Неприкасаемые. Легион. Хранители

Джордж выслушал эту историю очень внимательно, а Закария не понимал, почему он так разоткровенничался с ним, но потом осознал, что его канадский друг, был очень похож на его деда. А Джордж, словно подтверждая его слова, сказал, что он поступил бы точно так же, как Атабек. А для верности, пришел бы к ним во двор с оружием. И заставил на коленях просить прощения, под стволом, направленным в их тупые головы.

Но Джордж потихоньку сдавал, и уже перестал заходить к своему другу, предпочитая оставаться в своем кресле, в котором он выглядел почти величественно. Не признаваясь никому, что его стали подводить его собственные ноги. И Закария сам заходил к нему, в перерывах, обслужив клиентов, и делясь с ним последними новостями, рассказывал, что их дела идут все лучше. А однажды Джордж вдруг расплакался, и попросил у него прощения, что не уберег его от дрянных дружков, которые и сбили его с пути истинного. Назвав его Риком. Закария, словно что-то внутри него оборвалось, молчал, а потом обнял Джорджа, и вышел из его берлоги. И на ходу попросив у одного из гостей сигарету, он, обычно не куривший, вышел на крыльцо гостиницы и закурил. И смахнув набежавшую слезу, одну единственную, смотрел невидящим взглядом на этот город, никак не реагируя на входивших в двери гостей.

А потом он должен был сопроводить, показывая дорогу тому самому мистеру A.S. Rail и его свите, до их охотничьего домика в горах. Но не смог вернуться вовремя, потому что неожиданно пошел сильный снег, превратившись через какое-то время в настоящий буран. И когда они вместе с этим довольно странным, но явно очень состоятельным господином, разговорились, то тот в приступе откровения немного рассказал о себе, представившись консультантом по поиску преступников. Неожиданно рассмотрев в Закарии близкого ему по духу человека. Который мог бы работать в его команде, и сделать блестящую карьеру. Но Закарии было не до этого странного господина, который был удивительно хорошо подготовлен физически, напоминая ему то ли бывшего офицера, то ли богатого аристократа, который от скуки разъезжает по миру и устраивает себе эти маленькие, дорогие, но довольно опасные праздники жизни. На следующий день, рано утром, он, извинившись, и пообещав прислать другого гида, еле дождался пока стихнет буря, отправился домой, предчувствуя какую-то беду.

И сотрудница его гостиницы, которой он позже доверит управлению ею, милая и ответственная Джейн, встретила его по пути домой. И они вместе отправились в отделение полиции, где им рассказали, вернее ему сообщили, что Джордж Берроуз скончался. Он, каким-то образом выбравшись из своей берлоги, незамеченным проскользнув мимо персонала гостиницы, и захватив свое ружье, висевшее на одной из стен, добрался до той забегаловки, где так часто уходил в алкогольный отрыв его сын. Вместе со своими дружками. Конченными подонками и маргиналами. И, появившись в дверях, наставил на них свое ружье, найдя в прицел того, кто и приучил Рика к выпивке. Толстого бородатого мужчину в красной куртке дровосека в крупную клетку. Пристально посмотрев прямо в его заплывшие, желтоватые глаза. Застывшие от испуга. И выстрелил в него, конечно, промазав. А дружки этого парня вдвоем набросились на старика, и сбив с ног, удерживали его на земле, пока этот подонок несколько раз ударил Джорджа по лицу. Кто-то из людей, находившихся неподалеку, вызвал полицию, но все эти три молодца успели сбежать до ее приезда, оставив Джорджа на земле.

Он умер позже, в больнице. Медики подтвердили недавно перенесенный микроинсульт, и даже не один, и сообщили, что раны, полученные им в результате потасовки, не являлись сколь ни будь серьезными. Джордж умер, в целом, от естественных причин, потому что его сердце было в конец изношенным, и он мог протянуть, максимум, два или три месяца. Начальник полиции городка был так же бледен, как и Закария, и в его глазах плясали такие же недобрые, даже злые огоньки. Но официально, он мог задержать парней только за мелкое хулиганство и нанесение легких побоев. Если их найдут, для начала. И даже с учетом их прежних подвигов, они бы после своего задержания, задержались в тюрьме максимум на год. Или на два.

