На грани

Что же касается письма, то в нём я попросил Холли потратить эти деньги с умом и ждать меня, если между нами что-то было. На мой взгляд, я предельно точно указал причину, по которой уезжал теперь, а, возможно, на самом деле, зависимость от дороги, что её я подхватил несколько лет назад, взяла надо мной верх.

Взяв книгу по психологии человека, первым дело, когда я двинулся в путь, счёл необходимым отправиться в Вегас. Всё было вполне логично: чтобы оказаться где-то за океаном, нужны деньги, которых у меня теперь не было, а ничего другого, кроме карточных игр и игровых автоматов, которые к тому же приносили быстрый заработок, я ничего не умел. Да у меня и денег-то не осталось: только и того, чтобы на автобусе уехать куда-нибудь и ещё пара центов сверху.

Раз уж мой бюджет был настолько мал, то иного выхода не было, как добираться с водителями, готовыми взять попутчика вроде меня. Долго ждать мне не пришлось: я уехал на первом же автомобиле, который появился на горизонте. Перемещаясь таким образом из города в город, вскоре я оказался в столь желанном мной теперь Лас-Вегасе.

Город был большим, и расстояние между казино едва ли составляло десяток футов. Совсем иной, и, судя по его истории, таким он является ещё с 1950-х годов. Так где же мы были шесть лет назад? Куда тогда привёз меня Пит, если настоящий Лас-Вегас, в котором я теперь находился слишком сильно отличался от того, сто я видел в прошлый раз? Как бы там ни было, важнее сейчас было другое. Первое попавшееся в поле зрения казино не оставило меня равнодушным. Мне показалось, что прошёл лишь час, максимум – полтора, но никак не четыре, которые, как оказалось, я провёл внутри. Вот что делает с человеком понятие времени, а точнее – его отсутствие.

Но всё это оказалось напрасным, ведь я не только ничего не выиграл, но и проиграл свои последние деньги. Так где же мы были? Действительно ли выиграли два миллиона? Было ли это явью, или это было заранее подстроено? Эти вопросы не желали оставлять в покое мой разум, и без того находящийся вместе со мной в отчаянии. У меня не было даже денег на еду, что уж тут говорить о ночлеге. К тому же желание продолжить игру пропало. Возможно, я совершил огромную и глупую ошибку, но поймав попутчика, вернулся домой.

Время приближалось к следующему рассвету. Я и сам удивился, как это я потерял так много времени на дорогу. А ещё от голода у меня сводило желудок, поэтому первое, что я сделал с огромным удовольствием – наелся настолько, насколько это было возможно. Затем о себе напомнила другая потребность человека – во сне. Раз уж у меня ничего не вышло с азартными играми, я радовался хотя бы тому, что могу вернуться домой, где всегда тепло и уютно.

Больше всего я терпеть не мог людей, чьи слова слишком расходятся с действиями, но в итоге сам оказался одним из них. Как я теперь посмотрю в глаза Холли, что скажу й, если внезапно встречу её на улице? Вернуться домой было не большей ошибкой, чем самовольно отправиться в город казино и открыто написать о своих планах в письме. Но а следующий день я получил весть от своего друга.

Всё было как обычно: он путешествует по миру, но вскоре планирует вернуться домой, в Америку. Моё внимание привлекла фраза, что он хочет навестить меня. Но навестит ли? Я так и не избавился от пристрастия к табаку, а потому слегка побаивался, хоть и понимал, что ту строчку Пит написал шутя. Было бы любопытно взглянуть на него теперь, когда мы пережили возраст авантюризма и, согласно стереотипу, должны стать гораздо серьезнее, да ещё и подумать о семье. Однако, я понимал, что он, как и я, остался верен себе, а потому не бросит то, к чему привык. Во всяком случае, сейчас мне хотелось в это верить.

