Королевство Теней

– Не с тобой. Ты так долго молчала, что я привык. Алина уже знает о Тенях.

– Я не уверена, что тебе они не мерещатся.

– И снова доказательства подавай? Как же ты не понимаешь, что они не щадят меня? Почему никто, с кем я говорю, не сознается в том, что Тени существуют? Они как будто скрывают их от меня, и мне кажется, что я одинок. Получается, кругом лицемерие и ложь. Я же глупый и слабый, потому что не могу от них избавиться!

– Спокойно, Паша, – сказала мама и пригладила мягко мне волосы.

– Не сбежать, не сбежать! – запричитал я невнятно.

Она не прекращала успокаивать меня, и я впервые узнал, что она умеет проявлять сострадание. Сочувствие мамы было настолько безмерным, что я горько пожалел и принялся смущаться мрачной молчаливости, которой пытал её с тех пор, как погиб папа. Во мне пробудилось навязчивое желание кричать миру о беде, утомившей меня до изнеможения. Не поздно? А был ли мир готов услышать обо мне? Не сделаюсь ли я слишком громким и раздражающим для него?

(Хоть и блистала надежда вблизи!)

– Как же. Мальчик, мой мальчик… Паша… Пашенька! Я не уничтожу Теней.

– Почему? – потупился я обиженно. – Если надо было высказаться… Я же говорю, рисую, слушаю музыку!

– Паша!

– Как бороться с самим собой? Я не выиграю этот бой. Я сдамся.

– Не смей!

– Кажется, я меняюсь в лучшую сторону, но ничего не происходит! Как больно, – воскликнул я горестно.

– Выслушай меня.

– Ну?

– Я не уничтожу зло. И хоть оно крепнет в тебе… нельзя так быстро отчаиваться! Когда один метод перестаёт работать, нужно искать иной, более действенный. Помнишь, что было, когда одна из моих клиенток пожаловалась, что я наживаюсь на людях, и оставила плохой отзыв, после которого прокатилась волна возмущения, мол, я шарлатанка и гадина? Пришлось удалить сайт, работать под другим именем. Плевать я хотела, что они несчастны, я обязана обеспечить тебя и окружить комфортом. Хочу устроить так, чтобы ты ни в чём не нуждался. Если не справляешься, проси о помощи и хватайся за протянутую руку. Паша, мне ясно, что с тобой. Ты не разгонишь тьму в одиночку, как и говорил. Но и ты не один, верно? Мы с тобой, и мы сбережём тебя вместе. Алина поможет, потому что любит тебя. Марк поспешит, так как ты его лучший друг. И я больше не буду холодной и… прости, пожалуйста.

Она обняла, как в детстве, прижала крепко к груди, и моё сердце совершенно оттаяло.

Некогда я внушил гадкую мысль, что не люблю её. Я был чертовски упрям, когда не желал разделить трагедию и дорого поплатился годами, прошедшими в душевной разлуке. Мама была, на самом деле, равнодушной, потому что не решалась бередить ноющие раны. И теперь осознание глубокого безразличия порождало глубокие сомнения насчёт людей. Я прежде не относился с пониманием к ним, точно это было допустимой нормой поведения, и не принимал во внимание обстоятельства, от которых они зависели.

– И… – заикнулся я, унимая участившееся биение.

– Что?

– Извини! Оба по-своему не правы.

– Всё хорошо, – шепнула мама и слабо, но ласково улыбнулась.

– Точно-точно?

– Да. Стало легко?

– И не так страшно, – сказал я предельно серьёзно.

Бесшумно спустившись по ступеням, нас расспросили, отчего мы долго где-то пропадали. Мы не признались, но это была сущая ерунда.

Торт, украшенный розами из пышного крема, пришёлся каждому по вкусу.

После раздачи подарков я оставил посуду и пригласил друзей на фильм. (Каково же было моё удивление, когда я назвал их в одном смелом порыве друзьями!) Марк оставил гореть звёздный ночник, включил ноутбук и разлёгся на подушке. Мы пристроились к нему по бокам.

– Ну, что бы нам глянуть?

– Не знаешь? – удивилась Алина. – Давайте что-нибудь красивое? Знаете, бывают фильмы, где герои вляпываются в передряги, проходят тяжёлые испытания, а потом понимают, что они созданы друг для друга. Включу-ка драму.

– Ну что ты заладила? – спросил я с насупленными бровями. – Любовь, любовь!

– Да, именно любовь. Я всё о ней знаю!

– Смеёшься? – подал возглас Марк. – Всё знать попросту невозможно.

– Мальчики плохо осведомлены в делах любовных. Когда дело доходит до чувств, они удовлетворяют свои прихоти, а затем сваливают ответственность на девушку. Растут под родительским крылом, избалованные, капризные, получают всё и сразу.

– Эй, не чеши всех под одну гребёнку! Не будем мы твоё кино смотреть, – отрезал Марк.

– Ладно, если отказываетесь от драмы, то пускай фильм будет просто хорошим и приятным, без чернухи и ужасов, чтобы кровь не лилась рекой. Паша, выбирай! Ты же предложил.

Я театрально схватился за голову, резко отнял руки и приступил к поиску.

– Может, мультик? Кто их не обожает? Кстати, этот ночник мне кое-что напоминает.

– А где были звёзды? В «Ёжике в тумане», в «Звёздной принцессе и силах зла», в «Хорошем динозавре». Или там, в последнем, светлячки вместо звёзд? Я уже забыла, – засомневалась Алина. – Конечно, я бы продолжила до бесконечности. Что он тебе напомнил? Ну, не томи.

– Вы давно пересматривали «Короля Льва»?

– Мультфильмы для детей, говорили они, утверждали про какие-то сказки и радости, но не упомянули ни слова, что при просмотре мы будем рыдать навзрыд. Ну и чем драма не угодила? По-моему, то же самое. Но я согласна, сотру только тушь, чтобы не потекла, – рассмеялась в приподнятом настроении Алина.

Глава шестая

ОТКРОВЕННОЕ ПРИЗНАНИЕ

В Забвеннослав мы приехали сразу же, как Марк окончательно выздоровел. Двумя днями ранее я отговорил Алину от поездки, чтобы она лишний раз не переутомлялась. Мама, узнав о том, куда настойчиво тянуло мою душу, отпустила меня, но нехотя. Как человек суеверный, она была однозначно против посещать папу зимой.

В пути я не читал, а следил за дорогой, пылающей озорными разноцветными искрами. Сергей вёл машину и говорил с нами редко и кратко.

Мы въехали на кладбище, облитое холодным золотом полуденного солнца.

Я попросил лопату у проходившего мимо мужика в енотовой шапке и стал откапывать скромный могильный камень. Марк надел перчатки и зачем-то очистил хлипкую скамью и стол, обмотанный промасленной клеёнкой. Он остался с отцом за кованой изгородью, залепленной плотным снежком, и они вместе глядели на мою несложную работу, несколько омрачённые торжеством смерти над жизнью.

Здоровые вороны пролетали между локонами сонных берёз. Каждая из них, кроме, конечно же, той берёзы, чей ствол был раздвоен снизу и тянулся в небо, была тонкой и белой, не хрупкой, но изящной.

– Как ты? Тебе помочь? – спросил Сергей, когда я решил передохнуть. – Не быстро же ты.

Крепчал мороз. Я закрыл красный нос шарфом.