Жизнь точки на карте

– Раз… разумеется, мсье Строумер.

– Зовите меня просто Джек.

– Если вы в свою очередь согласитесь именовать меня Жан-Марком.

– Почему бы и нет, Жан-Марк? Что касается вашего сына… Сколько Шарю лет?

– Одиннадцать, – с вполне понятной отеческой гордостью отозвался Альйо, – и уже три года он занимается картингом. Мой дом находится недалеко от трассы Маникур.

– Вот как… Конечно, имей я какое-то влияние на мальчика, я посоветовал бы ему не связывать своих жизненных планов с такой возможностью прославиться в мире спорта. Пилот «Формулы-1» – самая неблагодарная из всех существующих на свете профессий. Сегодня ты на вершине, а завтра, стоит тебе проиграть пару этапов, ты уже осуждён без права на пересмотр дела. Автогонки – это большая и грязная игра.

– То же говорит и Мари-Луиза.

– Она, безусловно, права. Если ваш сын сумеет перенести все несправедливости, помыкания, обиды, найдёт стартовый капитал, чтобы оплатить место пилота, переживёт все аварии и травмы без последствий для себя, тогда – при большой удаче – он сможет стать кем-то в «королевском классе»… В ста метрах на «Ле-Кастелле» от того места, где погиб мой хороший друг, – Хилари участливо погладила его по руке, но занятый своими воспоминаниями Джек едва ли заметил это, – моя машина врезалась в ограждение, и меня выбросило из неё. Отделался сотрясением мозга и переломом обеих ног. Мы встретились с Хилари спустя четыре месяца после этого, я был уже в норме. Несколько лет назад я горел на Хунгароринге и в Имоле, на повороте под названием «Тамбурелла».

– Да, я помню, – зачарованный рассказом знаменитого гонщика, Жан-Марк Альйо боялся вздохнуть, – статью. Она называлась «Живой факел в Имоле». Вы горели 50 секунд.

– Слава Богу, что я этого не видела. Милый мой, милый, ты никогда не говорил, откуда у тебя эти шрамы…

– Пришлось пойти на частичную пересадку кожи. К счастью, я этого тоже не видел – сразу после удара я потерял сознание. Многие гонщики были жертвами коварной «Тамбуреллы», однако я по молодости был убеждён, что неуязвим. Я был глуп и фаталистичен, хотя опыта уже хватало… Я не сумел познакомить тебя с Айртоном, дорогая, Айртоном Сенной из Бразилии. Это замечательный человек, гордость «Формулы». Его любят все. Человек дождя – в дождь он становится королём трассы… Говорят, гадалка предсказала ему когда-то, что однажды он так и уйдёт в дождь.

– Он лучше Герхарда?

– Они с Бергером разные люди, – Джек приподнял плечи, обтянутые свитером, на дюйм. – Но их роднит одно – они оба сумасшедшие. «Формула» для них – центр Вселенной. А я ухожу после этого сезона, потому что садиться за руль по принуждению нельзя.

– В восемьдесят четвёртом вы столкнулись с д'Анжелисом на трассе в Сильверстоуне, – осторожно напомнил Жан-Марк, не в силах сдержать своего любопытства. – Вы прекратили гонку, а Элио поехал дальше и занял четвёртое место в Гран-при Великобритании.

– Верно, – задумчиво кивнул Джек. – Я тогда ездил на «Эрроусе», а Элио – на «Лотус Рено». Но ничего серьёзного не случилось, я отделался царапинами. А после гонки Элио пришёл в боксы «Эрроуса» узнать, как у меня дела. Наша дружба продлилась всего два года, и это было лучшее время в моей жизни… Расскажите своему сыну обо всём, что я говорил вам, Жан-Марк, и пусть он ещё дважды подумает, прежде чем подаваться к нам. А если решил окончательно – что ж, милости просим, Шарль Альйо! Я подпишу ему отдельную фотографию, если вы не против, Жан-Марк…

Спустя два часа Хилари решительно оперлась о плечо своего спутника:

– Мы изумительно провели с вами время, Жан-Марк, благодарю вас. Приходите к нам завтра в семь, я лично предупрежу портье – иначе не пропустят, нас охраняют от репортёров. Это позволяет хоть иногда нам с Джеком побыть вдвоём, – сдержанно и одновременно страстно она прильнула грудью к руке возлюбленного. – Хотя вы и не подписали со мной контракта, Жан-Марк, я не в обиде на вас. Поездка в Монако стала великолепным предлогом для проведения потрясающего медового месяца с Джеком. Спасибо вам.

