На грани

– Теперь я исполняю его роль, а это, – указав на меня, ответил Пит, – мой так называемый «ученик». Пригласишь войти?

– Конечно, какие ещё могут быть вопросы?!

Не могу сказать наверняка, какие именно эмоции испытал Билл, но даже если он и радовался хоть немного, то своих чувств этот парень не выдавал. Интересно, все ли друзья и знакомые Пита вот такие неоднозначные люди-загадки, как и он?

– Так какими судьбами ты оказался в наших краях? Да и где вообще делся Рейнольдс? Что-то давно я его не видел, а он мне, между прочим, должен несколько сотен.

– Пару месяцев назад жил я в Аризоне. И вот приходит однажды этот малый и угрожает пристрелить себя. Так мы и познакомились. Но Том, на самом деле, очень славный, что ты скоро и сам поймёшь. Так и возник наш тандем в путешествии по североамериканскому материку. Вчера мы были в Лос-Анджелесе, а сегодня я решил напоследок заглянуть к тебе. Ведь ты не откажешь мне в удовольствии? А Рейнольдс тем временем беззаботно осел в Майами. Когда мы приехали к нему тридцать восемь дней назад, он как раз наслаждался пятьсот тридцать третьей девушкой своего списка. Сейчас, он, наверное, уже дошёл до шестисот. Насчёт долга можешь не беспокоиться – я верну тебе всё до последнего цента.

– Когда ты хочешь пережить это чувство вновь?

– Прямо сейчас. Я хочу, чтобы мы выдвинулись прямо сейчас.

Я с трудом понимал, о чём они говорят, пока Билли не привёз нас на поле к ангару. Я ожидал увидеть там лошадей, коров, курей в конце концов, но никак не самолёт. Затем я спросил Пита:

– Мы полетим на самолёте?

– Лучше. У нас будет возможность полетать без него, – ответил он.

И пока Билл не начал нас инструктировать, я не мог даже предположить, что шутка Пита о полёте без самолёта была вовсе не шуткой. На самом же деле нам предстоял прыжок с парашютом.

У Билла был обычный грузовой самолёт, в котором было практически не за что держаться, поэтому при взлёте нас немного потрясло. Кроме того, Пит был пристёгнут ко мне, и хоть я и был новичком в этом деле, но такой ход событий меня совершенно не удовлетворял.

Когда мы набрали высоту в несколько тысяч миль, раздался звук, вроде сигнала в автомобиле. С трудом мы открыли дверь и тут же оказались в воздушном пространстве Калифорнии. Мои ощущения нельзя передать словами. Я видел мир с высоты птичьего полёта и почему-то в тот момент мне вспомнилась записка, которую, перед тем как сбежать, оставил мистеру Бёрну Пит: «Хочу быть орлом, который может летать высоко и свободно…»

Я тоже почувствовал себя орлом, я летел словно птица и жаль лишь, что всё так быстро закончилось. На земле нас ожидала другая проблема: из-за потока воздуха, принятого называть ветром, мы приземлились не на поле, как ожидалось, а на дорогу неподалёку, где нас уже поджидала полиция Калифорнии. Связанные вдвоём, да ещё и с парашютом за спиной, мы были обречены на провал, но попробовать стоило.

Отсоединившись друг от друга и скинув парашют, мы что было сил начали убегать от полицейских, вопреки их угрозам открыть огонь. Я толком даже не понимал, что происходит, но всё же бежал, как и Пит рядом со мной. Бежали мы так несколько минут, пока не оказались в лесной местности. Уставшие и истощенные мы остановились, чтобы передохнуть. Тогда мы не знали, что этот отдых будет стоить нам свободы…

Птицы вокруг пели жалобную песню, словно провожали кого-то в последний путь. Это было так символично, словно мы уходим навсегда. Ошеломлённый я спросил у Пита:

– Почему за нами гонится полиция? Только потому, что мы приземлились не там?