А Закария смотрел на фотографии Джорджа, на его лицо, покрытое кровью, и видел своего деда, Атабека. Которого он также не уберег от похожих хищников. И то, что он был тогда еще пацаном, по сути ребенком, не меняло для него ничего. И он испытывал такую холодную, ледяную ярость, что мог бы задушить этих мразей голыми руками. И обжечь их души и сердца холодом, который поселился внутри него. Но где их теперь искать? И почему он оставил Джорджа одного… Дикое чувство вины пожирало его опять, как в тот день, когда Атабека повалили на землю Ескали и его брат.

Тем же днем он встретил своего недавнего клиента, отставного офицера, который подошел к нему, курящему на крыльце, уже со своей, купленной пачкой. И их гость, угостившись сигаретой, затянувшись, и смотря на него серьезно, слегка сузив свои пронзительные глаза, предложил Закарии свою помощь. Выразив соболезнования, и доверительно рассказав, что он обладает информацией о том, где скрываются беглецы. Но Закария только погасил свою сигарету, и вошел обратно в гостиницу, где его ждала работа.

Уже позже, вечером, он встретил этого человека в баре гостиницы, и тот пригласил его к себе, за барную стойку, и достав несколько фотографий из своего кейса, показал ему несколько запечатлённых неким неведомым фотографом ужасных сцен. Где каждый член сбежавшей троицы представал в самом неприглядном свете – в свете их истинной преступной натуры. На счету каждого были изнасилования, грабежи, и даже убийства. И отхлебнув виски, этот человек, помолчав немного, намекнул Закарии, что тому уже приходилось убивать. Некого Шамсутдинова А.Т.. Но у него есть шанс искупить этот грех, который он взял на свою душу. А Закария, нахмурившись, сразу вспомнил про своего прежнего заказчика – Бекеша, который на фоне этого мрачного, и грозного господина, осведомленного о грехах каждого, в том числе его собственного, казался просто мелкой шпаной.

И, как-то особенно глубоко взглянув в глаза Закарии, добравшись до самой его души, и той пустоты, которая царила там, поинтересовался, позволит ли он уйти этим закоренелым преступникам от правосудия, и сбежать в другую провинцию. К побегу в которую они уже вовсю готовились. А Закария, подумав недолго, и не найдя ни одного аргумента против, принял это предложение, или хорошо скрытую угрозу, понимая, что отрезает себе путь к нормальной, тихой и мирной жизни. Этот A.S. Railуже виделся ему ангелом мести, который знает все о твоем прошлом, о твоем собственном преступлении, и может найти тебя где угодно. Где бы ты не прятался. С помощью неких сверхъестественных сил и своей многочленной группы поддержки. И он предоставил ему выбор – либо самому ответить за свои грехи, либо разделить его миссию, и карать виновных. Про которых забыли, или пока не могут добраться органы правосудия.

И той же ночью, вернее под утро, они выехали вдвоем, на его пикапе, куда этот человек предварительно положил свой чемодан. Явно с каким-то снаряжением или оружием. Они нашли беглецов не очень далеко от городка, в отдельно стоящем домике, из трубы которого поднимался дым. Отлично освещаемый полной луной, и небо показалось ему удивительно синим. Уже выйдя из машины, его клиент раскрыл свой чемодан, и глазам Закарии предстал настоящий, смертельный арсенал. Он, недолго думая, выбрал двуствольное ружье, вспомнив о почти таком же оружии Джорджа, и дождавшись, когда они выйдут из своего сруба, не дрожа ни от холода, ни от волнения, но лишь испытывая сильный гнев, и уже чувствуя себя непрощенным, разрядил оба ствола в живот этого бородатого мужика. Который и в свой смертный час был под воздействия алкоголя. Решив к удивлению своих дружков, выйти помочиться наружу, и оглядеться кругом.