Когда конкретно он соизволит меня проведать, указано не было, а потому всё это время я с нетерпением выглядывал в окно, по несколько сотен раз за день проверял почтовый ящик, с надеждой содрогался при каждом звуке, который издаёт автомобиль и первым добегал до двери, когда в неё кто-то стучал. И всё же дождался.

Неделю спустя в дверь постучались. Ожидая, что это снова назойливые и чрезмерно дружелюбные соседи, которые относительно недавно купили дом на нашей улице, особого внимания так называемым «очередным посетителям дома» я не придал. Но человек, который уж очень хотел войти внутрь, не собирался так легко сдаваться, а потому стук раздавался вновь и вновь ровно до тех пор, пока моё терпение в конце концов не лопнуло. Злой из-за прерванной нелёгкой работы, которая заключалась в ничегонеделании, я пошёл отворять дверь. Моему удивлению, как и радости, не было предела, когда оказалось, что гостем является мой старый друг Пит.

III

Кажется, он был рад видеть меня не меньше, ведь как только дверь открылась, лицо его сразу расплылось в широчайшей улыбке. Затем прозвучала фраза, которую я с нетерпением ждал всю эту неделю с лишним.

– Здравствуй, Том. Давно не виделись.

У меня же дар речи отняло. В один момент мне вспомнилось всё то, что когда-либо связывало нас. Вспомнилась первая встреча, шестьдесят один день, проведённый в дороге, нелёгкое прощание… да и вообще, вся жизнь словно пролетела у меня перед глазами. Но немая пауза длилась недолго, и уже через минуту мой товарищ вытащил меня из грёз:

– Позволишь войти? Не хотелось бы после длительного перелёта и поездки стоять на улице.

– Конечно, проходи, – едва удалось сказать мне несколько слов в ответ.

Эта встреча значила для меня очень много. И всё же я побаивался Пита даже не потому, что из-за моих пагубных привычек он мог навсегда меня покинуть, но потому, что он совсем не изменился. Тогда я подумал, что, возможно, никакого Пита и вовсе не существует, а мой разум лишь сыграл со мной злую шутку. Иного объяснения, почему за шесть с лишним лет мой друг совершенно не изменился, у меня не было. Так уж устроен человеческий организм, что с каждым годом он либо растёт, либо стареет, чего совершенно нельзя было сказать о нём. Каким уехал, таким он и вернулся. Неужели он – лишь моя иллюзия?

Тем временем наш разговор имел продолжение:

– Что же, рассказывай, как живёшь.

– Рассказывать по большому счёту и нечего. Всё это время я пытался свыкнуться с новой жизнью и, надеюсь, что у меня это получилось. Школа закончилась, и теперь я получаю профессию. Как видишь, всё так же живу с родителями, в надежде когда-то выбраться отсюда. Давно уже пора распустить свои крылья, вот только почему-то всё ещё не тороплюсь с этим делом.

– Мне показалось, или прозвучало слово профессия?

– Да, старина Том решил обрести работу. Рано или поздно мне придётся зарабатывать деньги, чтобы содержать семью. Мне изначально было понятно, что этот авантюризм, который заставлял нас ехать, не сможет длиться вечно.

– Почему же эта проблема обошла стороной меня?

– У тебя и семьи-то нет, но инстинкт самосохранения прекрасно обеспечивает тебе как беззаботную жизнь, так и путешествия. Ты иной, твоя жизнь такая же. Вот тебе и ответ. Знаешь, кажется, я знаю причину, по которой мы встретились впервые. Ведь любовь, разбитое сердце, ложь – всё это не так уж и важно, всё это можно было пережить, в отличие от моей депрессии, возникшей раньше, чем я потерпел фиаско на личном фронте. Задолго до того я осознал, что просто существую, мне не к чему стремиться и некуда идти. История о школьной любви лишь стала последней каплей, так как все проблемы и чувства больше не скрывались и не умалчивались моим сознанием. С тех пор не очень многое изменилось: мне всё ещё не к чему стремиться, я не знаю, кем и как быть, и всё же считаю, что профессия, которую я осваиваю, принесёт мне деньги. А там и до счастья недалеко.

