Королевство Теней

Тревога обрушилась на меня непомерной тяжестью.

– Для чего?

– Это простой девчачий разговор. Боюсь, не поймёшь. Ты толстокож с ней.

– Я не развлекаю её, как другие парни. Что мне прыгать и бегать на задних лапках? Она мне очень нравится, но я не стану навязываться. Просто так не объяснить.

– Кажется, кто-то повзрослел?

– Если бы. В душе я всё такой же ребёнок.

Мама окликнула вполголоса Алину, и она радостно подбежала к нам.

Мерцали электрические фонари.

– Пройдёмся до ледяных фигур? Там продаются печенья с пожеланиями.

– А как же Паша?

– Он останется, – отрезала мама.

Она наклонилась к Алине, чтобы неторопливо оправить её бледно-голубой шарф.

С моста дунул свежий ветер, ласково треплющий кудри, осыпанные лёгким снежком. И сияли долгие, долгие звёзды, которые служили болезненным напоминанием прошлого.

Охваченный беспричинным унынием, я купил ледянку, чтобы скатиться с горки, окружённой густой толпой. Я беззвучно скользил по гладкому льду и в конечном итоге остался один на пустой площадке. Казалось, исчезли визжащие дети. Стих гомон.

В наступившей тишине плясали Тени. Не оставляла меня их чернота, глубокая, как тихий омут.

Алина вернулась с мамой в мрачном расположении духа.

Она упрямо молчала, когда я нарочно часто приставал, и угрожающе шипела, если мои руки обхватывали в шутку её напряжённую спину.

– Паша, не надо! Не надо, говорю тебе! – чуть ли не всхлипывая, умоляла Алина. – Зачем шутишь? Неужели не видишь, что я не хочу?

– Мама тебя разозлила?

– Нет.

– Ты была страшно весёлой, а теперь сердишься, щёки надула, как хомяк. Это очень непохоже на тебя. Объяснишь? Она доставала?

– Ничего она не делала, – ответила Алина с вымученной улыбкой. – Хорошо, я скажу. Отойдём от Екатерины.

За самодельной палаткой, где разливали домашнее варенье, витал запах кислых слив.

– Мне, конечно, стоило промолчать. Но это ты, а не какой-нибудь паренёк с улицы. Я молчать не стану. Мама чувствует, как ты отдаляешься от неё.

– Это всё? – прервал я с раздражением. – Она сама не идёт на контакт. Она отдаляется.

– Екатерина утверждает, что ты… Я давно вижу, что вы не любите друг друга.

– Как же не любим?

– И мне больно, что вы не близки. Может, признаешься, в чём дело? Что стряслось на конкурсе? Ты был явно не в себе. И сейчас как будто сам не свой, – вымолвила Алина со слезами на глазах. – Не упрямься, прошу!

– Да ну хватит давить на жалость!

Подавшись за палатку, она в мягкой, деликатной манере взяла меня за руку. Я сжалился над её бедным сердцем и открыл тайну, что тяготила мою душу, рвавшуюся на части.

Как только я с вымученной гримасой опустил ладонь, Алина отвернулась, чтобы не закипеть от возмущения, появившегося в ходе откровенного признания.

– Балбес ты, Паша. Смешной и глупый.

– Наоборот.

– О каком уме идёт речь? О природном? Нет, всё очень, просто очень по-дурацки выходит! Расскажи обязательно маме о том, что тебя тревожит. Мама выслушает. Она даст совет. Я не дам, потому что у меня мало опыта.

– Она не поможет. Хоть с бубном танцуй, а Тени всё равно убьют.

– Но как мы без тебя?

Опьянённая осознанием скорой утраты, Алина сжала меня в судорожных, точно последних объятиях.

Я спокойно, без всякого стеснения целовал её выпущенные волосы и приговаривал:

– Плохо, плохо. Но сейчас я живой. Я живой, Виноградинка.

– И самый близкий!

– Конечно, кто ж ещё, как не Паша Волков, незаменимый человек, от которого каждый второй без ума? Смысл в том, что незаменимых нет. Меня не станет, и придёт другой, кто-то более достойный.

– Хватит о смерти! Теперь я буду каждую минуту следить за тобой, чтобы ничего не случилось. Пусть только попробуют! Достанут, так я им задам жару!

– Ты же их не видишь, – напомнил я и вконец огорчился. – Не видишь Теней и Матери. Как поймёшь, когда бить тревогу? Вот бы узнать, когда наступит день икс.

– И как увидеть?

– Может быть, есть способ, да только он мне неизвестен. Тени прислушиваются, я это нутром чувствую.

– Где? Где они? – воскликнула Алина. – Улетайте отсюда, живо!

Высвободившись, она замахала руками, поскользнулась и кое-как удержала хрупкое равновесие. Она злилась, пока я не утихомирил её сознательно необдуманными словами.

– Тише. Они во мне. Я словно огромная сумеречная Тень. Кстати, Марк просил купить сметану для картошки. Вечером займёмся кухней. Справишься с запеканкой и нарежешь овощи?

Алина не ответила, а пошла к маме с рассеянным, устремлённым куда-то вдаль взглядом.

После законченных приготовлений к столу я вычистил грязную посуду, съел пару жареных ломтей персика в сливочном масле и поднялся к Марку с книгой, запечатанной в подарочную упаковку. Он был бледен, чахл, в общем, абсолютно плох. Не выходя из комнаты, он валялся без дела в кровати с нечитанными музыкальными журналами и старыми дисками. Поселившаяся в нём болезнь окончательно истощила его силы.