Хрон 48 минут. Начало

– Сразу видно, твоя. Корявые вопросы, – продолжал он нудить.

– Ну, не бурчи, – она похлопала его по плечу. – Я хочу снять кино про Ковальчука, он тоже из Брянска, а я совсем ничего не знаю про этот город.

– Брянск – это город Российской Федерации, основан в 986 году, первое упоминание…

– Прекращай! Что ты знаешь про Ковальчука?

Юра нахмурился:

– Ковальчук – известный артист. Как актер хороший, как человек говно… так мне рассказывали.

– Если жопку обезьяны все время показывать, то и она будет нравиться.

Ася достала из кармана телефон и проверила переписку в общей группе в WhatsApp. Там были предложения от Марьяны и бесконечные «нет» от Казанцева. Ася убрала телефон, отложив на потом разговор с креативным.

– Не соглашусь. Он талантливый артист. Правда талантливый. Но за талантом всегда прячется ящик Пандоры.

– Местная достопримечательность?

– У нас еще жили Тютчев и Ксюша Собчак.

Юрик встал со стула, взял с системного блока бумажник и вышел из монтажки, Ася последовала за ним.

– Тут у стен уши-локаторы, потише. Если кто узнает, что ты «звезду» собралась снимать, с тебя же приживалки-скандалисты не слезут, – бубнил он себе под нос.

– Хорошо. Спасибо. Учту. К кому я могу приехать в Брянске, с ноги открыть дверь и получить невероятно эксклюзивный синхрон[14 - Изображение говорящего человека, сопровождаемое звуками его речи.] про моего артиста? Мне необходимо срочно удовлетворить профессиональный интерес – алкоголь, криминал, женщины.

– Эх… – выдохнул Юрик и свернул в курилку. Он молча закурил, посмотрел по сторонам, потом опять заговорил чуть ли не шепотом:

– Ковальчук – мерзкий тип. Он учился в училище с моим дядькой, потом бросил и уехал поступать во ВГИК.

– А жена его, кто она? Она же тоже из Брянска, да?

– Жена его… она в театре играла, тоже типа талантливая, он ради нее бросил бабу. Поженились они. Прожили с ней несколько лет. Она работала в пиаре, кажется, потом не задалось, и все бросила. Любила его, а ему как-то было по барабану. А потом умерла она. Не знаю как, не вникал. Варька что-то рассказывала, не помню. Спроси у нее. Хотя ты должна была сделать это в первую очередь! Но ты же редактор, ты не догадаешься, – продолжал язвить он. – Бухал много, когда учился в училище. Есть дядька в педухе, щас там преподает, они дружили – Плетнёв, кажется. Это надо с моим преподом поговорить. Я в БИТМе учился, я тебе, хочешь, телефон дам? Только не говори, что я, а то он меня недолюбливал, я был слишком талантливым.

Он затушил окурок и пошел обратно в сторону монтажки. Ася засеменила следом.

– Есть одна знакомая, Томка, мутила с Ковальчуком, потом не мутила. Там непонятная история какая-то. Думаю, ей есть что рассказать… Говорят, он прикольным был, но противным. Потом его исключили из училища, потому что пьянь. Был какой-то криминал, но кто в 90-х не грешил, – расхохотался Юрик впервые за разговор. – Один его знакомый бандюган жил недалеко от моей бабули. Его потом посадили.

Они дошли до монтажной, и Ася встала напротив кресла монтажера.

– А дай телефончики этих прекрасных людей.

– Но ты помнишь, что я работаю на благо программы, а не для того, чтобы тебе было проще. И даю тебе телефоны не чтобы помочь тебе, а чтобы помочь программе.

– Юр, Юр, я ж редактор…

– Вот именно! Вас понабирают, а потом мучайся с вами. Вы даже кино нормальное не смотрите! Что ты из последнего хорошее смотрела? «Горько-185»? Правильно, нет такого кино. То есть кино есть, но такого кино быть не должно, оно же не вечное. Вечное – это когда на все поколения!

– Не-е-ет, Юрочка, ты уж не трынди по поводу «Горько», я Крыжовникова помню, когда он еще Першиным был и «Елки» с Булановой и Аллегровой снимал. Он крутой! – она даже растерялась от наглости монтажера-зануды.

– Эх ты! Лучшее кино то, которое ты снял сам!

– Я снимаю только, как собаки жрут обувь на свалке у моего дома, – вспомнила Ася одно из последних видео в своем телефоне.

– Тебе это нравится?

– Меня это вдохновляет на работу.

– Нет, ни в коем случае не смотри кино, оно убьет твое вдохновение.

Он вернулся к своим телочкам на экране монитора.

– Благодарю… – она пробежалась по телефонным цифрам, чтобы убедиться, что они одиннадцатизначные и Юрик не попытался обмануть. За монтажером были замечены странности – не дописать номер телефона или не поставить первую цифру. Эти действия он называл «шуткую». «Я шуткую над тобой» – странное словообразование.

– Ты программу принимать будешь? – он нажал на «плей», и Ковальчук с экрана посмотрел киношным взглядом исподлобья и медленно зашевелил губами.

– А почему рассинхрон[15 - Отставание звука от видео.]? Где звук? – испугалась Ася.

– Не паникуй, я просто его отключил! – буркнул Юрик. – Иди уже. В среду готов сдавать.

– Я буду в Брянске, примет Марька.

Ася спрятала листочек с телефонами в карман и вышла из 17-й.

Спустилась с 3-го этажа АСК-3 и прошла через подземный переход в АСК-1. Обернулась на спешащего Максима Шарафутдинова, в которого была влюблена две недели и две недели смотрела ночные новости Первого канала, как будто бы за вечерним чаем обсуждала с ведущим прожитое за день. А потом она его разлюбила. Навсегда. И он так и не узнал о ее влюбленности. Хотя когда новостник пробегал мимо, где-то под ребром ёкало. Так, на мгновение.

Ася поднялась на 12-й этаж и зашла в уже пустую редакцию. Она открыла общую группу в WhatsApp, и из нее посыпались бесконечные сообщения про то, что «срочно», «сейчас», «важно», «зайти», «к Казанцеву».

– Началось, – выдохнула Ася.

Она залетела в переговорку, села на крайний стул у выхода и замерла.

– Явилась! – встретил ее Казанцев.

– Ась, мы обсуждали твой фильм. Это должна быть бомба, – возбужденно заговорила Марьяна, – зритель должен писаться от удовольствия.

– Иначе зачем снимать программу? – продолжила Ася.

– Вот именно! – подтвердил свою значимость Казанцев и посмотрел на всех четырех редакторов и Марьяну. – Мне завтра нужен сценарий!

– Саш, но ты же понимаешь, что это не будет сценарий, каким он должен быть! Это будет сценарная заявка с расписанными предложениями. Как у нас пойдет с Ковальчуком, я не знаю.

– Я хочу сценарий! – раздражался креативный продюсер.

– Мне кажется… – начала было Ася, но одернула сама себя, чтобы не нагнетать и чтобы гнев всех продюсеров не упал на ее светлую и пушистую.

– Короче, эфир 21 октября. Если мы не сдаем в срок, мы не сможем выпустить его вообще, потому что кровь из носа должны выпустить студийку и то, что ты наснимаешь.