А Асраил, тихо ругаясь, но понимая отсутствие специального опыта у Закарии, уже отдавал короткий, злой приказ кому-то по рации, и невидимые снайперы сняли точными выстрелами в голову двух убегавших дружков бородача. А потом, он вытащил из-под куртки плоскую фляжку с виски, и улыбаясь, протянул ее своему новому солдату, отмечая их первую совместную операцию. А Закарию он уже твердо решил отдать на подготовку в специальный учебный центр Легиона, прибегнув к помощи своего родственника, магната и миллиардера Моргана. Который мог повлиять на другого их родственника, Гуннара, куратора Легиона, который находился у него под колпаком, выполняя время от времени его приказы. Ну еще бы, у Моргана на Гуннара имелся целый ворох компрометирующих документов. А Закария отпив виски, внимательно наблюдал, как к ним подъезжает несколько машин, из которых выходит свита его клиента, и умело заметает следы их преступления, заворачивая трупы в черные кейсы, и поднимая гильзы от отстреленных патронов.

Вернувшись в город, они расстались, договорившись о том, что в скором времени Закария оставит дела на попечение Джейн, и возьмет отпуск, чтобы пройти обучение в специальном лагере, куда устроит его мистер Асраил, его новый очень влиятельный и могущественный друг, поборник справедливости и очень умелый и беспощадный мститель. И из этого лагеря Закария выйдет уже совсем другим человеком, раскрыв своей темный потенциал. И да, именно Асраил уловил внему это острое желание карать, опираясь на свое чувство вины, посчитав, что это хорошая база, чтобы создать Хранителя его новых, кровавых традиций, позволяя ему самому со стороны наблюдать за процессом мести, таким образом, почти не нарушая негласный Кодекс Неприкасаемых.

Об этом и думал Закария, сидя на полу своей камеры, и замечая в окне вертолет, который приземлился на территории их базы, еще не зная, что это сам Асраил и его сестра Ангелла, которые прибыли сюда, чтобы выработать стратегию и план войны Неприкасаемых против Кадавра и его темной армии.

Глава 22.

Инвентаризация душ.

Два Неприкасаемых расположились в укрепленном здании штаба Северной Базы Легиона, и Ангелла внимательно слушала доклад ее начальника, содержащий лишь сухие факты и цифры, мало что ей говорящие. Она прервала его выступление, и решила сама осмотреться кругом, оценить обстановку, и вышла с Асраилом наружу. Они надели на себя обычные зимние тактические куртки, утепленные и камуфлированные, и в сопровождении двух офицеров – командного состава Базы, прошлись по ее периметру. Власта следовала за ними, одетая в теплую камуфлированную парку и хмуро поглядывала по сторонам, через свои большие тактические очки с желтым отливом.

Они осмотрели все фортификационные и защитные сооружения, огневые точки. Провели ревизию арсенала, и оценили количество боевых запасов для всех видом оружия. А также запасы продовольствия, и прочей амуниции, и логистики. Ангелла с Асраилом долго осматривали в бинокли окружающую Базу местность, выделяя на карте возможные направления удара противника. Также они отмечали те долговременные огневые точки, которые первыми примут на себя удар, и которые надо обеспечить соответствующим оружием, и достаточным количеством боеприпасов.

Так же Ангелла провела осмотр немногочисленного гарнизона, и быстро посовещавшись со своим братом, приняла решение о том, что на Базе останутся только добровольцы. То есть те, кто не побоится принять самый кровавый и жестокий бой в своей жизни. И, скорее всего, самый последний.

