Команда доктора Уолтера

– В первый раз. Наверное тут слишком душно, и я хотела есть. А потом я целый день у компьютера просидела, даже голова заболела.

Майкл молчал, потому что ее банальные объяснения вовсе не показались ему убедительными.

– Слушай, у тебя диабета нет?

– Нет.

– Надо бы тебе давление померять. Уверен, что оно сейчас очень низкое.

– А ты, что, врач?

– Нет, я биолог, скорее биоинженер, но работаю в больнице.

– Я Анна, а тебя как зовут?

Ага, взяла на себя инициативу, хотя это ему должно было прийти в голову представиться. Вот всегда он так с девушками себя ведет и конечно кажется им неуклюжим. "Ну, правильно, сейчас решит, что я – недотепа, дурак нескладный… извинится и уйдет, еще раз поблагодарив, – Майкл судорожно думал, как ему девчонку удержать.

– Мы с тобой так и не поели. Пойду посмотрю, может они наши подносы не убрали. Если все цело, я принесу. А ты, сиди, не вставай пока.

Подносы не убрали, Майкл заплатил за оба и одна из теток с раздачи помогла ему донести второй поднос до стола. Анне явно стало лучше. Она уже не была такая бледная, губы ее порозовели. К Майклу вернулся аппетит, он с удовольствием поглощал свою еду, Анна от него не отставала. Они доели десерт и Майкл предложил найти симпатичное кафе, чтобы выпить кофе.

– Только не Старбакс, там все неоправданно дорого.

Майклу показалась трогательной ее забота о деньгах, и он почувствовал себя джентльменом:

– Я тебя приглашаю. Для меня это недорого, просто если тебе не нравится Старбакс, можно пойти, куда ты скажешь…

– Ты за меня заплатишь?

– Ну, да. Что тут такого? Об этом и говорить не стоит. Мне будет приятно.

– Меня еще никто никуда не приглашал.

– Да? Странно. Ты симпатичная девчонка. Постой, а сколько тебе лет?

Майкл внезапно спохватился. С этого и надо было начинать. В вдруг она совсем ребенок? Ну… даже, если и так, он просто проводит ее домой. Что он такого сделал? Может и не надо было спрашивать ее про возраст. Зачем спросил-то? Подумал, как бы чего не вышло? А что может выйти, вот он дурак… вечное "желаемое за действительное"… Почему ему разные глупости приходят в голову, он просто отвезет девочку к родителям, выслушает их благодарность и уедет.

– Мне 19 лет. Я не учусь, работаю администратором в парфюмерном магазине. Пока денег не было учиться. Я решила немного подзаработать…

– А родители?

– У меня только мама, она болеет. В общем платить ей за мою учебу нечем.

– Ладно, извини. Я тебе лишние вопросы задаю. Ты сказала, что за компьютером просидела. Что ты делала-то?

– Новые товары пришли, мне надо было данные о них ввести. Я так все медленно делаю.

Майкл вдруг почувствовал, что девчонка беззащитна, что он вполне может ей помочь, не деньгами, денег так просто чужой девушке не дают, но… он не хотел ее терять. Может со временем у них что-то получится и тогда… и тогда он возьмет на себя все о ней заботы. У них будет семья, она родит детей… Сейчас ему вовсе не хотелось быть таким как Люк. Он не плейбой и никогда им стать не сможет, ему надо жить по-другому, как отец, только без прямолинейности и нарочито-сурового отречения от радостей жизни, которые отец почему-то считал греховными. Нет, его отец – ханжа, ему надо брать пример с Роберта. Интересно, что о таких вещах думает Анна?

Они все-таки пошли в Старбакс, Майкл заказал себе двойной эспрессо, а девушка с видимым удовольствием тянула через соломинку Мокко с белым шоколадом.

– Может ты еще горячего шоколаду выпьешь? Я закажу.

Анна согласилась с таким счастливым выражением лица, что Майкл почувствовал себя папашей, купившем дочке леденец на ярмарке:

– Ты уже на меня кучу денег потратил, мне должно быть стыдно, но мне с тобой так легко, что даже не хочется, чтобы этот вечер заканчивался.

Это было что-то совсем в его жизни новое. Еще никогда ни одна девушка не говорила ему таких слов. Кому-то оказалось с ним легко. Майкл повез девчонку домой, она жила с матерью в районе Бечерс Хиллс, в обшарпанном квартирном комплексе. Обычно он стеснялся приглашать кого-нибудь в свою битую Хонду с порванными сиденьями. Если ему приходилось это делать, он всегда рассказывал, что у него есть дорогой японский байк, а Хонда… это так, на всякий случай. Анне он байком не похвастался и за старую машину ему почему-то было перед ней совсем не стыдно.

