Смурь

– Зоя, мы же договорились. Смотри, сейчас осень наступила. Ты к своему парню так нежно прижимаешься и начинаешь издалека: «Ах, Вагги, птички на юг летят, зайчики шубки меняют. А я для тебя птичка или зайчик?» Тут он…

– Твои зайчики в это время линяют. Научный факт. – перебил подошедший с подносом Моня, насмешливо глядя на Лаврентия, – Тут быстрее Вагиз слиняет, чем она такие выверты запомнит. Это же клинический баобаб, а не здравая женская особь.

– За «бабу» ответишь. А Вагги – крутой коммерс. У него реальный «мерин» – не твой азиатский огрызок. Он мне на что хошь бабосов забашляет.

– Видишь, – это уже он мне, – Что современное воспитание с детьми делает? Была, говорят, вполне себе обычная девица. Через пень-колоду училась, а вот ближе к старшим классам у неё началось то, что одна моя знакомая называла гипертрофией молочных желёз. Хотя я считаю, что там последние извилины как в ДОТе[78 - ДОТ – долговременная оборонительная точка – отдельное капитальное фортификационное сооружение из прочных материалов, предназначенное для долговременной обороны.] насмерть укрылись. От страха полного вырождения. Тут она взбодрилась и стала из себя лепить Ким Кардашьян в собственном понимании. Корму отъела, а талию… сам смотри как зверски закорсетила. Не удивлюсь, если пары рёбер уже не хватает. И постоянный фитнес для особо свихнувшихся. А Вагиз как увидел такие формы, так сразу повёлся и с глузду[79 - Глузд – ум, память, рассудок, толк.] в конец съехал. Встретить его одного – нормальный парень. Престижный вуз закончил. Солидная должность среди своих. А как к этой приближается – сразу вылитый джигит – одни рефлексы включаются – моё, не трожь, пасть порву, моргалы выколю. Она для него реализованная мечта. Такое вот ангелище ненаглядное.

Я посмотрел на безучастно глазевшую в телефон Зою. Такое ощущение, что её мысли витают где-то очень далеко. Вдруг её пухлые губы дрогнули и послышалось негромкое: «Так я тебе курица или правда зайка»?

– Я же тебе говорил, – слегка толкнул меня плечом Моня, – Она даже простейшей фразы запомнить не может. Кукла резиновая. Исключительно для целевого применения.

– Монь, а куда Вагиза увели?

– Мозги вправить. Мадам здесь рулит. Если не знал, то весь этот дом ей принадлежит. Внизу – продуктовый, за стенкой салон и косметика. Между нами и салоном, говорят, есть специальные комнаты для бесед. Даже камера для особо строптивых. Сам не видел, только слышал. И вообще, мадам дела крутит тут не слабо. С десяток точек, плюс несколько некоммерческих фондов и неизвестное количество разной недвижки. Подозреваю, что она долю женского общака по северо-западу держит. Загадочная женщина.

– Её Далис Пантелеймоновной зовут.

– Прикольно. Но сейчас, где надо, её официальное погоняло «Мадам». Да, и на заметку – лучше никогда и нигде не использовать «Даля-живорез». Не любит она вспоминать прошлое. Сам об этом недавно узнал и проникся. А эта забегаловка – одно из её чудачеств. Может она здесь себе подходящих субъектов для тайных развлечений выбирает…

Я не успел уточнить, что он имел под развлечениями, как тут слегка скрипнула «потайная» дверь и вышла барменша, которую галантно пропустил вперёд Вагиз. Она намётанным взглядом моментально уловила некие изменения в оставленном хозяйстве. Приостановилась, посмотрела на Лаврентия, вопросительно приподняв бровь.

– Так это, – засуетился он, вскинув ладони, словно защищаясь, – Моня, значит, просил подтвердить: одна шипучка, один салат и бутылочка беленькой. Вроде всё.

– Ах, Моня, непоседа какой. Пять минут не потерпеть. – в её голосе неожиданно проскользнула материнская забота, но моментально испарилась, при резком переходе на деловой тон, – Так, Владимир, сейчас отдашь Вагизу ключи от своей машины. Он передаст своим – за три-пять дней тебе всё сделают и вернут в наилучшем виде. Через час тебе подгонят замену, чтобы без колёс не оставался. Всё, что тебе удастся получить от страховщиков – твоя компенсация за моральный ущерб. Стороны договорились?

Вагиз почтительно склонил голову, а Моня на секунду замялся, пытаясь скрыть торжествующую улыбку. Удалось – кивнул степенно.

Тут вскочила Зоя, полоснула неприязненным взглядом по Моне, и, капризно растягивая слова, заныла:

– Вагги, это… курицы нестись начали … осень, – она слегка сморщила свой идеально гладкий лобик, – Ща древник слил, что клёвые шубцы по сейлу. Рвём, пошопиться?

Лаврентий невнятно хрюкнул, а Вагиз вдруг расплылся в улыбке и засюсюкал:

– Зайка хочет новую шубку? Сейчас, зайчонок, и шубку, и сапожки… – он приобнял своё сокровище за тонкую талию и, продолжая ей что-то ворковать на ушко, повлёк к выходу.

– Мерзость какая, – с трудом выдавил из себя Моня, – Чуть не стравил от такой слащавости. И это наше будущее растёт.

– А в стихах моя шутка звучала бы вообще прекрасно, – меланхолично отметил Лаврентий, разливая водку. – Сам не увидел – не поверил бы. Она ещё глупее стала. Хорошо хоть козюльки перестала есть – раньше придушить мог, так воротило.