По причине того, что она задумала заманить сюда Кадавра, и заставив его принять бой, сконцентрировать все его внимание и ярость на себе, оказывая ему самое жесточайшее сопротивление. Истощив и растянув его силы по территории всей Базы. А затем, вызвать сюда подкрепление, которое и застанет их врага, как она надеялась, врасплох, ударив с тыла мощно и неожиданно. По всем флангам.

Под сильным ветром и снегом, легионеры грузились в вертолеты, а Неприкасаемые стояли возле кучки солдат, состоящей всего из десяти бойцов. Которых они с Асраилом выбрали, и довольно тщательно, покопавшись в их памяти, и поняв их истинные мотивы. Так же приняв во внимание возраст и семейный статус легионеров, оставив лишь тех, кого откровенно мало кто ждал, что они поняли по их мыслям. По лицам прочитать что-либо было сложно – был такой мороз, и дул такой сильный ветер, что они разрешили солдатам не снимать маски и очки. Благо сами они тоже были в этих камуфлированных масках балаклавах, так что бойцам они представились, почти не раскрывая своих личностей, но те угадывали присутствие самого высшего руководства Легиона, и с повышенным вниманием сопровождали и реагировали на каждый их жест и движение.

Распределив бойцов по позициям, и оставив Власту присматривать за всеми приготовлениями к бою, они направились обратно в командный центр, и там, в таком приятном тепле, попивали горячий, обжигающий кофе, дожидались прилета остальных членов их Семьи. Ангелла долго сидела с отсутствующим выражением лица, погрузившись в свои мысли, и водила рукой по своим красным щечкам, которые еще покалывало от мороза и сильного ветра снаружи. Она приняла еще одно решение, которое и не замедлила озвучить Асраилу, смотря на него своими восточными глазами.

– Я думаю, нашим надо дать выбор – вряд ли все захотят остаться тут, под огнем. У каждого из них – свой предел прочности и верности. Пусть, кто захочет, улетает.

– А ты понимаешь, что все – это Морган, Гранж и ВЧ? Наши банковские сейфы и ячейки. Которых потом мы будем годами искать, и даже я не ручаюсь, что смогу найти их запрятанные сокровища… Ты же сама говорила, что их счета, активы, капиталы и прочее поступают в распоряжение Семьи. Которая, возможно, будет вести долгую и изматывающие все силы, и ресурсы войну. А война – это дорогое удовольствие.... И сомнительное.

Асраил с улыбкой смотрел на сестру, уже зная, что она ответит. Он и сам думал примерно также, но Ангелла всегда удивляла его. То своей решимостью, то приступами благородства, но всегда веско мотивируя свои поступки.

– Ты и сам не прочь их отпустить, я это чувствую. Просто скажу тебе, что главное для меня сейчас. Да и в любой ситуации. Главное – это обойтись малой кровью. Не подставить никого, не заставить страдать. Не пойти с тобой на те жертвы, к которым они пока не готовы. В общем, пусть решают сами. Если для нас воевать – дело привычное, то они, по сути, гражданские лица. И сейчас не имеет значение то количество денег, которое находится на их счетах.

И добавила, подмигивая ему.

– Не говорю, что это будет проверка, но все же… Мы уже и так знаем, что они из себя представляют. Да и найдется парочка легионеров, которые смогут за ними присмотреть, пока мы будем заняты тут.

После этого Асраил удалился немного вздремнуть, а Ангелла, напившись кофея, и напевая что-то приятным голоском себе под нос, прошла в соседний кабинет, и начала открывать шкафы, копаясь в бумагах, отмеченных грифом "Совершенно секретно". Она поднимала архивы прошлых операций, а также аналитические записки, и доклады разведки и службы внутренней безопасности Легиона, и, наконец, нашла то, что искала. Во всех материалах упоминалось героическое поведение Закарии, и при этом отмечалось его нестандартное мышление, которое наряду с его почти исключительным везением, всегда приводило к успешному завершению операций. Ангелла задумалась – везение, как таковое, она отвергала как фактор успеха. Его что, защищали высшие силы?