– Не спешите, Хилари, дорогая моя, – господин Альйо покровительственно похлопал её по руке. – На этих документах не хватает только вашей подписи.

Хилари выпорхнула из ресторана в полном восторге:

– Ты помог мне получить двадцатимиллиардный контракт. Я люблю тебя! – ликовала она. Потом вдруг остановилась, прильнула к нему, обхватив обеими руками за шею, и нежно поцеловала в нос. – Я люблю тебя безо всяких контрактов, дьявол.

Глава 41

Последний раз оглядывая себя в зеркале, Крис откровенно наслаждался раздражением женщины.

– Ты точно не хочешь поехать со мной, Хилари?

– Пошёл к чёрту, – любовница даже не подняла взгляда от страницы финансового журнала, который читала, лёжа поперёк широкой кровати.

Такой реакции Крису было недостаточно, когда он хотел – да и время позволяло – позабавиться.

– Ты уверена? – подойдя к кровати, чемпион уселся рядом, по-хозяйски положил руку на спину женщине. – Не будешь жалеть?

Хилари Орти раздражённо закрыла глаза, словно прося всех известных богов послать ей терпения.

– Уверена. Будь доволен, что я без скандала отпускаю тебя, где все эти ненасытные бабы будут тебя ощупывать и хватать, как им вздумается. А насчёт жалости… Жалеть буду не я.

– А кто? – ответ был Крису известен. Ему просто нравилась эта пикировка.

– Угадай, любимый! – сладко пропела Хилари. – Итак, загадка Сфинкса: кто же будет жалеть, если позволит себе вернуться со следами чужой помады, запахом чужих духов или, скажем, таким вот милым синячком на шее, – женщина отогнула высокий ворот свитера, – какой ты оставил мне на память вчера.

Крис ухмыльнулся – он был удовлетворён.

– Мне нравится, что ты считаешь меня своей собственностью. Только не обижайся, если так же буду поступать и я.

– Договорились, – Хилари глянула на него с внезапным интересом и промурлыкала, обхватывая руками бёдра любовника. – А знаешь, милый, у меня возникло встречное предложение. Давай забудем о том, что тебе надо ехать в этот магазин. Подумаешь, занятие – подписывать майки и бейсболки…

Крис смотрел на неё сверху вниз с широкой улыбкой:

– А мне кажется, тебя больше всего раздражает то, что вокруг меня будет уйма хорошеньких девчонок и… – он поднял руки, защищаясь от яростных ударов подушкой.

– Ты жалкий слизняк! – рычала Хилари Орти, пытаясь перехватить импровизированное оружие поудобнее.

Крис с хохотом захлопнул за собой дверь. Хилари сразу растеряла боевой задор, она легла на спину и, глядя в потолок, мечтательно улыбалась. Стук в дверь заставил её подпрыгнуть, женщина радостно засмеялась:

– A, герой, не смог уйти!

Подбежав к двери, она распахнула её настежь.

– Ты не пожалеешь, что вернулся!

– Я и сейчас не жалею, – опираясь о стену, темноволосый мужчина смотрел на обитательницу номера, и ленивая улыбка блуждала по его губам.

Хилари Орти пронзительно вскрикнула. Но это был единственный короткий звук, который ей удалось издать до того, как сильный толчок в грудь вернул её в номер. Дверь мягко закрылась без лишнего шума.

– Здравствуй, моя любимая. Скучала?

Хилари молча пятилась назад, пока под колени ей не упёрся край кровати; женщина обессиленно опустилась на неё. Не проходило ощущение, как будто его тяжёлая ладонь всё ещё давит на грудь, причиняя ей боль.

– Откуда ты появился, Майкл?

– Меня вела любовь, – нараспев проговорил мужчина. Он прошёлся по номеру, рассматривая обстановку, выглянул на террасу.

– Очень, очень мило. Есть свои преимущества в том, чтобы быть сожительницей известного человека, не правда ли?

– Я выйду за него замуж, – возразила Хилари. Сражённая появлением Ондрады в Монако, она не успела продумать тактику и защищалась наугад.

Рассеянно глянув на неё, Майкл почесал ногтём безымянного пальца правую бровь.

– Я так не думаю, – вежливо возразил он. Подвинув мягкое кресло ближе к кровати, Ондрада сел так, чтобы оказаться лицом к лицу с Хилари.