Зверь и я

– Вот теперь ты готова! Уверена, он потеряет от тебя голову, – сказала Ивет с какими-то рычащими нотками в голосе, скрестив руки на груди.

Я еще раз взглянула в зеркало. Да, на такую женщину точно бы оборачивались вслед – спасибо моей компаньонке за старания. Жаль, что под слоем будничных проблем и тревог этой красотки не стало и видно. А что, если он разглядел? Может я правда ему понравилась?

***

Тодор прохаживался по небольшой гостиной рядом со столиком накрытым на двоих, но стоило лишь почуять нежный аромат лесной земляники, он замер как вкопанный, разглядывая закрытую дверь. За дубовым полотном переминалась с ноги на ногу сладкоежка, не решаясь войти.

“Ну, уж волоком тащить к себе женщину я точно не стану, первый шаг, дорогая, придется сделать самой”.

Стоило лишь немного напрячь слух, как мужчина слышал шелест ткани от поднимающейся в волнении груди, стук ее сердца. Надеялся, что она не боится его. Снова. Пару мгновений и ее ноготки полоснули дверь, как будто котенок просится в комнату, а через секунду раздался стук.

– Открыто, – сказал Тодор, стараясь придать голосу больше невозмутимости.

Все его сомнения по поводу правильности решения вытеснила собой вошедшая женщина. Он читал на ее лице неловкость, смущение, и даже робость, она была такая живая! Оборотницы, превосходящие ее и по силе, и по сноровке, обладающие магией, меркли в свете ее живой мимики и говорящей улыбки. Разве ей место в его жестоком мире? Нет, она заслуживает большего: любить и быть любимой.

Хотел бы и он того же? Безусловно. И глядя на нее, он понимал, даже скорее чувствовал, что неосознанно лишает себя чего-то очень важного. Поэтому он ни капли не жалел сейчас о своем выборе и об этом вечере.

Он же альфа, он руководит всеми волчьими кланами, значит сможет обуздать глупые флюиды и эмоции. Он лишь попробует хоть разок, хоть представит, каково это быть обычным человеком или оборотнем, существом, чье сердце вольно поступать как хочет, а не как должно.

– Проходи, – тепло улыбнулся Тодор своей гостье.

Виктория шагнула через порог и сделала несколько несмелых шагов в его сторону, но наступив на длинный рукав, кто их вообще придумал такими, споткнулась. От встречи с паркетом ее спасла только молниеносная реакция альфы, успевшего быстро подхватить девушку. И теперь прижимая ее хрупкую фигуру к себе и помогая встать на ноги, он вдруг подумал, что не так уж и плохи эти рукава. Можно даже длиннее сделать!

–Спасибо, – покраснела Виктория. – Я совсем не привыкла к вашей одежде.

– А что носят в твоем мире? – хотелось отвлечь сладкоежку, но и на самом деле было интересно. Даже бегло взглянул на свое отражение в глянце стола: обычные брюки, рубашка, жилет. Может ей что-то не нравится?

– Ну, в нашем мире девушки не носят такие платья, – ответила Виктория, присаживаясь на предложенный стул. – Мы предпочитаем более комфортную одежду, более открытую.

Тодор бегло осмотрел ее наряд и непозволительно долго задержался на декольте. Неужели она носит еще более откровенные платья?

– Я привыкла к платьям до колен, они гораздо удобнее, – разрушила она все его фантазии следующей фразой. Но он был этому даже рад, хотя бы потому, что ему ужасно не хотелось думать, что она разгуливает в нарядах, услужливо подсказанных его воображением. О, нет, в таких надо не разгуливать.

– Может вина? – мужчина старался быть гостеприимным хозяином, а еще старался не выдать маленькую тайну, что у него такой романтический ужин впервые.

– Да, немного, – отозвалась девушка, обнимая себя руками.

“Неужели ей холодно? Но ведь еще далеко до суровых морозов, и все здешние оборотни чувствуют себя комфортно при такой температуре”, подумал альфа и тут же мысленно хлопнул себя по лбу, и, наяву щелкнув пальцами, зажег в камине огонь. Виктория благодарно взглянула на него зелеными, как весенний луг, глазами.

– И что бы ты надела на ужин, будь мы в твоем мире? – пытался он разговорить свою гостью.

– Не знаю, – его вопрос заставил ее ненадолго задуматься. – Я очень долго никуда не выбиралась, – наконец улыбнулась она.

– Почему?

– У меня же есть Маша, – она пожала плечами, будто сказала какую-то прописную истину, но альфа эту истину пока никак постичь не мог.

– И что?

– В моем мире мужчины, как правило, предвзято относятся к женщинам, у которых уже есть дети, – ее слова заставили Тодора опешить.

– Но разве ребенок не показатель, что ты крепка и можешь принести здоровое потомство?

– Может лучше выпьем? – перевела разговор Виктория, который судя по всему стал не очень-то ей приятен.