После этого, она вызвала к себе дежурного офицера и тот, выслушав короткий приказ, уже спешил наружу, и быстро найдя легионера, имя которого ему назвали, повел его к главнокомандующему. То есть, к главнокомандующей. К представительнице, вернее, Главе Семьи, которая и являлась учредителем, и главной поддерживающей силой их военизированной организации.Контрактником, которого привели под светлые и прекрасные очи Ангеллы был легионер третьего ранга Такахаси. Волонтер, не пожелавший покинуть расположение своей части. Боец, который упоминался как сослуживец Закарии.

Он удивился, увидев, что высшим офицером Легиона является женщина. Да еще и такая прекрасная. Одетая в форму обычного легионера. Вернее, офицера, но все же…Она представилась, и он сразу оценил ее уверенность, и почувствовал в ней что-то особенное. И в то же время, что-то свое, родное. Да, она была азиаткой, только с очень мягкими, словно сглаженными чертами лица. С очень большими глазами, в которых он не видел никаких признаков беспокойства или слабости. И черты ее лица были такими правильными, даже утонченными, а все лицо будто светилось неземным и тихим сиянием, что она показалась ему особой божественного происхождения. Но в этой женщине, в ее поведении не было ничего общего с тем поведением, которое демонстрируют сильные мира сего. Ни излишней демонстрации силы, ни фамильярности или излишней манерности. Только сильная харизма и уверенность в себе, в своем высоком происхождении, и желание использовать свою силу во благо какой-то высокой цели. "Прямо как император Сёва, который добровольно отказался от божественного статуса, но в то же время вызывал всеобщее уважение", – подумал он, и вздрогнул под ее пристальным и довольно жестким взглядом.

Она тоже какое-то время изучала его взглядом, затем пригласила присесть к столу, но сама не прошла за него, а тоже села на один из двух стульев, которые стояли с внешней стороны стола. Они оказались друг напротив друга, и между ними не было никаких преград.

– Мне приятно, легионер Такахаси, что вы решили остаться. Такой выдающийся боец, один из самых храбрых и преданных Легиону… Это честь для меня, что мы вместе будем биться с нашим врагом…

Он намеревался встать, но только успел наклонить свою голову, обозначив поклон – она удержала его от движения вверх. Он остался сидеть, и отпустил свои глаза, не смел их поднять вверх, ответить ей взглядом, признаваясь себе неохотно, что такого взгляда, пронзительного и сильного, он не встречал даже у самых храбрых своих противников.

– Ну, с вашего позволения, оставим пока в стороне противников и замечательного Хирохито… Расскажите мне про Закарию, про вашего бывшего боевого товарища. Особенно про его период жизни, проведенный здесь, в тюрьме Легиона.

Он поведал ей, нисколько не удивляясь ее вопросу, о том, что заключенный, содержащийся под номером 666, действительно является его бывшим боевым товарищем, который, по его мнению, и является наиболее храбрым и бесстрашным бойцом. Который так много сделал для Легиона, его истории, явив во всех операциях, в которых он принимал участие свои лучшие качества. А именно – всегда был готов прийти на помощь, всегда прикрывал своих товарищей, и никогда не покидал поле боя, если там оставался хоть один легионер. Хоть раненный, хоть оглушенный, хоть погибший. И всегда был одинаково безжалостен к врагам Легиона… Тем, кто брал на себя слишком много, и пытался исполнить роль повелителя судеб человеческих.

Он также рассказал, что по своей инициативе, помогал ему поддерживать физическую форму, и никогда не переставал его считать своим другом. При этих словах он встал и твердо посмотрел в глаза Ангеллы. Она кивнула ему головой, и попросила продолжить.

Уже сев обратно, он, бросив злой взгляд на дверь, попросил вернуть Закарии его рисунки и домбру, которые у него по какой-то непонятной причине, отобрали. Домбра находится в его шкафчике, где он бережно ее хранил. Как сказал Такахаси, лучше вернуть ему все. И если позволят обстоятельства, если их действительно ждет горячий бой с превосходящими силами противника, то лучше в строй вернуть и самого Закарию, который сможет достойно защитить честь Легиона. И лучше бы это сделать поскорее, потому что, как он чувствует, Закария близок к тому, чтобы совершить что-то непоправимое с собой. А это страшнее, чем гибель на поле брани.

Ангелла внимательно выслушала легионера, и поблагодарив его, отпустила, попросив направить к ней дежурного офицера. Такахаси откланялся, а Ангелла, повернувшись спиной двери, и подойдя к окну, тихо сказала, может быть ему, а может просто проговаривая свои мысли, что император был действительно выдающейся личностью, реальному статусу, которого могли бы позавидовать многие властители судеб человеческих. А поступку поучиться.

А потом она бранила и честила вошедшего в комнату дежурного офицера, за нелепый номер камеры, где содержался заключенный, но увлекшись поняла, что говорит не по-английски. Она усмехнулась и повторила уже спокойнее свою тираду. По ее мнению, это было просто глупо, и в Легионе таким шуткам не место. Также она приказала принести ей рисунки Закарии, а ему немедленно вернуть его домбру. Что бы этот предмет не представлял собой. Взяв его у Такахаси. И так посмотрела на него, что он сам, чувствуя слабость в коленках и в желудке, бросился исполнять, выполнять и исправлять. И минутой позже у нее на столе лежала папка с рисунками, и она задумалась, не решаясь открыть ее. Пока не понимая, чем ее так заинтересовал этот самый легионер. Которого так горячо защищал его сослуживец. В чем его загадка? Чем он привлек ее внимание?

Тем, что был наемником Асраила? Нет. Тем, что убил ее оболочку? Тоже нет. Это была почти случайность, на его месте мог оказаться один из бандитов Моргана. Своей везучестью? Но многим везло, хотя бы до определенного момента… Храбростью? Но это качество можно было найти в любом их контрактнике… И она поняла, чем – своим взглядом, в котором она ясно увидела сожаление и раскаяние. Когда она умирала, там, в Мини. В его взгляде она прочитала глубокое сожаление, он чувствовал себя как разрушитель прекрасного творения, созданного природой. Или руками неизвестного ему мастера. В его глазах она прочитала просьбу, даже мольбу о прощении. А потом было его обращение к богу, которого он призывал в свидетели. Приняв ее за своего собрата, киллера, которого он все-таки убил, понимая, что та сама выбрала себе такой путь. Разобравшись почти с этим вопросом, она открыла папку и вздрогнув, широко открыв свои и без того не маленькие глаза, погрузилась с головой, и надолго в его рисунки. Везде, на всех портретах, вернее, набросках, она видела себя, более или менее похожую. Словно Закария не мог уловить чего-то, и уделял слишком много внимания ее внешности. Не в состоянии постичь того, что было спрятано внутри, укрывалось за этой прекрасной оболочкой.

В итоге, она отложила в сторону один рисунок, на котором с удивлением узнала себя. Не угадала. Не нашла похожей. А обнаружила. Свою сущность, и как она поняла недавно, свою душу. Которую она с удивлением открыла в себе, побывав в космосе. Закария подсознательно уловил ее схожесть с прежней Ангелой, которая находилась в поисках себя, борясь и со всем миром, и с собой. И придя к своему нынешнему образу, будто признала в себе и голос души, и голос плоти, а также скрываемые желания, и жажду любви. И в то же время, он точно угадал ее силу, ее волю и готовность пожертвовать собой. Только вот, во имя чего? Людей? Семьи? Вселенной? А зачем ей все это, если нет главного. Того, ради которой ее и создали такой прекрасной…

Она, явно не разобравшись в себе до конца, поняла, что и Закария лишь уловил ее достаточно поверхностно, но тут была пища для размышлений. Она убрала этот портрет, и подумала про схожесть своих ощущений, когда она встретила Вайду с его скрипкой, через которую он пытался оживить и передать ее образ. Впечатленный ее красотой. И это у него получилось так волшебно. И тут была примерно же такая ситуация… Но ведь Закария воин. Вернее, солдат, а еще точнее, бывший солдат. В настоящем, преступник. Который содержится в тюрьме ее Легиона.