Майкл ехал домой по вечернему городу, в телефоне у него был записан номер Анны, завтра после операции они вечером встретятся и куда-нибудь сходят. Майкл решил обязательно купить ей букет, хотя, если они пойдут в ресторан, то куда она его денет… может и не стоит покупать. Спать он лег в возбужденно приподнятом настроении и долго не мог уснуть. Он думал об Анне, семье, которую он с ней создаст, о вакцинации, по-поводу которой они примут решение вместе, о матрице на сахарной основе, которую он мысленно называл "сахарной косточкой", о том, как он будет повышать разрешение биопринтера, о завтрашней операции, которая пройдет успешно, и их печень конечно прекрасно себя проявит. У него вообще все будет хорошо. Заведенный на пять часов утра будильник отмерял часы бессонницы. До подъема оставалось шесть часов, потом пять… потом Майкл на несколько часов все-таки заснул.

Ребекка

Проснувшись, Ребекка потянулась к своему плоскому ноутбуку и включила его. Если бы мама это увидела, она бы разразилась целой тирадой, что нельзя хвататься за компьютер в постели: "ты еще не умывалась, не ела… что за необходимость сразу приниматься за работу… работать надо на работе, а дома – это совсем другое дело…". Ребекке уже в который раз пришло в голову, что наверное она сделала большую ошибку, начав снова, как в детстве, жить с родителями. В этом разумеется были свои плюсы, которые, как многие могли бы подумать, сводились к домашней еде и экономии на съеме квартиры, но дело было совсем не в этом.

Ребекка любила родителей и их общество ее в общем-то не тяготило, но с другой стороны в ее возрасте их каждодневная опека была неуместна, слишком много нежности и теплоты отделяли Ребекку от остального мира, делали ее незащищенной. Она и сама понимала, что живет, как в инкубаторе, отгораживаясь от жизни, расслабляясь, разнеживаясь, и все время откладывала решение уйти, как будто чего-то ожидая… "Я вакцинируюсь, сниму свое жилье и перееду" – Ребекка говорила с собой суровым тоном. Имейлов было много, но ничего по-настоящему важного. Люди привыкли пользоваться мессенджерами, небольшие тексты Ребекка читала на дисплее своего телефона. Ничего важного… ничего важного… У Ребекки было смутное ощущение, что она должна что-то сделать, не связанное с собственной вакцинацией…

Ага, вот оно что… конец месяца! Сегодня ей надо посылать отчет кураторам о каждом члене команды. Она не забыла, просто свои собственные проблемы оттеснили профессиональные обязанности на второй план… непростительно! "Сегодня у меня интервью… сегодня все для меня решится… меня назначат на вакцинацию… я узнаю конкретное число… у меня просто нет времени сейчас думать о других… есть же еще завтра…" – Ребекке настолько не хотелось заниматься ничем и никем кроме себя, что она, как это называлось в психологии, "прокрастинировала"… Красивое слово, означающее, что она просто-напросто отлынивала от работы. Ребекка опомнилась: "Ты, эгоистка проклятая, сейчас сделаешь то, что обязана делать, причем сделаешь хорошо, с полной отдачей. Тебя наняла пилотная программа, тебя считают полезной , а ты… " – Ребекка была собой недовольна. Она встала, сходила в душ и уселась в их с отцом общем кабинете. "А завтрак, Реба" – мама считала еду главней всего на свете. "Мам, потом, я должна поработать" – Ребекка ответила матери таким непререкаемым тоном, что та сразу отстала.

Так, с кого начнем? Директор программы…

Стив Уолтер, геронт, 95 лет.

… никаких проблем со здоровьем не наблюдается. Активен, сохраняет бодрость духа, прирожденный лидер, не растерял ни одного из своих лидерских качеств: уверен в себе, не боится ни риска, ни ответственности. Однако в последнее время недостаточно контролирует свои эмоции.

Ребекка вкратце описала инцидент в лаборатории и то, как доктор Уолтер вел себя с представителями фирмы.

… поддерживает творческий дух внутри команды, прекрасно организовывает всех ее членов на решение поставленных задач, однако его контроль за подчиненными представляется недостаточным, что, учитывая статус коллег в научном сообществе, можно считать нормальным. В чисто научном плане можно предположить, что доктор Уолтер, продолжая поддерживать свой потенциал, сам уже не предлагает новых идей, отдавая все свои силы на выполнение текущих задач.