Они наслаждались терпким напитком и сладко-кислыми лесными ягодами, которые альфа придвинул ближе к Виктории. Сладкоежка благодарно улыбнулась, раскрывая за его спиной крылья, будто он не тарелку подвинул, а дракона убил.

Она перебирала ягоды, выбирая самые сочные, облизывала пальцы, наверняка, даже не подозревая о том, насколько она сейчас пленительно прекрасна. Ее задумчивый взгляд, до этого блуждающий по комнате, остановился на Тодоре.

– Хотел бы я знать, о чем ты сейчас думаешь, – не удержался он.

– Я думаю, что это очаровательный вечер, – хоть она и говорила серьезно, уголки ее губ приподнялись в улыбке. – А читать чужие мысли некрасиво!

Альфа лишь усмехнулся на ее выпад: к сожалению, логово оборотней не то место, где стоит задумываться о том, что красиво, а что нет.

– Может быть потанцуем?

Ее брови взлетели вверх, а глаза широко открылись от удивления. А он старался поймать каждую эмоцию, не упустить ни одно движение или жест. Все они были слишком новы для мужчины, который потратил свою короткую юность на то, чтобы завоевать и удержать престол, а не наслаждаться свободой. Ее рука почти утонула в его ладони, когда она встала ему навстречу, но тут же ее лицо исказила гримаса боли.

Будто подгоняемые невидимым некто в голову ворвались воспоминания о сегодняшнем утре. Уставшая, потрепанная, с засохшей кровью на ноге, действующей на него как дурман, она все равно не сказала ни слова, ни упрека. Тодор заставил себя уйти, не зная, чего ожидать от вспышки гнева, готовой вырваться наружу. Его соплеменники и, что еще ужаснее, соплеменницы, гибнут сотнями на войне, а в мирное время они устраивают забавы, где калечат женщин. Зверь внутри выл, человек снаружи скрежетал зубами.

– Позволь, помочь, – стоило только ей сделать шаг, как он подхватил ее под руку, чтобы помочь опуститься в мягкое кресло, стоящее неподалеку.

“Вот же хорош: зная, что у нее травмирована нога, предложить танцевать! Хорошо еще, что не побегать под луной”.

– Тодор, может не стоит, – она попыталась отказаться от помощи и испуганно вжалась в спинку кресла, стоило ему только взяться за подол ее платья. С чего вдруг такая скромность? Сама же сказала, что все женщины в их мире носят платья до колен, а ему большего-то и не надо. – Я попрошу Ивет, она поможет.

– Не сможет. Только полярные волки обладают целебной силой. – Тодор врал, причем безбожно, надеясь, что правду она никогда не узнает. Но отступать было уже поздно, его ладонь крепко схватила тонкую женскую щиколотку.

Держа аккуратно ее ногу, мужчина приподнял сатиновый подол, который она тут же подхватила и скомкала на коленях. Переместив свою руку по бархатной коже вверх к икре, вторую он занес над раной на голени. На нежной коже виднелись небольшие ссадины и неглубокие порезы – раны не страшные, но точно доставляющие дискомфорт.

Альфа чувствовал, что она каким-то образом уже обработала рану, но как ни старался не мог понять, чем. Запах был не знаком, и даже казался чужеродным. Конечно, слюна волка была бы гораздо целебнее любых магических манипуляций, но пострадавшая это вряд ли бы одобрила. Вместе с искрами магии он старался передать ей тепло, чтобы ускорить регенерацию тканей. Пусть и не заживет как на волке, но станет гораздо терпимей.

Он продолжал слегка поглаживать ее голень, согревая, хотя, признаться честно, в этом уже не было никакой нужды. Но отпускать не хотелось, не смотря на всю абсурдность ситуации, предводитель всех волков продолжал сидеть у ног обычной женщины.

Виктория сидела в кресле, отведя от него взгляд, но по тому, как по ее щекам расползался румянец, он знал, что ей доставляют удовольствие его прикосновения. Стоило Тодору случайно коснуться ее колена, как она вспорхнула с кресла перепуганной пташкой, и он тут же поднялся следом. Как раз вовремя. Пташка, едва не потеряв равновесие, схватилась за лацкан его жилета и замерла.

Впервые она находилась так близко ко нему, что он мог вдохнуть аромат ее волос, даже не прибегая к волчьему чутью. От нее веяло теплом и негой.

– Теперь я могу танцевать, – улыбнулась Виктория, глядя мужчине прямо в глаза, как рискнула бы далеко не каждая волчица.

“Она, правда, его больше не боится или же не понимает опасности смотреть волку в глаза?”

Исполняя желание своей гостьи, он плавно закружил ее по гостиной. С каждым кругом ее улыбка становилась все шире, а в глазах вместе с ними плясали смешинки.

– Тод, ты забыл про музыку, – сказала она, старательно сдерживая смех.

Они остановились посреди комнаты, где он силился понять, что она ему сказала, но будто бы был оглушен тем, как она назвала его, сократив его имя. Необычно, так не назовут посторонние. И правда, они же танцевали без музыки.