Тяга к свершениям: книга четвертая

Мужчина выдержал небольшую паузу.

– Мне всего один вопрос решить.

– Мне тоже только один вопрос, – твердо произнес Майский, поднявшись со стула и подойдя к двери. – И я пришел раньше вас – поэтому вы пойдете после меня.

– Я на минуту зайду и все, – стоял на своем мужчина, по-прежнему сохраняя невозмутимое спокойствие, несмотря на резкий и категоричный тон собеседника.

– Только после меня, – не собирался уступать Майский.

В этот момент дверь кабинета открылась и как только из него вышла женщина, туда сразу поспешил протиснуться мужчина. Следом за ним зашел Майский. Оказавшись в кабинете, он уже хотел было продолжить разбирательство по поводу того, кто должен остаться, а кому необходимо выйти, но вдруг радушный возглас Белокобыльского сбил его намерение.

– Иван Сергеевич, здравствуй, – с широкой улыбкой на лице поприветствовал вошедшего мужчину Белокобыльский. – Я тебя ждал.

– Ну, так вот он я, – радостно ответил мужчина, здороваясь с юристом и усаживаясь на стул.

Пожав Ивану Сергеевичу руку, Белокобыльский не говоря больше ни слова обратился вопросительным взглядом к продолжавшему стоять возле двери Майскому.

– Владимир Алексеевич, я пришел раньше и сейчас должна быть моя очередь, – улучив внимание чиновника, сразу попытался объясниться тот.

Белокобыльский бегло взглянул на Ивана Сергеевича и вновь вернулся к Майскому, но теперь лицо его перекосилось в каком-то досадливом сожалении.

– Подождите, пожалуйста, в коридоре. Буквально через пару минут мы закончим, и я сразу же приму вас, – приподняв брови и изобразив самое искреннее сожаление, очень тактично, почти умоляющим голосом попросил он.

Майский молча вышел из кабинета и вернулся на стул. Он был глубоко оскорблен и возмущен таким отношением к себе, и хотя первые пять минут перенес более-менее спокойно, с каждой следующей минутой в нем все сильнее проявлялось ощущение собственной ничтожности, так что через полчаса унизительного ожидания внутри у Майского уже все клокотало от негодования. Он встал со стула и начал напряженно вышагивать по коридору, то и дело, поглядывая на часы. Так прошло еще несколько минут пока, наконец, дверь кабинета не открылась, и из него не вышел сияющий в улыбке Иван Сергеевич. Он сразу же направился к лифту, а Майский снова зашел в кабинет, где застал не менее счастливого Белокобыльского только-только усаживающегося в кресло (тот, похоже, вставал, чтобы проводить своего посетителя).

– Владимир Алексеевич, вы не помните меня? – разместившись на стуле, сходу спросил Майский, а увидев замешательство, в которое пришел Белокобыльский, продолжил. – Меня зовут Максим Леонидович Майский, я приходил к вам примерно два месяца назад… Насчет выплат по инвалидности.

– А что у вас с выплатами? – спросил юрист. По его нахмуренному лбу, слегка наклоненной набок голове и вопросительному взгляду было видно, что он силится припомнить, о чем говорит ему сейчас Майский, но очевидно никак не может это сделать.

– Их сократили в три раза в вашем фонде… Помните? Как только с Я-ска перевели, так и сократили.

– А-а-а! С Я-тска! – с радостным облегчением воскликнул Белокобыльский. Лицо его просияло в озарении, но спустя мгновение вдруг как бы и омрачилось, будто он озадачился чем-то; улыбка, однако не исчезла с его губ, и он почти сразу добавил, прежним своим тактичным тоном: – У вас еще суд там был, правильно?

– Точно.

– Ну конечно, – сказал Белокобыльский и, поднявшись с кресла начал что-то искать в одном из стоявших у стены шкафов. – При последней нашей встрече я, кажется, давал вам перечень документов, которые нужно предоставить? – как бы припомнил он вслух, доставая из шкафа очень массивную папку и ложа ее на столе перед собой.

– Да. У меня все с собой. Вот, – суетливо протянул Майский пачку документов.

Белокобыльский взял документы и начал бегло просматривать их.

– Очень хорошо… очень хорошо… Молодец вы – быстро управились, – протяжно приговаривал юрист. Закончив с документами, он положил их справа от себя и молча начал изучать бумаги в толстенной папке, которую только что достал из шкафа, то и дело, выбирая и откладывая в сторону отдельные листы.

– Когда я приходил к вам в августе вы сказали, что мои выплаты будут восстановлены, – не выдержав молчания, заговорил Майский. – Что будет перерасчет предыдущих периодов и мне вернут невыплаченную часть… У меня постановление суда есть. Вы тогда копировали его, помните?

