Зверь и я

Не лучший выбор, что показать предполагаемому жениху, но, к счастью, со статусом их только дружеских отношений они вдвоем разобрались раз и навсегда. И хоть его собственный первый поцелуй, как и первый опыт с женщинами остался далеко позади, он не мог вспомнить, чтобы и близко чувствовал хотя бы что-то подобное, как эта маленькая девчонка.

Может все дело в отличии мужского и женского взгляда на мир или виной всему юношеский максимализм маленькой динго? Ответ на этот вопрос Тодор не знал. Почти утопая в ее бескрайней нежности, ему с трудом удавалось абстрагироваться и не забывать, что он это он, и с молодым волком ему целоваться не пристало. Тодор подмигнул Малике, подарившей ему небольшой глоток свежего воздуха, перед тем как ухнуть в тяжелые и мрачные воспоминания Ивет.

Почему она выбрала именно этот день?! Если мужчина, что и знал, так это то, что эта старая перечница ничего не делает просто так. День, когда она держала на руках своего умирающего супруга, выпил из него почти все последние силы. Вся надежда была на Викторию, которая молча сидела на диванчике, скромно потупившись. Что такого страшного она может ему показать?!

Признаться, мужчина ее совсем недооценил – эта проказница устроила ему настоящие эмоциональные качели. Она опустошила все его внутренние резервы своим горем, печалью и страхом, чтобы тут же вновь наполнить их своей радостью, надеждой, чувством облегчения и так несколько раз подряд. Альфа был поражен тем, что пришлось пережить этой маленькой хрупкой женщине. Пережив вместе с ней эти воспоминания, он был готов рассмеяться в лицо тому, кто назовет ее слабой.

Неминуемо его сознание накрыл магический откат. Это неизбежно, если так долго использовать кристалл, и это знают все, кто хоть раз сталкивался с этой процедурой, кто хоть раз участвовал прежде в отборе, ну или кому уже стукнуло сто двадцать лет. Мужчина прекрасно слышал, как Ивет распорядилась всем выйти, оставив только Вику, чтобы помочь ему якобы прийти в себя. У Тода скопилось много вопросов к старушке, но все они испарились под осторожными прикосновениями красивой женщины, оставшейся вместе с ним.

“Я, пожалуй, еще полежу, о жизни подумаю…”

– Признавайся, добить меня хочешь? – не открывая глаз, шепнул он сладкоежке, опасаясь, что она сейчас его и правда напоит этой отравой. – Это жидкость для проявления чернил, мы используем ее в разведке.

Он смотрел на нее, приоткрыв один глаз, и пользуясь ее замешательством переместил свою голову ей на колени. Теперь стало определенно мягче.

– Симулянт, – тихо всхлипнула девушка, на мгновение прикрыв глаза. – Я же, правда, испугалась.

Отодвинув Тодора, она встала и подошла к большому приоткрытому окну.

– Это защитная реакция организма на подобные магические перегрузки. Слишком много плохих эмоций, и слишком много хороших, – попытался тот оправдаться, подходя к ней сзади.

– Последнее воспоминание… это…

– Лучшее, что я сегодня видел, – он не дал возможность сладкоежке наговорить глупостей, оборвав ее фразу посередине.

Она обернулась к нему, наверное, пытаясь понять, не шутит ли он. Обхватив ее лицо ладонями, Тодор позволил пальцам зарыться в ее мягкие пушистые волосы, а его губы наконец накрыли ее в желанном и долгожданном поцелуе.

Чувствуя отклик этой строптивой женщины, он утопал в бескрайней нежности к ней, покрывал ее лицо и ладошки быстрыми нежными поцелуями и со всей только возможной страстью возвращался к губам.

Глава 11 – Невидимый, но самый важный фронт

– Останься со мной, – прижал меня к груди опасный хищник, умоляюще состроив глазки.

– Не могу, – ответила я, пряча свое лицо на его большой груди. И дело вовсе не в природной скромности, я и сама, правда, хотела бы остаться с ним, но оставить Машу одну в незнакомом мире, в незнакомом замке – этого я допустить не могу.

– А я, как король, тебе приказываю, – засмеялся Тодор.

– Я тебе не жена, чтобы ты мне приказывал, – не подумав, сказала я, что первое пришло в голову, а потом поспешно добавила: – И вообще, я – гражданка другой страны.

– Что значит гражданка? – приподнял бровь Тодор.

– Это значит, что я подданная в другом королевстве. Ты мне приказывать не можешь, – как могла объяснила я.

– В таком случае ты должна меня слушаться, чтобы не нарушать дипломатические отношения между нашими королевствами, – важно изрек мужчина, после чего сам же первый заразительно засмеялся.

Лицо начинало немного покалывать, но это не мешало мне счастливо улыбаться. Наверное, завтра щеки и подбородок будут красные от едва пробивающейся щетины Тодора. К счастью, у меня был захвачен с собой тональный крем, на помощь Ивет я уже боялась полагаться.

