Семьи: книга третья

– Пять.

– Покажи их.

– Вот, вот, вот, вот, вот, – пальцем пробежалась по фигурам Саша.

– Правильно, – сказал Юрий. Лицо его чуть прояснилось, и он, убрав линейку с нижней части пирамиды, закрыл ею верхнюю. – Теперь сосчитай, сколько здесь.

Склонившись над тетрадью, Саша несколько мгновений рассматривала рисунок.

– Пять, – произнесла она.

– Нет.

– Нет-нет, точно! – вдруг пылко подхватила девочка. – Шесть!

– Шесть? – многозначительно переспросил Юрий. Этот ответ тоже был неверным, но, поняв, что дочь пытается свести все к бездумному перебору вариантов в надежде рано или поздно попросту попасть на правильный, он не стал сейчас говорить однозначного «нет».

– Шесть, – утвердительно повторила Саша.

– Точно? Посмотри еще раз, – процедил сквозь зубы Юрий, пытаясь сдержать негодование оттого, что дочка, отвечая, теперь уже вовсе не глядела в тетрадь.

– Шесть, – решив, что отец таким образом проверяет ее, резко, недовольно, даже раздраженно сказала Саша, всем своим видом показывая, что она уверена в уже озвученном ею ответе и не понимает его назойливой настойчивости.

Очень похожая на Юрия внешне, Саша в полной мере унаследовала также его эмоциональную, импульсивную натуру. Если она была убеждена в чем-то, то ее поведение носило яркий, бескомпромиссный характер, и в этом она, будучи девочкой, больше походила даже не на отца, а на его сестру – свою тетю. Так же как и у Кристины, эмоции Саши отражались в мимике ее лица, в жестах, в интонации речи чрезвычайно живо, и происходило это у нее не нарочно, а исключительно в силу врожденной склонности. Привыкшая же делать уроки с мягкой и терпеливой матерью, она не пыталась сейчас ни сколько-нибудь серьезно сосредоточиться на задании, ни сдерживаться, ведя себя предельно беспечно и раскованно. И столкнувшись с наглым, даже нахальным тоном дочери, ответившей ему с таким видом, будто это он попусту тратит ее драгоценное время, докучая своими необоснованными придирками, Юрий был взбешен ее поведением.

– Что ты тут из себя выбражаешь?! – возвысив голос, скривился он лицом в грозном и злом выражении. – Прекращай это! Я тебе не мама!.. Не шесть! Давай еще раз. Сколько здесь треугольников?

– Пять, – потупив взор, тихо произнесла Саша, напуганная внезапной гневной реакцией отца.

– Ты вообще понимаешь, что говоришь?! – яростно вытаращился на дочь Юрий. – Я же тебе уже сказал – не пять! Что ты сидишь гадаешь?! Подумай хорошенько!

Совсем поникнув головой, Саша уткнулась в тетрадку, но уже не в состоянии была ни над чем размышлять. Открытая агрессия отца привела ее сознание в полный ступор: смятение и страх завладели девочкой, и она, вжав плечи и затаившись всем телом, не моргая уставилась на рисунок, вовсе не видя его.

– Сколько здесь треугольников? – нависая над дочкой, медленно проговорил Юрий. – Сколько здесь треугольников?! – не получив ответа, громко повторил он.

– Шесть, – настороженно повернувшись к отцу, чуть слышно пролепетала Саша. Мышцы ее раскрасневшегося, скорчившегося в страхе личика были напряжены, подбородок и лоб сморщены крупными складками, губы подрагивали, а округлившиеся глаза блестели наворачивающимися слезами.

– Нет! – смотря прямо на дочь, громко сказал Юрий. Глаза его выпучились, ноздри раздулись, на шее выступили крупные толстые жилы. – Где карандаш?!

– Не знаю, – в паническом испуге принялась судорожно оглядывать стол Саша.

– А кто должен знать?! – почувствовав слабость и страх дочери, бессознательно все сильнее давил на нее Юрий, распаляясь сладостным ощущением своей власти над ней. – Что ты сидишь?! Ищи его!.. Быстрее!

Услышав эти слова, Саша тут же принялась поднимать и перебирать сваленные на столе тетрадки, а найдя карандаш, немедленно развернулась к отцу, готовая тотчас выполнять дальнейшие его указания.

– Теперь показывай каждый треугольник, – не позволяя дочери опомниться, повелительно сказал Юрий.

– Вот, вот, вот… – принялась быстро тыкать карандашом в рисунок Саша, не отдавая себе ясного отчета в том, что от нее хотел отец, а поглощенная единственным стремлением скорее исполнить его требование.

– Что ты творишь?! – внешней стороной ладони с силой оттолкнул руку дочери Юрий, сделав это так резко, что та вздрогнула и, отпрянув от него, на секунду вся сжалась, зажмурилась. – Обводи по периметру каждый треугольник! И считай! Вслух!

– Раз, д-два, три, – дрожащей рукой спешно обрисовывая фигуры, сквозь подкатившие к горлу рыдания принялась взахлеб считать Саша. – Чет… ты-ыре, пять… – больше треугольников она не видела, но, чувствуя, что должны быть еще и что отец ждет от нее продолжения, обвела один из ранее уже показанных ею: – Шесть.