Она устала от этих мыслей и их анализа, и решив отвлечься, встала и решила сделать себе еще кружку кофе. Но увидела, опять подойдя к окну, что на территорию Базы приземляется вертолет, на борту которого находились ее родственники. Прибыв на территорию Базы немного раньше ожидаемого времени. "Это все влияние Глории, она кого хочешь расшевелит, даже пилота", – подумала она с улыбкой. Она разбудила Асраила, который спал в соседней комнате, и наскоро выпив горячего напитка, они пошли вместе встречать вновь прибывших. Она уже забыла и про рисунки, и про Закарию. Ей предстояли более важные дела, которые требовали ее незамедлительного участия и присутствия. И они уже подбегали к вертолету, который оставив своих пассажиров на земле, уже взлетал вверх, направляясь на Южную Базу Легиона.

А Глория, очень тепло одетая, в какую-то яркий объемный пуховик, кричала ей, выпрыгнув из вертолета и пританцовывая, что все их родственники решили сплотиться, и остаться вместе, чтобы всей единой семьей встретить любые испытания и невзгоды. Она была похожа на тусовщицу, которая вышла разгоряченной от танцев из дверей клуба, который какой-то чудак открыл на таких северных и ледяных широтах. Она притопывала ногами, согреваясь и было похоже, что она еще танцует, то ли от избытка чувств и энергии, то ли просто делясь с окружающими своим хорошим настроением.

А Ангелла, словно, не веря своим ушам, смотрела в лица членов своей Семьи, и видела подтверждение слов Глории – все-таки не зря Глория была профессиональной Музой. Даже пришедшая в себя Гранж, одетая в излишне дорогую шубу, спокойно встретила ее взгляд, и озвучила ей свой привычный скепсис, сверля ее в ответ своим взглядом, и словно спорила с ветром на предмет того, кто громче крикнет.

– Чувствую, тут будет полная хрень, и явная авантюра! Но я остаюсь! Кому-то же придется вытирать вашу кровь, и подносить вам патроны! Будьте вы все неладны!

И Асраил вел свою родню в бункер, и Неприкасаемые шли, слегка наклонившись вперед, выдерживая с трудом сильные порывы ветра, такого пронизывающего и безжалостного. Ангелла же, подозвав к себе Власту, поручала ей, начальнице своей службы безопасности, отправить ее людей к берегам туманного Альбиона и привезти из подвалов замка Моргана несколько его игрушек. И найти там же, или в любом другом месте, его Хранителя. Которого Асраил так метко окрестил вивисектором. И лабораторной крысой. Власта направилась к своим подчиненным, чтобы скоординировать их для следующей миссии, а Ангелла уже следовала за Неприкасаемыми в бункер, на ходу думая о том, что у них осталось всего двое Хранителей. Соледад, которая привезла с собой целую кучу тяжелых, неподъемных ящиков и чемоданов. А также Хранитель Асраила, которого она считала лучшим… полевым хирургом, специалистом, чья квалифицированная помощь обязательно им понадобится уже очень скоро.

Глава 23.

Возвращение легенды.

Все Неприкасаемые устроились в одном из залов бункера, обставленного почти по-спартански, но со всеми удобствами. А главное – здесь было тепло и уютно. И даже освещение было достаточно ярким. Недаром бункер, как и все другие сооружения и постройки, всю его систему освещения и жизнеобеспечения питало несколько реакторов, похожих на те, которые были установлены в вертолетах Легиона.