Он довел меня до самой двери в мои покои, чтобы передать с рук на руки поджидающей нас Маше, воспринявшей это как должное.

– А ну, пойдем со мной, малец, поговорим о жизни, – поманил вожак пальцем Дамира, который уже давно был приставлен к нам как нянька, на правах старшего из всего молодняка.

Впервые за весь день мы остались с Машей совсем одни, лежали на кровати, разглядывая порхающих светлячков под потолком, и делились впечатлениями о прошедшем дне.

– Мамуля, когда ты выиграешь, я стану принцессой? – с детской непосредственностью спросила Маша, а я же наоборот нахмурилась, потому что вместо того, чтобы целоваться часами напролет, нужно было действительно поговорить о моем месте в отборе.

– Ты у меня и так принцесса, – поцеловала я дочку в лобик.

Вдруг со всех сторон раздался жуткий вой, от которого, казалось, вот-вот лопнут перепонки. Этот ужасный вой тут же подхватили тысячи протяжных волчьих голосов. С любопытством и страхом я выглянула в окно, чтобы увидеть, как из всех дверей, из всех щелей перед замком выбегают волки. Это были оборотни всех пород и мастей, те, кто были в человечьем обличье, сжимали в руках оружие.

Прямиком в нашу спальню заскочил взволнованный Тодор, пряча за спиной руку, на которой стали появляться когти.

– Чтобы нос не высовывали из замка! А ещё лучше не выходили из этой комнаты, – уже в дверях бросил нам через спину альфа.

Да что же здесь, черт возьми, происходит?!

В окно я видела, как небольшими группами волки и люди стали собираться под началом их предводителя и выбегать за пределы замковой территории.

Я осторожно выглянула в коридор, впервые на моей памяти замок выглядел как оживший улей, по коридорам туда-сюда сновали мужчины и женщины. Но стоило хоть к кому-то из них обратиться, как они только рычали в ответ и убегали по своим неотложным делам.

Также внезапно все стихло. Замок, казалось, опустел в один миг. Я изнывала от страха перед неизвестностью и тревоги за Тодора, сидя с Машей в комнате.

– Ну, чего расселись, милые мои? – заглянула в нашу комнату любопытная старушка. – Вперед, мои хорошие, на подвиги!

Маша радостно подскочила к «бабушке». Я и сама была несказанно рада видеть Ивет, знать, что мы не одни в целом замке.

– Куда мы идем? – спросила дочурка у старушки.

– О, малыш, мы идем с тобой развлекаться! – приветливо улыбнулась ей Ивет, ведя за руку по коридору. Мы шли хорошо знакомой нам дорогой, пока не очутились перед большой детской комнатой. Заприметив знакомых ребят и Захари, Маша выпустила руку Ивет и побежала к друзьям.

И хоть комната ничуть не изменилась за несколько часов нашего здесь отсутствия, все же выглядела теперь иначе. Изменений нельзя было увидеть глазами, но можно было почувствовать. Будто бы стало мрачно, тоскливо, неуютно. Гостиную уже не заполнял детский смех, никто не гонялся друг за другом. Слишком смирно, слишком тихо. Дети боязливо жались друг к другу. Маша казалась мне среди них светлой выделяющейся вороной.

– Почему они все здесь? Где их родители?

– В войнушки играют, – хмыкнула оборотница и сжала в руках дверную ручку. – Некоторые уже доигрались, кто-то может сыграет сегодня в последний раз.

И хоть ее голос ни разу не дрогнул, на короткий миг за неприступной стеной образа интриганки и склочницы я увидела уставшую, расстроенную пожилую женщину. Она обвела взглядом комнату, где каждый ребенок смотрел на нее с надеждой.

– Что случилось, Ивет?

– Напали на соседние деревни. Из-за отбора там осталось мало воинов. Как будто знали наперед, шакалы.

От чего-то вспомнился мужчина, который сопровождал Ивет на церемонии открытия. Захари сказал тогда, что это ее старший сын – Бранд. Интересно, он тоже там, защищает деревни от нападающих?

– Ну, что встала как вкопанная? Думаешь, только когтями махать можно?! Храбрецы недоделанные! Посмотрела бы я, как они десяток напуганных волчат успокоят. Вояки… – Ивет грозно посмотрела на меня, подбоченившись, преисполненная решимости и праведного гнева, разом утратив вид жалкой старушки. Стоило ли отправлять целую армию? Одна боевая волчица показала бы им кузькину мать.

– Что мы будем делать? – я улыбнулась, заметив перемены в ее настроении. Если Ивет не вешает нос, значит все не так плохо, как кажется.

– А мы тоже с тобой повоюем. И пусть наш фронт незаметен, зато – самый важный.