Риоджи Найори, геронт, 117 лет.

… наблюдаются определенные проблемы с концентрацией. Доктор Найори легко сосредотачивается на выполнении чисто научных задач, но вопросы повседневной жизни интересует его слабо, и чтобы акцентировать на них свое внимание доктору Найори приходится делать дополнительные усилия… исключительно мало общается в коллективе, никогда не проявляет инициативы в разговоре. В нем наблюдаются признаки усталости, ему трудно поддерживать отношения с коллегами и он пытается от них дистанцироваться. Однако во всех ситуациях в лаборатории адекватен, ориентируется в сложных процессах. Есть вероятность, что Риоджи занят подведением итогов своей научной карьеры, и эти итоги его скорее всего удовлетворяют, однако в жизни у доктора Найори было много разочарований, и он винит за них себя. Полномасштабной депрессии у доктора Найори не наблюдается, но некоторые ее признаки налицо: повышенная утомляемость, стремление к одиночеству, потеря интереса к всему, что не относится к работе.

Роберт Клин, геронт, 121 год.

… Самый старый член команды. Физически слабый, с пониженной работоспособностью, забывчивый, подверженный признакам нарколепсии.

Ребекка в нескольких предложениях описала эпизод стычки с натуралами на улице и сделала вывод:

… учитывая обстоятельства происшедшего, доктор Клин демонстрирует хорошую способность контролировать себя в стрессовой ситуации, сводит последствия стресса к научной проблеме, которая вызывает у него творческий интерес.

Краткий пересказ их ночного разговора еще раз заставил Ребекку подумать о своем к Клину отношении: какой он все-таки молодец! В наблюдениях за геронтами ей надо было реагировать на любой признак их усталости от жизни: пресыщенность, утомление каждодневной рутиной, неспособность соответствовать своему потенциалу… творческая "смерть", которая должна наступать раньше физической. Ничего этого она в Клине не видела: да, старый, слабый, медлительный, но потерявший только физические силы и сохранивший острый интеллект, живой интерес к творческому труду, силу воли, уверенность в себе, исключительно высокую самооценку. Способен к генерации научных идей, любознателен, пытливый ум,… никаких признаков старческой депрессии нет.

С геронтами она закончила. Теперь ювеналы:

Наталья Грекова, ювеналка 68 лет.

… Полная энергии и сил женщина на пике своего профессионального потенциала. Скрытна, что касается личной жизни, на работе коммуникабельна, легко идет на контакт с коллегами, хотя эти контакты никогда не идут дальше чисто профессиональных тем. Будучи врачом-клиницистом дистанцируется от ученых, однако считает своей вклад в общее дело исключительно значимым и ревностно относится к признанию своей деятельности, которую временами склонна считать недооцененной. С геронтами программы имеет ровные уважительные отношения, с ювеналами держится несколько настороженно, возможно подсознательно сравнивая себя с ними: для нее доктор Люк Дорье – чистый ученый, а Алекс Покровский – практикующий хирург. Проблема в том, что компетенция доктора Грековой находится посередине, то-есть ее возможности не идут в сравнение ни с научным потенциалом Дорье, ни с квалификацией Покровского, она им уступает, хотя является прекрасным координатором научной и клинической составляющих программы. Есть большая вероятность, что Грекова рассматривает упомянутых ювеналов программы как соперников и соревнуется с ними. Соревнование это бесплодно и поэтому морально изнуряет доктора Грекову, делая ее несколько завистливой и не вполне доброжелательной. К тому же личные отношения с остальными ювеналами программы, Дорсье и Покровским никак работе не мешают, но создают нежелательную атмосферу в команде, которая при внимательном наблюдении становится очевидной. Наталья Грекова – человек исключительно амбициозный, она, не переставая, оценивает себя, и ее оценки могут быть не совсем адекватны: то она к себе слишком строга, то, наоборот, несколько завышает свой вклад в программу. Доктор Грекова может демонстрировать нестабильность, излишнюю мнительность и избыточную недоверчивость к коллегам. У доктора Дорсье родился ребенок и возможно это событие, воспринятое всеми как положительное, для доктора Грековой послужило источником фрустрации, вылившуюся в состояние тревожности и подавленности. Возможно доктор Дорсье, бывший для Натальи Грековой "партнером в преступлении", единомышленником, в чем-то ее разочаровал. В настоящее время доктор Грекова находится в кризисе, из которого она ищет выхода.