– Да-да, я помню. Вот только… Вы не будете против, если я отойду ненадолго? – оставив папку в покое, поинтересовался Белокобыльский с учтивой улыбкой.

– Так же ненадолго, как прошли те две минуты, когда вы решали свои дела с предыдущим посетителем? – с видимым недовольством заметил Майский.

– Ай… Вы уж простите меня – очень важное дело было… Так некрасиво получилось, – принялся сокрушенно рассыпаться в извинениях Белокобыльский. – Но сейчас мне действительно требуется кое-что уточнить, – с этими словами он взял отобранные из папки бумаги и встал из-за стола.

Мужчины вышли из кабинета. Майский вернулся на один из стоявших в коридоре стульев, а Белокобыльский запер дверь на ключ и пошел направо по коридору.

Белокобыльский был сильно раздосадован появлением Майского. Он отправил его собирать всевозможные справки и бумаги в надежде, что тот не станет или по каким-либо причинам не сможет этого сделать и проблема исчезнет сама собой, что, как правило, и происходило. Майский же оказался из тех исключений, которые хоть и изредка, но все-таки попадались юристу: предоставленные им справки были в полном порядке и в запрошенном количестве, и сейчас требовалось что-то решить с настырным гражданином. Впрочем, еще тогда в августе Белокобыльский запросил с Я-ска документы по Майскому, изучил их и быстро разобрался в ситуации, которая оказалась вполне очевидной и понятной; но по старой чиновничьей привычке он счел нужным сейчас, прежде чем принять окончательное решение, дополнительно согласовать свои действия с руководством.

– Доброе утро, Евгения Львовна, – войдя в кабинет Литовской и усаживаясь на стул, поприветствовал начальницу Белокобыльский.

– Здравствуйте, Владимир Алексеевич.

– Как прошел ваш отпуск?

– Очень хорошо! Спасибо, – с довольной улыбкой на губах ответила Литовская. Отпуск ее и в самом деле удался, о чем красноречиво свидетельствовал еще сохранившийся блеск в глазах и сияющее бронзовым загаром лицо.

– Загорели-то как! Погода, значит, не подвела.

– Прекрасная погода. Вода двадцать семь градусов! Вот только двух недель маловато – хотелось бы побольше.

– Извечная проблема, – кивая, заметил Белокобыльский.

При этих словах юриста улыбка вдруг пропала с лица Литовской: она сделалась серьезной и обратила взгляд на бумаги, которые тот принес с собой.

– Что у вас, Владимир Алексеевич?

– Да-а. Снова этот инвалид. Майский. Помните, я вам как-то про него говорил?.. Ну не важно… Он инвалид второй группы, переехал в N-ск примерно год назад из Я-ска. Когда пенсию по инвалидности перевели в наш пенсионный фонд, ему сократили выплаты, и он сейчас требует восстановить их на прежнем уровне.

– Что-то такое припоминаю. Я, кажется, с ним тоже беседовала… И сильно ему пенсию сократили?

– В три раза. С пятнадцать тысяч до пяти.

– Пятнадцать тысяч у инвалида второй группы? Хорошая пенсия у него в Я-ске была. Как это так получалось?

– Там северные. Плюс еще надбавка региональная очень приличная. В сумме столько и выходило, – сказал Белокобыльский, глядя в принесенные с собой бумаги. – Когда же он переехал, то наши, естественно ему все пересчитали.

– А зачем пересчитали?

– Так у нас же практика такая сложившаяся. У всех расчетчиков установка – делать выплаты по минимуму.

– Значит, могли бы оставить и на прежнем уровне? Или уменьшить, но не так сильно, допустим, только вполовину?

– Конечно, можно было оставить на прежнем уровне: у нас есть возможность устанавливать собственные коэффициенты на выплаты, при условии, что они не будут ниже указанных в общей схеме. Но ведь это же дополнительная нагрузка на бюджет.

– Да, бюджет, – заметно озадачилась Литовская. – Я сегодня только разговаривала с кадрами: похоже, что за третий квартал премию нам основательно порежут.

– Еще и квартальную? – нахмурился Белокобыльский, услышав крайне неприятную новость. – Годовой вообще не было, теперь до квартальных добрались.

– Это хорошо еще, что мы премиями отделываемся. Насколько я поняла работой нашего отделения крайне недовольны в Москве. Дефицит бюджета неуклонно растет уже на протяжении трех лет, балансы вообще не сходятся. Руководство фонда сейчас на волоске висит…

С заметным трудом подняв с кресла свое огромное тело, Литовская подошла к стоявшей поблизости тумбочке и достала из нее стакан и бутылку с минеральной водой.