– Билл… У него нет лицензии на взлёты и уж тем более на высадку людей с парашютами. Фактически мы с тобой сейчас преступники и нарушаем закон. Мы вторглись в воздушное пространство штата без разрешения, поэтому за нами и гонится группа местной полиции. С другой стороны, нужно смотреть на вещи позитивно. Считай, что это очередное приключение.

– Мне хватило Балтимора. Не хочу повторить тот опыт…

Договорить я не успел, так как шериф и несколько офицеров с ним уже догнали нас и окружили со всех сторон. Вот и отдохнули… Не знаю, законно ли они арестовали нас или нет, но я был уверен, что мы нарушаем порядок, поэтому должны понести за это наказание. Эту ночь нам предстояло провести в камере Лос-Анджелеса. Мы хотели уехать из этого города, а получилось, что вновь вернулись в него, хоть и не по своей воле. А птицы вокруг всё так же пели свою жалобную песню, провожая нас в нелёгкий путь – в тюремную камеру полиции Лос-Анджелеса…

XII

Через несколько десятков минут за наше правонарушение мы оказались в камере, куда нас посадили до выяснения обстоятельств. Шериф и его офицеры даже не повысили на нас голоса, не говоря уже о причинении какого-либо ущерба. Видимо, мы были далеко не первыми, кого местная полиция поймала за подобные дела. Мне кажется, что они даже знали, кто за всем этим стоит, ведь не зря же Билл у каждого гостя спрашивает пароль…

Удача не отвернулась: оставить нас без присмотра в камере почти что без замка, да ещё и сесть за письменный стол спиной к нам, было огромной ошибкой со стороны офицера. Теперь я открыл ещё одну, ранее неизвестную мне грань товарища. Присев в дальнем углу, он, казалось, опустил руки и потерял надежду на освобождение, однако внезапно, скорее ради интереса, чем ради конкретной цели, спросил:

– Ты можешь выяснить, в какой камере мы находимся?

– Без проблем.

После этого я, сидевший на полу в противоположном углу, был вынужден встать и, подойдя к двери, спросить:

– Офицер, не могли бы вы мне помочь?

– Чего тебе? Сиди себе да помалкивай, – ответил офицер, явно не довольствующийся тем, что его отвлекли от табачного изделия.

– Я бы с удовольствием, сэр, вот только мой товарищ уж чересчур верит в числа… Вроде того, что 13 – несчастливое число, а 7 – наоборот. Не могли бы вы подсказать, в какой камере мы находимся?

– Пятая, – недовольно ответил собеседник и вскоре добавил: – А теперь отстань, я занят.

Вернувшись в предыдущую позу, я увидел огонёк, внезапно загоревшийся в глазах моего наставника. Не в силах отвести глаз от двери, он сказал:

– Пятую камеру я люблю… несколько лет назад мне пришлось побывать здесь тоже из-за парашютного развлечения. Тогда, насколько помню, дверь можно было открыть, слегка приподняв её и потянув на себя. Кто знает, вдруг и в этот раз нам повезёт…

После этого он с той улыбкой, свойственной только великим затейникам, подошёл к двери. Не знаю, что он с ней сделал и выполнил ли озвученные действия, но спустя несколько минут раздался сигнал нашей свободы. Наивно полагать, что полицейские были столь глупыми, раз уж у нас появилась возможность сбежать. Нет, были и иные меры предосторожности, но ведь и мой друг не промах: если он уже сбегал отсюда ранее, то что помешает ему сделать то же самое теперь? Миновав сидевшего к нам спиной полицейского, всё ещё курившего свои дешёвые сигареты, мы оказались на свободе и, благополучно угнав одну из полицейских машин, наш дуэт вновь оказался в пути.

Вся сложность заключалась в том, что наша хоть и непригодная, но всё же машина была арендованной, а потому мы не могли вот так просто оставить её близ дома Билла. Или могли? К тому же, что мы этим теряли? Время? Комфорт? Деньги? Я уж точно не оставался в проигрыше… А всё-таки, с другой стороны, мы не могли оставить на произвол судьбы нашего верного друга, сопровождавшего нас повсюду. Поэтому мы вернулись к нашей верной машине, но всё ещё не знали, как нам поступить далее.

В результате мы нашли выход: на какое-то время оставить её Биллу, чтобы он присмотрел за ней, пока мы будем колесить на машине полиции. Но что же нам делать с угнанной машиной? Наверняка полицейские уже обнаружили пропажу, как и отсутствие автомобиля, а потому начнут искать нас. Для нас это означало лишь то, что от этой улики, свидетельствующей не в нашу пользу, следует избавиться. Здесь фортуна также не оставила нас: пока мы стояли на заправке, туда же подъехал элитный для тех времён автомобиль. С моей чрезмерной воспитанностью и нестерпимой совестью я никогда бы не посмел сделать то, на что отважился Пит.

Когда хозяин вышел из своего автомобиля, мой друг тотчас же подошёл к нему:

– Добрый день. Мы со стажёром издалека отметили вашу машину, так как она идеально подходит нам для спецоперации.

– Вы из полиции? Тогда представьтесь для начала, – ответил его собеседник, всё ещё с трудом веривший в правдивость услышанных слов.

– Прошу прощения сэр, мы секретные агенты и не имеем права разглашать наши имена. Служебная тайна. По этой же причине мы не в полицейской форме, а в гражданской. Всё, чего требует операция под прикрытием, – продолжал сочинять Пит.

– Так при чём здесь я и мой автомобиль? – с недоумением спросил водитель.

– Сэр, ваша машина точно такая же, как и нужная нам для операции. Если вы осмелитесь помочь полиции, наше руководство отблагодарит вас в материальном эквиваленте. Иначе говоря, вы получите неплохое вознаграждение. Так вы согласны помочь властям или нам применить силу?

– А что же, интересно знать, делать мне? Если я правильно понял, вы хотите отобрать у меня автомобиль?

– По этому поводу можете не беспокоиться. Мы дадим вам документ, подтверждающий вашу помощь.

– Ладно, делайте свою работу. Не хочу мешать властям во время исполнения их служебного долга.

Наши вещи, которые мы забрали, когда заезжали к Биллу, мы перенесли в наш новый транспорт. Затем Пит отдал так называемый документ и мы уехали в элитной машине.

О посчастливившейся нам роскоши можно было только мечтать: тонированные стёкла, кожаные сидения и мотор, издававший гораздо меньше шума, чему наши предыдущие машины. Сам же автомобиль был лёгок в управлении и элегантно ехал по дороге, чувствительно воспринимая любой наш каприз, будь то поворот или наше желание ускориться.

Когда мы отъехали на достаточно далёкое расстояние от той самой заправки, Пит наконец нарушил тишину:

– Том, ты видел когда-либо человека, более доверчивого? Ведь он поверил нам на слово, и, боюсь, у него даже не возникли какие-либо подозрения. Интересно, куда делись люди, которые хоть когда-то упираются рогом? В этом и состоит проблема как нашего, так и последующих поколений: их слишком легко обмануть. Они верят всему, что слышат, только потому, что более влиятельный, по их мнению, человек сказал, что это правда. И ни у кого даже не возникает идеи убедиться в правдивости навязанных мыслей. Вот любопытно будет: если врачи завтра скажут, что выстрелить в себя – путь обрести бессмертие, неужели все люди начнут убивать себя? Разве это не безумие – верить тому, что тебе говорят, даже не перепроверяя?

– Неужели тебе не жаль беднягу? Ты же фактически оставил его на произвол полиции!

– Конечно же, мне жаль всех, с кем я поступил плохо. Но сейчас тебе важно понять одно: выживает сильнейший. Я лишь ищу способ удовлетворить своё эго, чтобы остаться на свободе, продолжая своё безумие. Таков я. К тому же, не будь я столь эгоистичен, мы сейчас ехали бы на полицейской машине, а ты получил бы свой первый судебный приговор, когда нас всё же поймали бы.