Холодный путь к старости

–… получаем более трех миллионов рублей в год, абсолютно незаконно собранных с родителей!

Харева дорисовала на бумаге цифры и поставила в нижнем правом углу листа жирный восклицательный знак.

– Ну и дела! – восхитился Алик.

– Информация интересная, но вряд ли она кого-то взволнует, – высказал мнение Сапа. – Здесь в маленьком нефтяном городе родители хорошо зарабатывают и денег на детей не жалеют. Сотней больше, сотней меньше. Другое дело, что эту информацию можно подать так, чтобы каждый понял: эти деньги тратятся не на детей, а на избирательную кампанию мэра, на выпуск его книжек, на банкеты. Тогда возможно…

– Хороший материал получится, – закончила Петровна.

– Мне бы официальные документы, на которых основаны эти расчеты, – попросил Алик.

– В цифрах можешь не сомневаться, – уверенно сказала Харева. – Все ж я заведующая. Знаю.

Алик жадно глядел на бумагу с расчетами, написанными рукой Харевой. Если бы ее взять, то других доказательств не надо. Алик уже протянул руку, но, опережая его, Харева вывалила из своей тарелки на бумагу с расчетами рыбьи кости, скомкала ее и выбросила в мусорное ведро.

– Может, дадите интервью? – спросил Алик.

– Я еще поработать хочу, – ответила Харева…

Уговорить Хареву не удалось, она ушла от Сапы довольная, чувствуя, что журналист наживку заглотнул и теперь все дело во времени.

Алик покинул штаб-квартиру Сапы в раздвоенных чувствах. С одной стороны, пнуть под зад Сирову ох как хотелось. Тем более за дело. С другой стороны, ему не хотелось действовать авантюрно. Манера изложения Харевой очень напоминала манеру Хмыря – безоглядное доверие грозило катастрофой, поэтому Алик оставил детсадовскую информацию напоследок, чтобы использовать, если всплывут дополнительные улики…

Заметка про переплату в детских садах вышла спустя полгода, но только после того, как Алик нашел данные, подтверждавшие слова Харевой, в документах городской Думы. В конце заметки Алик сделал приписку: «В администрацию города передано ходатайство: «Прошу включить в повестку дня следующего заседания городской Думы вопрос об обязательном утверждении городской Думой всех тарифов для населения города, которые устанавливают муниципальные и бюджетные предприятия. Хочется верить, что мэр будет благосклонен». Таким образом, Алик надеялся вдохнуть жизнь в российский закон о местном самоуправлении, где говорилось, что все вопросы местного значения относятся к компетенции городской Думы. Они с Сапой, кстати, много говорили по этому поводу.

– Почему у нас мэр – председатель городской Думы? Винегрет получается. Он же исполнительная власть, и он же законодательная. Две головы на одной шее. Дракон! Что хочу, то и ворочу, – рассуждал Алик.

– Согласно закону, мэра наделяет полномочиями городская Дума, – ответил Сапа. – Депутаты у нас работают в Думе по совместительству и зарплату не получают. На кой им шевелиться лишний раз? Они отдали все свои функции Хамовскому и выполняют все, что ему надо.

– Тогда зачем они идут в депутаты, если это им в тягость?

– Все депутаты, за редким исключением, – руководители. Им легче решать личные проблемы, проблемы своих предприятий, торгуя собственным голосом.

***

Харева позвонила вечером, примерно через неделю после выхода заметки о переплате в детских садах.

– Ты почему все это опубликовал? – грозно спросила она.

– Хорошая заметка получилась, – ответил Алик.

– Все, что в ней написано – неправда, – атаковала Харева.

– Как неправда? Вы же сами говорили, – изумился Алик.

– Ничего я не говорила. Не ври, – ударила словом Харева. – За публикацию недостоверных данных о моем садике ты ответишь в суде. Я подаю исковое заявление.

– Но вы ж сами… когда сидели у Сапы… – растерянно пустился в объяснения Алик, который никак не мог поверить, что его так мило, по-дружески подставили.

– Мы тогда просто посидели, чай попили, рыбку покушали, поговорили о том о сем, но о детском саде ни слова, – сочинила Харева, опасаясь записи по телефону. – Откуда ты взял цифры? Не понимаю. Я их тебе не давала.

– Тогда мне придется признаться, что я вел скрытую запись, – взял себя в руки Алик. – Вы меня хорошо знаете и должны понимать, что на такие разговоры я без аппаратуры не хожу.

– Ой, мальчик, – нервно рассмеялась Харева, предупрежденная Сапой о том, что Алик был без диктофона. – Ничего опровергать мне не придется. Это тебе придется доказывать каждую цифру и каждое слово.

– Нет, ты будешь доказывать каждое слово, – ответил Алик, потрясенный подобным цинизмом.

– Сам ты… – не успела ответить Харева, как Алик бросил трубку.