– Где шесть?!! – злобно закричал Юрий. Саша вздрогнула всем телом, слезы брызнули у нее из глаз, и в то же самое мгновение комнату озарило громкое звучное чириканье сидевшей в клетке канарейки. – Ты же уже посчитала этот треугольник раньше!!! Давай с самого начала!..

– Хватит! – раздался рассерженный голос Ольги, которая, с шумом распахнув дверь, быстрым решительным шагом прошла к столу. – Это бесполезно – вы не можете нормально заниматься! Уходи. Дальше буду я.

Не переча супруге, а даже радуясь в душе ее появлению, избавившему его от занятий с дочкой, Юрий тут же уступил ей стул и, отойдя к окну, включил чайник.

– Все, успокаивайся, – сочувственно и вместе с тем твердо обратилась Ольга к еще продолжавшей отрывисто всхлипывать дочери. – Какое задание вы делали?.. Так: «посчитайте количество треугольников на картинке». Давай считать.

– Пусть он у-уйдет, – сказала Саша, отворачиваясь от стоявшего в двух метрах и наблюдавшего за ними отца.

– Юра, уйди. Мы будем заниматься.

– Я жду чайник и никуда не пойду.

Поняв, что от мужа не избавиться, Ольга вернулась к математике. Еще несколько минут они разбирали упражнение с треугольниками.

– Саша, будь внимательней, – наконец раздраженно сказала Ольга, тоже начав терять терпение в тщетных попытках добиться от дочери правильного ответа. – Ну где же одиннадцать?! Тринадцать! Этот ты не посчитала… и вот еще один. Поняла теперь?

– Да, – недовольно ответила Саша, отведя в сторону от матери обиженный насупившийся взгляд, так что было видно – она вовсе не придала значения ее словам, а рада только, что с опостылевшим упражнением покончено.

– Ну как ты не замечаешь, что ничего она не поняла? – с саркастической усмешкой обратился к жене Юрий. – Не она сделала задание, а ты просто объяснила его ей.

– А как ты хотел? – недоумевающе посмотрела на мужа Ольга. – Так и занимаются с детьми: сидишь и объясняешь примеры.

– Но в этом нет смысла. Она ведь тебя даже не услышала. Попроси ее, пусть она покажет сейчас те два треугольника, которые не смогла найти.

Услыхав слова отца, Саша, с интересом наблюдавшая за звонко расщелкивающей зернышки корма канарейкой, резко развернулась к матери и опасливо уставилась на нее.

– И что теперь, вообще уроками не заниматься?! – бросив на дочку короткий взгляд, пылко поинтересовалась Ольга. Прямое заявление Юрия о бессмысленности ее занятий очень задело ее; задело потому, что она почувствовала справедливость высказанного мужем вывода относительно результата только что разобранного ею с Сашей примера.

– Да. Займись делами, а этот лишний час лучше посвяти вечером себе.

– Может, тогда и учиться не стоит?

– Я не говорю, что учиться не стоит. Посещать школьные занятия, без всякого сомнения, нужно. Преподающие там учителя – специалисты, профессия которых заключается именно в том, чтобы дать ребенку строго регламентируемый набор навыков и знаний. Это, ни много ни мало, их работа, за которую они получают зарплату. Учить детей – задача учителей, и они обладают для этого как необходимым количеством времени, так и соответствующей квалификацией. Твои же занятия не дают никакого результата, потому что сводятся к простому разжевыванию Саше упражнений, но так как у нее нет ни малейшего желания изучать математику, она пропускает мимо ушей все объяснения. Пока у нее самой не появится интерес к предмету, твои усилия будут бесплодными. Ты просто без толку тратишь свое время.

Ольга хотела возразить мужу, но не могла придумать ничего вразумительного. Наоборот, в глубине души она чувствовала – Юрий в чем-то прав (особенно это ощущение усилилось в ней от понимания того, что Саша действительно вовсе не услышала ее объяснений задачи про треугольники), но взглянуть на вопрос с точки зрения супруга была попросту не в состоянии. Значимость выполнения домашних заданий и то, что родителям необходимо делать уроки с детьми, были очень сильными, глубоко укоренившимися убеждениями Ольги. Они были буквально впечатаны в ее подсознание, и она оказалась неспособна не только принять мнение мужа о бессмысленности ее занятий с дочкой, но даже сколько-нибудь серьезно обдумать его слова. Рассуждения супруга по этому поводу заведомо являлись для Ольги ересью, ахинеей, еще одним странным нелепым умозаключением, коих в последнее время она замечала за ним все больше, и она тут же оттолкнула их от себя. Из всего сказанного мужем она услышала только, что ее занятия с Сашей напрасны, вовсе не вдумываясь в приводимые им доводы, и это внешне абсурдное, да к тому же еще крайне обидное утверждение родило в ней одну лишь злость на него.

– Иди уже занимайся своими делами, – отмахнувшись от мужа рукой, раздраженно бросила Ольга.

Взяв кружку с заваренным чаем, Юрий вышел с кухни.

Глава V

Вернувшись в детскую, Юрий принялся было за открытую в компьютере статью, но, не прочитав и одного предложения, нахмурился, поднялся из-за стола и подошел к окну. Глубинное внутреннее понимание того, что он не выполнил просьбу супруги и никак не помог ей, бередило ему душу, рождая неприятные переживания.