– Какие времена – такие и мартышки[80 - Бивень – тупой человек.Быковать – вызывающее поведение.Вилы – патовая ситуация, безнадега.Жаба, жаба душит – зависть, скупость.Кабан, лобастый, мерин – Мерседес S 600.Клифт – костюм, хорошая одежда.Коммерс – предприниматель «под крышей».Копилка – женские интимные места.Корма – задница.Круг – сообщество, чаще земляков. Стрелка на высшем уровне.Мартышка – проститутка.Масть – группа в блатной иерархии. Черные (блатные) – Серые (мужики) – Красные (козлы) – Голубые (опущенные).Насадить – развести на деньги.Общак – криминальный банк.Олень – пустой, бестолковый человек.Покоцаный, коцаный – не новый, несвежий.Правилка, правило, правилово – «разруливание» конфликта.Рамс – разговор с выяснением отношений.Хипеж – кипеж.Яма – притон, точка.]. – меланхолично подтвердил Степаныч, вдумчиво закусывая. – У меня бы, будь я моложе, на такую бы рефлекторно сжался и заполз глубоко-глубоко…

Тут Моня, подзываемый кивком барменши, моментально вскочил и унёсся разбираться. Их шушуканье завершилось его торжественным лобызанием женской руки и её сакраментальным:

– Не забывай, должен будешь!

Вернулся он чрезвычайно довольный, быстро набулькал себе стопку, опрокинул и продекламировал нечто, явно несоответствующее текущему настроению:

– Осень наступила, высохли цветы, писаю уныло в голые кусты…

– Это ты к чему? – подозрительно уточнил Лаврентий.

– Да так, к слову пришлось, – беспечно отреагировал Моня.

– А, я подумал, что тебе про унитаз уже рассказали, – несколько разочарованно получил он в ответ.

– Что, опять? Как он меня задолбал. Надо заменить, а то с ним одни неприятности.

– Уже меняют. Подарок тебе от Лёньчика, – елейным голосом порадовал Лаврентий, – Обещал какой-то навороченный поставить. Но, боюсь, от своего понимания деревенской практичности и городской красоты.

– Для него и будка с буквами уже городской пейзаж. Надо посмотреть. Не буду я свой девственный зад на что попало унижать. И с чего это вдруг ему именно сегодня приспичило?

– А ты сам у него спроси, – Лаврентий указал на открывающуюся дверь, – Ему виднее и понятнее.

– Сколько? – сразу взял быка за рога Моня, пристально разглядывая неуверенно замявшегося между столами Лёнчика.

– Мне бы водовки! – уклонился Лёнчик от ответа. Видно, сначала хотел подготовиться к непростому разговору. Он нервно цапнул наполненную стопку, стоящую перед Лаврентием, и одним махом осушил.

– Гайки приржавели, не отодрать за раз, зараз. Палец вот расхватил осколком, – он продемонстрировал извозюканный палец, перемотанный окровавленным носовым платком, – Но теперь всё в полном ажуре! Даже битую плитку на полу переложил. Унитазом, значит, можно вовсю пользоваться без проблем.

– А раньше что, нельзя было? – несколько обескураженно уточнил Моня, явно ничего не поняв про «битую плитку», – Я никак не пойму, а с чего ты такой заботливый стал? И денег совсем не просишь. Колись, пока я добрый.

– Дык, это… оно тово… – вдруг его осенило, – Срок годности кончился. Вот и заменил, по гарантии.

– Всё чудесатее и чудесатее, – протянул Моня, никак не улавливая смысла происходящего, – Какая у тебя может быть гарантия на унитаз, купленный с рук в давно забытую перестройку?

– Так дом-то образцовый… стараемся. План перевыполняем. Стрекозки вот… очень даже остались довольны.

– Он издевается? – спросил Моня у меня, но, досадливо поморщившись, переключился на Лаврентия, – Водку халявную трескаем? А где доклад о делах на временно вверенном участке?

– Чего завёлся и такой резкий? Унитаз заменили. Жертв и разрушений нет.

– Обнадёживает. Наш золотарь – златой бунтарь? Из столичной серии «Мир дворцам – Собяниным по хижинам»? Или вы так тонко прикалываетесь? Сегодня не день, а просто праздник какой-то. То машину за три дня отрихтуют, а на страховые не зарятся, то унитаз меняют: «Поздравляю, безвозмездно, то бишь даром…» – Моня очень точно скопировал Сову из мультфильма. – Что случилось?!

– Индикт начался. – очень торжественно выдал Степанович и, неожиданно для всех, мелко перекрестился, – Церковное новолетие. Постные дни скоро пойдут.

– Так это мне такой постный новогодний подарок?

– Вроде того. Ты же венчаться собрался? Так считай, что это тебе особый знак. Одно теряется, другое находится. А главное достоинство женщин – их разнообразие! Замкнутый круг. Уроборос[81 - Уроборос – свернувшийся в кольцо змей, кусающий себя за хвост. Является одним из древнейших символов циклической природы жизни: чередования созидания и разрушения, жизни и смерти, постоянного перерождения и гибели].

Моня некоторое время внимательно смотрел на Степаныча, потом что-то прикинул и задумчиво сообщил:

– Какие продвинутые люди в нашем захолустье. Хотя, может в этом и есть частица истины. Сама природа подсказывает, чтобы получить хорошие новые привычки, надо отбросить плохие старые. – но тут же быстро поправился, – Не все, но некоторые. Особо вредные.

– Правильно, – подхватил приободрившийся Лёнчик, – Что нам осень – пить не бросим.

– Согласен. Теперь явственно чувствуется наступление сентября, – торжественно закончил Лаврентий, —Начались сезонные расстройства психики. Повальная депрессия. Серьёзный повод накатить!

У барменши зазвонил телефон. Все моментально замолчали. Она выслушала, а затем негромко сказала: