наряды, Ольга ощущала себя не в своей тарелке, становилась зажатой, скованной, но под давлением мужа то и дело шла на это, не без удовольствия, впрочем, подмечая его восторженность, искорки в глазах, направленную на нее былую страсть, когда ей удавалось выглядеть эффектно.

Если на каком-нибудь мероприятии, свадебном торжестве, в гостях у друзей или просто на прогулке по улице жена была на высоте, ничуть не уступая окружающим женщинам, Юрий пребывал в самом приподнятом и воодушевленном настроении. Когда Ольга выглядела безукоризненно, ни одна другая женщина не интересовала его, он вовсе не обращал на них внимания, был особенно весел, ласков с супругой и весь буквально лучился восторженными эмоциями.

Но если жена терялась среди остальных дам, очевидно уступая им, или тем более смотрелась не лучшим образом, Юрий находился в крайне неблагоприятном расположении духа, как это было на последней корпоративной вечеринке у него на работе в конце мая. На то мероприятие Ольга пришла уставшая после трудового дня, не успев поправить макияж и сделать прическу, но еще более возмутила мужа тем, что надела очень неудачные разношенные босоножки, из которых ее хрупкая стопа то и дело норовила выскочить, нелепо выдаваясь вперед. Разочарованный внешним видом супруги, Юрий начал смущаться, стесняться ее и потому несознательно, сам того не замечая, стал всячески дистанцироваться от жены: он буквально сторонился Ольги, избегал и игнорировал, за весь вечер не перемолвившись с ней и пятью фразами. Не зная никого на корпоративном мероприятии мужа, она ходила за ним как неприкаянная, а он вовсе не обращал на нее внимания, общаясь исключительно с коллегами, порой даже не удосуживаясь представить ее им. Воспоминания о том вечере глубоко запали в душу Ольги вместе с множеством прочих подобных, не менее обидных и горьких.

Отсутствие прежней страсти, прагматичное, сухое, безразличное отношение супруга, периодически возникавший у него интерес к другим женщинам, непрекращающиеся сравнения и критика касательно ее внешнего вида – все это явственно свидетельствовало Ольге о том, что она перестала его волновать. Мучительная мысль, что муж живет с ней по инерции, в силу сложившихся обстоятельств, просто потому, что так привычно и удобно, прочно засела в ее сознании, рождая постоянные неуемные опасения.

«Он не любит меня, – размышляла Ольга, наблюдая, как супруг за то недолгое время, пока они сидели на скамейке, несколько раз с явным интересом засматривался на проходивших мимо привлекательных женщин. – Если бы любил, разве бы он вел себя так? Говорил бы мне такое? Конечно, нет. Зачем же мы тогда живем вместе? Просто по привычке? По привычке… Но к чему все это приведет?» – и как только Ольга задалась последним вопросом, тут же в сознании ее проявились рассуждения мужа о том, что брак – это искусственный отживший институт, не имеющий в развитом обществе никакого значения; что мужчина-семьянин – это тот, кто более ничего в жизни не может, и его любимое по этому поводу очень раздражавшее ее выражение: «А чем не муж? Ума в нем только мало; но чтоб иметь детей, кому ума недоставало?»; вспомнилось его отношение к Саше: всегда самый холодный, строгий тон при общении с дочерью и полное отсутствие чего-либо хоть отдаленно напоминавшего отцовскую любовь к ребенку; и ситуация в семье Завязиных – то, как Глеб терзал сейчас Полину. Все эти воспоминания и соображения промчались у Ольги в несколько коротких мгновений, оставив после себя одно ясное, цельное, всеобъемлющее гнетущее впечатление. «Нет, семья ему совершенно безразлична, равно как и я. Если он захочет уйти, то сделает это не раздумывая. Никакие просьбы и мольбы его не остановят. И это произойдет! Если сейчас его не устраивает, как я выгляжу, одеваюсь, что будет через десять, пятнадцать лет? Страдать, терпеть унижения, чтобы в сорок пять перед пенсией оказаться брошенной?» – и с этими размышлениями тягостные мучительные переживания, все сильнее разраставшиеся в душе Ольги, сделались нестерпимыми. Единственным логичным продолжением ее раздумий был вывод о необходимости сейчас, когда она еще достаточно молодая, расстаться с супругом и попытаться, пока не поздно, устроить свою жизнь, но чем ближе подходила она к этому заключению, тем неистовей трепетало в отчаянии все ее нутро. Уйти от мужа означало до основания разрушить привычный спокойный уклад жизни, столкнуться с массой самых серьезных сложностей, начиная с вопроса жилья и заканчивая переводом дочки в новую школу, предвещало сильнейшие эмоциональные потрясения, и, предчувствуя этот шквал трудностей и напряжения, подсознание Ольги упорно ограждало ее от мысли о разводе, так что сейчас, когда она оказалась уже на пороге столь невыносимого, пугающего своей неизвестностью вывода, не позволило ему проявиться. Нараставшие у нее в душе тревожные и болезненные ощущения вдруг перешли в сильнейшую обиду и жалость к себе, и вместо того чтобы сделать этот последний шаг в своих размышлениях, вновь вернулась она к мыслям о поведении мужа, его бессердечном к ней отношении, и тут же вспыхнула в ней яростная злость на эгоиста, так безжалостно терзавшего и мучавшего ее.

– Пойдем уже в магазин. Мне еще надо успеть собраться, – раздраженно обратилась к супругу Ольга, после того как тот проводил длинным взглядом очередную проплывшую мимо их скамейки эффектно одетую девушку.

Глава IX

Вместе с дочерью супруги отправились через парк обратно к стадиону, но, еще проходя по площади, на одной из скамеек Юрий увидел премилую девушку и все время, пока она не осталась позади, не сводил с нее взгляда.

– Шикарная у нее прическа, – заметил он супруге, когда они отошли достаточно далеко, чтобы женщина не могла их услышать.

До предела взвинченная кипевшими в ее душе переживаниями, Ольга кое-как сдерживала в себе негодование на оскорбительное поведение мужа, который буквально воротился от нее в направлении сидевшей на скамейке девушки, намереваясь перенести и это, но адресованное ей замечание стало последней каплей терпения.

– Да сколько же можно?! – воскликнула она, вся вдруг вспыхнув гневом. – Сколько можно говорить мне про других девок?!!

– Ты что так завелась? – опешил Юрий.

– Да ты достал меня этими сравнениями! Посмотри, как та одета! А как та выглядит! А вон какая красотка идет! Ты достал меня уже!!!

– Оля, ты что? Я просто отметил, какая у нее прическа.

– Надоели мне твои постоянные замечания! Сколько можно терпеть эти сравнения?! Только и слышу, как другие выглядят! Что это вообще за отношение такое?! Ни капли уважения! Постоянные оскорбления и обзывания!!!

– Какие обзывания? – нахмурился Юрий. – Когда я последний раз тебя обзывал?

– Ты что, забыл уже?! Вот только на днях матом меня покрывал!

– Когда?! – тоже возвысив голос, воскликнул Юрий. Он быстро прокрутил в уме события последних нескольких дней и, хотя ясно ничего не вспомнил, почувствовал, что какие-то конфликты между ним и супругой происходили и что ее обвинение вполне могло быть справедливым.

– Да ты сам уже не замечаешь, как меня оскорбляешь! Тебе на меня просто наплевать! На семью наплевать! Ты же из-за компьютера не выходишь: или работаешь, или играешь!

– О чем ты вообще?! Все в одну кучу смешала!

– Потому что накопилось! Достало меня все! Вся эта жизнь меня достала!!!

Поняв, что разговор обратился в эмоциональную перепалку, Юрий ничего не ответил жене. Некоторое время супруги шли молча, оба напряженно смотря перед собой; Саша тоже притихла, торопливо семеня со стороны матери и стараясь держаться чуть позади, чтобы не попадаться на глаза родителям.

– Нет, давай по существу. Что конкретно тебя не устраивает? – вновь заговорил Юрий, желая разобраться в потоке яростных обвинений, который обрушила на него супруга.

– Все! Такая жизнь меня не устраивает! – пылко ответила Ольга. Эмоции ее несколько стихли, но характер их остался прежним – каждое ее слово дышало возмущением и протестом.

– Что значит «все»? Давай конкретно. По поводу того, что я обращаю твое внимание на других женщин. Ты же прекрасно знаешь: я говорю это не потому, что они мне нравятся, а чтобы показать, как они одеваются. Ты стройная, красивая, ничуть не хуже любой из них. Я просто хочу, чтобы ты выглядела более привлекательно.

– Никогда я так не одевалась и не буду одеваться! Куда ты смотрел, когда женился на мне?! Я всегда одевалась скромно: и в студенчестве, и позже! И сейчас тоже не собираюсь по-другому!

Юрий молчал, чувствуя, что ничего не может на это ответить. Он и сам не знал, куда смотрел. Когда они с Ольгой поженились, ему еще не исполнилось и двадцати лет, и он вообще мало о чем способен был рассудительно мыслить.

– Что еще тебя не устраивает? – вместо ответа опять обратился он к супруге.

– Да все. Попросила сегодня один час с дочерью математикой позаниматься, и что толку? Только ругань и крик.

– И тебе не надо было заниматься с ней. Пусть учится в школе.

– Да я знаю, что мы тебе безразличны! – с каким-то отчаянием в голосе выпалила Ольга. – Как дочь учится, тебе плевать. Мне ты совсем не помогаешь.

– Как же не помогаю? Частенько посуду вечером мою и ужин делаю.

– Когда ты ужин делал?! – возмутилась Ольга. – Скажи мне – когда ты сделал ужин?

– Постоянно вместе с тобой готовлю.

– Ха-х, вместе со мной. А хоть раз было такое, чтобы я с работы пришла – и ужин уже готов? Никогда! – сильнее и сильнее распалялась Ольга, говоря гневно, быстро, на одном дыхании, в эмоциях выплескивая все то, что наболело и так долго томило ей душу. – Я дома вообще не отдыхаю! Нет времени телевизор посмотреть, забыла, когда на диван садилась, а от тебя никакой помощи! Вчера после работы до полуночи квартиру драила, чтобы сегодня к приходу девчонок успеть все сделать, а ты за компьютером в игрушки играл!

– Не помогаю – так и никогда не помогал! – тоже начав терять самообладание, перешел на один тон с супругой Юрий. – Ты не можешь требовать от меня этого или ставить в вину! Я никогда ни на секунду не давал тебе повода думать, что буду убираться или готовить! И то, что я не оправдал твоих совершенно необоснованных надежд, – не моя вина! Мы дружили с тобой три года до свадьбы, год из которых жили вместе. Надо было рационально подходить к оценке меня как мужа, а не парить в своих фантазиях о семейной жизни, сформированных примером собственных родителей!

– При чем здесь мои родители?! Во всех семьях мужья помогают женам! А я тебя только нервирую! Передачи, которые я смотрю, тебя раздражают, по телефону долго разговариваю – раздражает!

– А тебя не раздражает?! Моя музыка, футбол по телевизору, скорость вождения и даже то, что я обнимаю и пристаю к тебе ночью, – все это тебе не нравится!

– Тебе семья не нужна! Мы тебе только мешаем! В комнату к тебе не зайти – сразу гонишь! Чуть ли не матом посылаешь!

– Я работаю!

– Над чем ты работаешь?! Что ты делаешь?! Мне ты ничего не рассказываешь! Пишешь что-то, а что пишешь, чем дальше планируешь заниматься – этого я не знаю!

– Что ты съезжаешь с одного на другое?! – раздраженно произнес Юрий, почувствовав, что разговор опять скатился к взаимным упрекам. – Давай по поводу того, что я не рассказываю тебе, чем занимаюсь. Я не говорю, потому что знаю: как только скажу – об этом сразу станет известно всем твоим родственникам, да и моим тоже. Как все узнали, что я учусь в аспирантуре и собираюсь защищать диссертацию? До поры до времени я не хотел об этом сообщать. Я рассказал только тебе и попросил больше никому не говорить. И что же получилось? Через месяц на юбилее твоих родителей твой дядя весь вечер с усмешкой называл меня «профессором».

– Это было, но теперь я уже никому ничего не рассказываю.

– Оля, ты не хуже меня знаешь, что это не так, – сказал Юрий со спокойной улыбкой на лице, вызванной сознанием своей несомненной правоты.

– Все так, – ответила Ольга просто потому, что нужно было что-то ответить. – Ты даже не представляешь, как сильно ты меня ранишь: и тем, что ничего не рассказываешь, и постоянными сравнениями, и обзываниями, – продолжила она уже без возмущения, а с какой-то горестной обидой в голосе, будто взывая к сочувствию мужа. До крайности растравленная озвученными, вырвавшимися наружу тревогами, страхами, переживаниями, истерзанная душа Ольги жаждала найти успокоения, но Юрий не увидел и не понял этого отчаянного порыва, а лишь услышал произнесенные женой слова.

– Вот ты снова съехала на обзывания, – с упреком заметил он супруге.

– Это все то же! – вновь горячо и зло воскликнула Ольга. – Меня достали твои оскорбления!

– Хорошо, давай насчет оскорблений. Я, так же как и ты, считаю их ужасными и недопустимыми и пытаюсь исправиться. Одно время предлагал штрафовать за плохие слова. Я действительно хочу избавиться от этого!

– Все это ерунда! Никогда ты не избавишься!