Справедливого суда Алик не боялся, все необходимые документы лежали в ящике стола, но он понимал, что суд маленького нефтяного города далек от справедливости, а интрига, затеянная его ближайшим соратником, Сапой, поразила в самое сердце. Но кто хочет показаться нечестным? Сапа оправдывался красиво:

– Такой грязи в моем доме еще не бывало. И кто!? Харева – моя старая знакомая. Я ж ее от прокурора спас, когда она Фрицыка изрисовала и нахулиганила. Я ж ее в депутатах оставил, когда обманутые ею жители фенольных домов домогались ее отзыва. Она ж мне обязана. Кто б мог подумать?! Я перед тобой виноват. Извини.

– Не вините себя, – утешал Алик, понимая, что лучшего советчика, чем Сапа, ему не найти. – Вы же не могли предугадать, что так получится. Вас просто использовали.

– Это задание Матушки, несомненно, Матушки, – продолжал Сапа. – Ее подлые приемчики. Ты ей поперек горла. Но ведь мы так давно знакомы! И все в моем доме…

– Перестаньте, – Алик продолжал играть свою роль, пытаясь удержать возле себя пусть предателя, но весьма полезного предателя. – В принципе, я не пострадал…

***

В декабре началась регистрация кандидатов в депутаты для перевыборов действующего состава Думы маленького нефтяного городка, то есть для Алика подошел тот этап, который, как предупреждал его Сапа, журналисту преодолеть второй раз невозможно. Так и случилось.

ОТВЕТ

«Чтобы узнать, как устроен мир, не надо далеко ездить – достаточно осмотреться»

Неприятности сыпались на Алика одна за другой, и главной среди них была та, что на счет «Дробинки», который он открыл в банке, от достаточно обеспеченного населения маленького нефтяного городка не поступило ни копейки, несмотря на неоднократные просьбы, размещаемые Аликом как в своей, так и в городской газете.

«Конец близится, – понимал Алик. – Как прав Сапа! Народу действительно все до балды».

В довершение ко всему он узнал, что Семеныч уехал из маленького нефтяного города, не будучи уволенным и опозоренным, а на повышение в Екатеринбург. Это было слишком.

«За какие заслуги Семеныч получил повышение? – раздумывал Алик. – Неужели качества казнокрада так высоко ценятся? Конечно, нет. Просто там его никто не знает. Расхвалили его, наверное, наверху. А кто в Екатеринбурге читает газеты маленького нефтяного городка?»

– Я послал все документы про Семеныча представителю президента по Уральскому Федеральному округу, – сказал Алик Сапе при следующей встрече. – Это единственный вариант поправить дело. На кого еще надеяться, как не на президента?

– Ты знаешь, Алик, когда я думаю о пирамиде власти, – пустился в привычные рассуждения Сапа, – то даже представить себе не могу, какой сволочью надо быть, чтобы стать президентом в России. Чем выше, тем меньше человека. Твоя надежда не оправдается. Поверь. Даю голову на отсечение. Кстати, ты обрати внимание, как со сближением церкви и государства в государственных структурах востребована фамилия Попов. Но ведь мало кто задумывается о том, что тут все дело в ударении.

– Ох, Сапа, вечно вы что-нибудь придумаете, но правда ваша, – рассмеялся Алик. – Обидно, что народ не видит ничего дальше своей собственной заработной платы. Возьмите выборы. Голосуют за всяких козлов, а потом говорят: «А за кого еще? Больше достойных не было». А потом живут и говорят: «Вот козел…» Но козел же не изменится оттого, что за него проголосовали. Есть графа: «Против всех». Ставь там галочку, если сомневаешься. Будут перевыборы, другие кандидаты. Так нет же, у народа готов ответ: «Это опять деньги». Как будто из своего кармана, как будто на создании справедливой власти можно экономить! Власть растранжирит и раскрадет во много раз больше, чем потребуется на перевыборы. И что самое обидно, что все мысли, ходящие в народе, внушаются сверху. «Голосуй или проиграешь!» Да все наоборот. Если человек не приходит на избирательный участок, где в списках нет симпатичного ему кандидата, он совершает истинно гражданский поступок, поскольку снижает шансы всегда широко рекламируемого кандидата от власти. Ведь выборы могут не состояться…

– Я много думал над тем, как сделать, чтобы выборы стало невозможно подтасовать, – сказал Сапа. – Не нашел ни одного варианта. Можно поставить любое количество наблюдателей, но всегда будет возможность вбросить некоторое число бюллетеней…

– Извините, что прервал. Скажите, вы действительно думаете, мое обращение к помощнику Президента не сыграет? – спросил Алик.

– Сложно сказать, – ответил Сапа. – Я боюсь, что он его и не прочитает…

Ответ из Екатеринбурга пришел сравнительно быстро в солидном конверте. На бумаге значилось крупным шрифтом: