Эффект безмолвия

«Стремление властвовать встречается в семьях, где считается, что все свои и стесняться нечего, – делал Алик очередные выводы. – Подлость – уже и не подлость вовсе, если привычна. Против меня собираются тяжести, которые, сродни тарану, бьют в душу, стоит упасть духом, как полчища хлынут внутрь и натворят там, что угодно. Надо укреплять ворота и никого не пускать».

В эти дни его опять навестил тревожный сон, навеянный реальными событиями, который словно бы предупреждал…

УНИЧТОЖЕНИЕ

«Когда рушится снаружи, рушится и внутри».

Алик был счастлив с Мариной даже на фоне скандала с Хамовским, пока не возникла озлобленная ревизорша Болонских, с плотоядной улыбкой поглядывавшая на Алика. Следом возник милиционер. Причем Алик чувствовал, что милиционер действительно умный и мог применить на нем все методы добычи доказательств, какие только возможны. Он поглядывал на Алика и убедительно говорил:

– Ну, что ты можешь? Вот смотри, что я могу сказать по твоему лицу.

Он провел указательным пальцем по вискам Алика.

– Тут многого не хватает. Ты что о себе возомнил? Ты не сможешь выиграть. Наша система легко ломает таких, как ты.

Болонских молча прожигала Алика взглядом.

– О, да ты можешь решиться на уничтожение документов! – восхитился милиционер. – Об этом говорят эти едва заметные морщинки на твоем лице.

Он опять коснулся его лица.

– Вам придется начать проверку прямо сейчас, – продолжил милиционер, обращаясь к Болонских.

Алик испугался. Этот тип с человеческим лицом, в котором не было ничего человеческого, похожий на разозленного Прислужкова, действительно видел его, как говорится, насквозь…

Когда Алик вернулся к себе домой – там царила разруха. Это был уже не его дом. Мебели почти не осталось. Марина будто ничего не чувствовала. Алику стало плохо. Сквозь дом, словно холодный ветер, пролетала потоком дьявольщина, вынося остатки тепла. Алик не выдержал и страшно крикнул в темноту ночи, как ему показалось, нанося смертельный колдовской удар Хамовскому…

– Марина, принеси валокордин, – попросил он внезапно, но не дожидаясь, открыл дверь квартиры и пошел к лестнице.

Возле лестницы он потерял сознание, упал и заскользил по ступеням вниз головой, совершенно не чувствуя ударов и видя происходящее сквозь бессознательную пленку.

***

Когда море волнуется – на берег выбрасывается мусор и разбитые корабли. Если сердце волнуется – надо чистить мысли. Любой ураган создает только мусор. Какие бы намерения ни были при вызове урагана, можно надеяться только на мусор и на возможность того, что ненужный предмет превратится в мусор. Вызывая ураган надо готовиться потерять самое дорогое.

***

Увольнение из телерадиокомпании приближалось – это Алик понимал и решил загладить старую вину.

ПОСЛЕДНЕЕ ИНТЕРВЬЮ

«Быков и людей увлекает на смерть всего лишь кусок цветной ткани».

В Интернете Алик нашел номер телефона прессслужбы государственной Думы округа, созвонился, добыл номер мобильного телефона опальной в маленьком нефтяном городе депутата Матушки и позвонил.

– Насколько я знаю, вы в городе, – с надеждой произнес Алик.

– Да, – удивленно ответила Матушка, поскольку знала о запрете для СМИ, исходящем от главы маленького нефтяного города, на контакты с нею.

– Я приглашаю вас в нашу телестудию на интервью. Вы давно у нас не были, поэтому отказа не приму, – так весело произнес Алик, будто готовился не к смерти, а к дню рождения.

– Спасибо, – никак не проявляя удивления, согласилась Матушка. – Я действительно давно не отчитывалась перед жителями.

– Вот и подходите, когда ждать? – спросил Алик.

– Через пятнадцать минут буду, – ответила Матушка.

Слегка прихрамывая, Матушка зашла в телерадиокомпанию маленького нефтяного города. Алик всмотрелся. Потеря веса не омолодила ее. Лицо мелко измяла старость. Но радость от возвращения на давно забытую трибуну светилась в ее глазах.

Прошлые конфликты во время оттепели всегда забываются. Она понимала, что Алик рискует должностью, пригласив ее на интервью, но ей это интервью было выгодно, и, зная Алика, она понимала, что в этом приглашении он имел и свой интерес.

Излишнее объяснение съедает предмет. Чем дольше крутишь карандаш в точилке, стараясь сделать его максимально острым, тем короче он становится, тем меньше он служит.

– Я приехала сюда, как член фракции,.. – начала излагать цели визита Матушка.

Алик поморщился.

– Прошу, все, что угодно, но никакой рекламы «Единой России», – отрезал он.

– Да, ладно, ладно, – начальственно с оттенками материнской любви согласилась Матушка, не принимая всерьез антипатии Алика к тиражируемой всеми редакторами политической партии…

Съемочный павильон уже сиял фонарями. Матушка и Алик не были новичками, деревенеющими перед стекляннокосмическими взглядами телевизионных камер.

Видя на мониторе, что он в кадре один, Алик без промедления открыл программу:

– Здравствуйте, уважаемые телезрители. Сегодня у нас в гостях человек, которого давно уже не было в этом съемочном павильоне, которого многие любят и на которого многие надеются. Это Матушкова…

Скачок с крупного плана на общий, словно бы распахнул занавес. Алик ощутил приятную неожиданность, которую испытал обычный зритель, и котлету, застрявшую в дыхательном горле главного телезрителя маленького нефтяного города – его главы – Хамовского. Это его развеселило, а затем порадовала сама Матушка.

– Если бы не Алик, то это интервью не состоялось бы. Он меня пригласил сюда. Я вообще считаю, что это самый достойный журналист этого города…

Алик сделал эту передачу так, будто в последний раз выступал в эфире местного телеканала. В ходе интервью он напомнил об уголовном деле Хамовского, о врачебных ошибках и о росте младенческой смертности, но все упоминания Матушки о фракции «Единая Россия», от которых та не удержалась, он вырезал при перезаписи программы.

После этого интервью жители города, встречая его на улицах, спрашивали телефон знаменитой депутатши, а сама Матушка позвонила из столицы округа ему лично домой и предложила помощь. Она щебетала, как птица в предчувствии весны, но Алик прекрасно знал цену ее весеннего щебета, он всегда исчезает, стоит подуть холодным ветрам, а в отношении политики – это просто дань вежливости:

– Я буду следить за ситуацией…

– Обязательно сообщайте мне обо всем…

– Свяжусь с губернатором…

Хорошая музыка лишь услаждает слух, а ее исполнители редко приходят на помощь, но искра надежды в сердце Алика возникла, как итог столкновения с высоким искусством весеннего щебета Матушки.

«Возможно, она и вмешается», – внезапно поверил даже Алик, с его-то опытом, но он был не единственным обманутым Матушкой в этом маленьком нефтяном городе, что его извиняет. Собственно, он тут же покуражился сам над собой:

«Иллюзии как пламя свечи, они живыми тенями бродят по стенам, но стоит задуть неустойчивый огонек, как окружающий мир погружается во мрак».

«Нет, – поправил он сам себя. – Свечу можно зажечь еще раз. Неверное сравнение.