– Кто бы ты ни был, уходи прочь и верни мне старого доброго Томаса, который радуется жизни и не боится чего-то нового, непредсказуемого. Неужели всё это было напрасным? Неужели ты забыл всё то, что я говорил тебе о деньгах, о жертвах общества и стереотипов?

– Нет, почему же… Всё это я прекрасно помню, и всё же не вижу выхода из своего положения. Когда пришло время выбирать будущую профессию, то ни одна из них меня не заинтересовала, ничто из списка мне не нравилось. Поэтому я пошёл на поводу у престижа и денег. Да брось, разве тебя не впечатляет моё будущее? Я получу профессию, буду каждое утро вставать на ненавистную работу, которая, теме не менее, будет приносить стабильный доход, моя душа постоянно будет тосковать по несбывшейся мечте, а я же стану одним из миллионов жертв рутины. В конце концов я буду жить как все, но на самом же деле скачусь до низов общества, что особо ярко будет видно в духовном плане. Как тебе такой сценарий?

– Довольно впечатляюще. Только я одного понять не могу: зачем тебе лишние проблемы в виде работы и семьи?

– А как иначе? Работа приносит средства для выживания, а семья способствует счастливой жизни. Во всяком случае, мне хотелось бы в это верить. Впрочем, довольно обо мне. Лучше расскажи о себе.

– Как я писал в письмах, моими следующими объектами путешествий стали Европа и Азия. Эх, дружище, как жаль, что тебя там не было! Только представь: я видел миллионы прекрасных девушек, и, что самое прелестное, ни одна из них меня не знает. Разве это не чудо? Хоть бери и сейчас же женись!

– И куда ты планируешь отправиться теперь?

– Для начала мне хотелось бы вернуться домой, а затем – в Австралию. Сейчас лето, а, значит, там очень хорошо. Только представь: пустыня, палящее солнце и лишь один единственный автомобиль движется по дороге.

– Было бы любопытно увидеть это. И, кстати, у тебя вроде бы нет дома?

После этого вопроса я подумал о его доме в Денвере. Я надеялся услышать, что он раскаивается и хочет наладить отношения со своим отчимом, что фраза касательно того, что Пит больше никогда не вернётся туда, была лишь очередной ложью. Неужели эти годы настолько изменили его? Спустя несколько секунд он пролил свет на эту пока что неизвестную для меня тему:

– Том, прошло как-никак шесть лет! За это время не только побывал в разных странах, но и несколько раз возвращался в этот городок. Возможно, покажется странным, что я ни разу не навестил тебя, но у меня либо не было причины, либо желания. Когда при нашем знакомстве ты «предложил» пожить у тебя, я задумался. Я знаю, что стал неким учителем в твоей жизни, но и ты сделал то же самое. Каждому учителю есть чему поучиться у своего ученика. Так вот, я подумал, что, пожалуй, хорошо, когда тебе есть куда вернуться, что где бы ты ни был и что бы не случилось, тебя будет тянуть в родное местечко. Поэтому, видя огромную важность и чувствуя потребность, я приобрёл дом.

– Дом? Где?

– На окраине соседнего города. Если ехать на автомобиле, то понадобится не более десяти минут. Как ты, надеюсь, помнишь, я умею читать людей. На этот раз Вегас встретил меня ещё более приветливо, нежели это было в прошлый раз, и, получив необходимое количество денег, я нашёл человека, который и продал мне дом.

– Кстати, раз уж ты сам заговорил об этом, то, быть может, скажешь, где мы были на самом деле?

– Что конкретно имеется ввиду? То, как мы слегка «ограбили» одно казино Лас-Вегаса?

– Брось, я прекрасно знаю, что в городе мы не были. Немного больше, чем неделю назад, мне были нужны деньги, поэтому я собственной персоной отправился попытать счастья в казино. Города не могут изменяться быстро. Конечно, шесть лет – не так уж и мало, но я видел фотографии. Вегас выглядит так уже гораздо более десятка лет. То, что я видел, слишком отличается от того, где мы были несколько лет назад. Так куда же ты привёз меня тогда?

– Ты был в Вегасе из-за денег? Почему же ты ничего не сказал мне?

– Кажется, я задал вопрос. К тому же, сейчас мы говорим не об этом.

– Так уж и быть. Я знаю, что поступил неправильно и, пожалуй, очень глупо, обманув тебя. Но у меня не было иного выбора. Знаю, что это прозвучит очень и очень странно, но всегда важно удивлять и удивляться самому. Поэтому мне столь важно было впечатлить тебя. От того, какое впечатление ты производишь на человека, от того, о чём ты заставляешь его задуматься и во что вынуждаешь верить, зависят твои дальнейшие с ним отношения. По этой причине я привёз тебя в город-сосед Лас-Вегаса, который тоже не беден на казино.

– Я надеюсь, что история о твоей филантропии, как и нелюбовь казино к тебе не была ложью? И как насчёт нашего выигрыша?

– Нет, всё из того, что ты перечислил – чистейшая правда. Эти заведения не пускают меня даже на порог, не говоря уже о допуске к азартным играм. А вот в соседнем городке никаких запретов нет и быть не может, ведь почти все казино, которые ты там видел – подпольные. Вот так мы с тобой и выиграли два с половиной миллион, да и автомобиль в придачу.

После столь искреннего признания я и сам не на шутку был переполнен эмоций, как это было заметно у Пита. Был ли я взволнован или восхищён – сейчас уже не важно, но в тот момент это стало главной причиной, почему я закурил очередную сигарету. Я видел, как мой приятель пытался сдержать себя, чтобы ничего мне не сказать, однако, сколько помню, рассудок всегда проигрывал в схватке с голосом его сердца. Быть может, именно поэтому, а, может, из-за того, что он был противником вредных привычек, мой друг сказал:

– Ты помнишь, что я говорил тебе о пристрастии к табаку? Пожалуй, нам лучше встретиться, когда с твоей зависимостью будет покончено.

– Я правда пытался, но… Видимо то, чего я так сильно боялся, действительно произойдёт. Раз уж нам не суждено продолжить жизненный путь вместе, значит, пришло время прощаться.

– И ты вот так с лёгкостью говоришь об этом? Возьмёшь и позволишь мне просто уйти?

– Мне довольно трудно говорить о подобных вещах, но если хочешь – дверь открыта. Первые два года я пытался понять, почему вопреки моим проблемам, порокам, страхам, недостаткам и ограниченности ты не бросил меня. Ведь нет в мире больших мучений, чем осознавать, что ты являешься бременем и лишь впустую тратишь чьё-то время. Но затем, когда я начал читать восточных мудрецов, понял, что можно любить сильно, как только можешь, но ни в коем случае нельзя привязываться, иначе при разлуке ты просто будешь сходить с ума из-за отсутствия «столь важного» человека рядом. Поэтому теперь я не считаю необходимым указывать кому-то, что делать, ведь это их жизнь. Если хотят уйти – пусть уходят. Выбор лишь за тобой. Конечно, мне будет больно, но, так уж и быть, как-нибудь переживу.

Не знаю, был ли Пит поражён или же обижен – его чувства всегда оставались для меня тайной. Выслушав сидевшего перед ним несовершеннолетнего философа с сигаретой до конца, он развернулся и ушёл, громко хлопнув входной дверью. Странно, но, кажется, я никогда раньше не видел, чтобы последнее слово было за кем-то кроме него, а сам Пит, не сказав ни слова, уходил. Психология – сложная вещь. Почему-то мне сразу вспомнились годы, когда я ещё учился в школе. Тогда я часто ссорился с людьми, которые были старше меня. Во многом происходило это потому, что они пытались навязать мне свою точку зрения. Разве не глупой кажется ситуация, когда меня попросили высказать своё мнение, а затем сказали, что оно является ошибочным?