Домби и сын

За полчаса передъ этимъ Вальтеръ ни за что въ св?т? не р?шился бы позволить себ? фамильярнаго обращенiя съ миссъ Домби; но теперь онъ говорилъ ей – ты и называлъ ее просто Флоренсой. Онъ наслаждался ея присутствiемъ свободно, между т?мъ не дал?е какъ за н?сколько минутъ позволялъ себ? думать въ тревожномъ смущенiи, что было бы гораздо лучше, если бы она не пришла. Онъ спокойно любовался на ея личико, воображалъ полный расцв?тъ ея красоты и думалъ, какъ счастливъ будетъ мужчина, который въ свое время овлад?етъ ея сердцемъ. Потомъ онъ съ гордостью мечталъ о собственномъ м?ст? въ этомъ сердц? и одушевлялся твердою р?шимостью, во что бы ни стало сд?латься его достойнымъ.

В?роятно, надъ руками Суссаны Нипперъ, разливавшей чай, парило какое-то волшебное влiянiе, распространявшее по всей гостиной самую веселую и благоуханную атмосферу. Но, в?роятно, также надъ стр?лками хронометра дяди Соля парило какое-то враждебное влiянiе, потому что он? двигались съ необыкновенной быстротой. Какъ бы то ни было, гостьи вспомнили, что ихъ дожидается карета подл? магазина за ближайшимъ угломъ, и когда насчетъ этого обстоятельства обратились съ вопросомь къ безукоризненному хронометру, онъ далъ точный, положительный отв?тъ, что карета дожидается очень давно. Никто не дерзалъ возставать противъ такого авторитета, и всего мен?е дядя Соль, который, если бы даже въ опред?ленную минуту ему назначена была петля на шею, безъ отговорокъ отправился бы на вис?лицу, не обнаруживъ ни мал?йшаго неудовольствiя за быстрый ходъ стр?локъ на его непогр?шимомъ хронометр?.

Флоренса на прощанье коротко изложила старику главн?йшiе пункты ихъ договора и обязала его къ безусловному повиновенiю. Дядя Соль, съ отеческой заботливостью и н?жн?йшими ласками, проводилъ ее до ногъ деревяннаго мичмана и потомъ передалъ ее Вальтеру, который отправился съ нею и Сусанной къ дожидавшейся карет?.

– Вальтеръ, – сказала Флоренса, когда они пошли, – передъ дядей я боялась спросить тебя. Скажи, пожалуйста, надолго ли ты у?зжаешь?

– Право, Флоренса, я и самъ не знаю. Думаю, впрочемъ, что надолго. М-ръ Домби, кажется, им?етъ въ виду не короткiй срокъ.

– Что это, Вальтеръ, милостъ или опала? – спросила Флоренса посл? минутнаго колебанiя, устремивъ на него безпокойный взглядъ.

– Мое назначенiе въ Барбадосъ?

– Да.

Вальтеръ охотно далъ бы утвердительный отв?тъ, но его лицо заговорило прежде, ч?мъ пошевелились губы, и Флоренса слишкомъ легко угадала настоящую мысль.

– Я боюсь, что папа не слишкомъ благоволитъ къ теб?, – сказала она робкимъ голосомъ.

– Почему ты такъ думаешь? – возразилъ Вальтеръ, улыбаясь. – Кажется, н?тъ никакихъ причинъ…

– Никакихъ причинъ, Вальтеръ?

– То есть н_е б_ы_л_о никакихъ причинъ, хочу я сказать, – продолжалъ Вальтеръ. – Въ контор? много людей, занятыхъ службой. Между м-ромъ Домби и такимъ молодымъ челов?комъ, какъ я, огромное, неизм?римое разстоянiе, мой ангелъ. Если я исполняю свою обязанность, я долженъ исполнять ее, какъ и другiе, или еще больше, ч?мъ другiе.

Не возникло ли въ душ? Флоренсы смутное и неопред?ленное подозр?нiе, – что опала м-ра Домби объясняется услугой, которую молодой челов?къ оказалъ его дочери, всегда помнившей эту услугу, – подозр?нiе, возможное только посл? роковой ночи, когда отверженное дитя посл?днiй разъ совершало свое путешествiе къ дверямъ отцовскаго кабинета? Не зародилась ли въ эту минуту такая же идея въ душ? самого Вальтера? Неизв?стно. Молодые люди не подали другъ другу ни мал?йшаго намека и минуты дв? совс?мъ ничего не говорили. Сусанна, которая шла по другую сторону Вальтера, безпрестанно бросала пронзительные взгляды на молодыхъ людей, и н?тъ никакого сомн?нiя, идеи миссъ Нипперъ путешествовали прямо по этому направленiю, гд? все для нея было ясно, какъ день. Въ голов? Сусанны Нипперъ всякое подозр?нiе мигомъ перерабатывалось въ очевидн?йшую д?йствительность.

– Можетъ быть, милый Вальтеръ, ты очень скоро воротишься, – сказала Флоренса.

– Я могу воротиться старикомъ, – отв?чалъ Вальтеръ, – и найти въ теб? старую леди. Впрочемъ, y меня лучшiя надежды.

– Папа, в?роятно… в?роятно, перем?нитъ свои мысли и, можетъ быть, со временемъ сд?лается откровенн?е со мной. Тогда я скажу ему, что желаю тебя вид?ть, и буду умолять возвратить тебя для меня.

Трогательные переливы голоса при произнесенiи этихъ словъ хорошо объяснили Вальтеру ея отношенiя къ отцу.

Когда они подошли къ карет?, молодой челов?къ хот?лъ удалиться, не говоря ни слова, потому что теперь онъ почувствовалъ всю горечь разлуки; но Флоренса, усаживаясь въ карету, взяла его за руку, и въ его собственной рук? очутился какой-то маленькiй пакетъ.

– Вальтеръ, – сказала Флоренса, устремивъ на него взоръ, исполненный н?жн?йшей преданности, – y меня, какъ y тебя, лучшiя надежды впереди, и мн? хот?лось бы в?рить, что он? исполнятся. Я стану молиться за тебя и за себя. Этотъ маленькiй подарокъ я, было, приготовила для Павла. Прими его отъ меня вм?ст? съ моею любовью и, сд?лай милость, не раскрывай пакета до той поры, какъ сядешь на корабль. Теперь прощай, милый Вальтеръ. Благослови тебя Богъ! Не забывай меня, милый, не забывай своей сестры, которая всегда будетъ о теб? думать. Прощай, милый Вальтеръ, прощай!

Онъ былъ радъ, что Сусанна Нипперъ заслонила его въ эту посл?днюю минуту разставанья, иначе н?жная сестрица могла бы сохранить печальное воспоминанiе о своемъ брат?. Онъ былъ радъ еще, что она не оглядывалась изъ кареты и только махала ему своей маленькой ручкой, пока онъ могъ ее вид?ть.

Несмотря на ея просьбу, онъ въ эту же ночь, ложась въ постель, вскрылъ подаренный пакетъ. Тамъ былъ маленькiй кошелекъ, a въ кошельк? были деньги.

Рано воротилось яркое солнце въ сл?дующее утро посл? своего путешествiя по чужимъ странамъ, и рано воротился Вальтеръ изъ своей спальни, чтобы встр?тить капитана Куттля, который уже стучался въ двери магазина. Почтенный морякъ чуть св?тъ поднялся изъ каюты и посп?шилъ распустить паруса, покам?стъ м-съ Макъ Стингеръ сладко почивала на своемъ лож?. Капитанъ, по-видимому, съ ума сходилъ отъ радости и притащилъ въ одномъ изъ кармановъ своего камзола чудесн?йшiй копченый языкъ, предназначенный для посл?дняго завтрака.

– Эгой! – зарев?лъ капитанъ, когда они заняли свои м?ста за столомъ. – Вотъ какая исторiя, Валли, дружокъ мой. Если дядя твой такой челов?къ, какимъ я его знаю, онъ вытащитъ намъ для такого случая свою посл?днюю бутылку мадеры.

– Н?тъ, н?тъ, – возразилъ старикъ. – Н?тъ! ту бутылку разопьемъ по возвращенiи Вальтера.

– Хорошо сказано! – воскликнулъ капитанъ, – внимай ему Вальтеръ!

– Она лежитъ, – продолжалъ Соломонъ, – въ отдаленномъ углу погреба, покрытая грязью и паутиной. Можетъ быть, милый Недъ, и насъ съ тобой покроетъ грязь и паутина, прежде ч?мъ она увидитъ св?тъ.

– Внимай ему! – воскликнулъ капитанъ. – Хорошее нравоученiе! Внимай, милый Валли, дружокъ мой. "Возрасти смоковницу на пути, по которому ходишь, и когда состаришься, сядь подъ т?нью винограда твоего, и блаженъ будеши". Я забылъ, гд? это сказано, Вальтеръ. Ну, Соломонъ, продолжай.

– Но гд? бы она ни лежала и ч?мъ бы ни была покрыта, Вальтеръ найдетъ ее, когда воротится назадъ. Вотъ все, что я хот?лъ сказать, любезный Недъ.

И хорошо сказано, – зам?тилъ капитанъ. – A если намъ не придется свернуть ей голову втроемъ, я заран?е вамъ уступаю свою долю. Пейте и поминайте, какъ звали.

Несмотря на чрезм?рную веселость, капитанъ едва дотрогивался до копченаго языка, хотя старался принять видъ, когда на него смотр?ли, что пожираетъ его съ волчьимъ аппетитомъ. Онъ также ужасно боялся оставаться наедин? съ дядей или съ племянникомъ съ глазу на глазъ и думалъ, казалось, что въ состоянiи влад?ть собой не иначе, какъ подъ условiемъ дружелюбнаго соединенiя всей компанiи въ одну группу. Когда Соломонъ куда-то отлучился, капитанъ немедленно выб?жалъ за дверь, подъ предлогомъ посмотр?ть на какуюто странную карету, про?зжавшую мимо оконъ; a когда Вальтеръ пошелъ наверхъ прощаться съ жильцами, онъ тоже юркнулъ въ другую комнату, объяснивъ Соломону, что почуялъ смрадный запахъ изъ сос?дней трубы. Капитанъ Куттль былъ ув?ренъ, что ни одна душа въ мiр? не постигнетъ настоящей ц?ли этихъ вылазокъ, если, по крайней м?р?, ее не ос?нитъ вдохновенiе свыше.

Возвращаясь изъ своей прощальной экспедицiи, Вальтеръ наткнулся на особу съ бл?днымъ лицомъ, стоявшую въ дверяхъ, недалеко отъ деревяннаго мичмана.

– М-ръ Каркеръ! – вскричалъ Вальтеръ, пожимая руку Джона Каркера младшаго. – Войдите, сд?лайте милость. Это очень любезно съ вашей стороны придти такъ рано со мною проститься. Вы знали, какъ я радъ буду васъ вид?ть передъ своимъ отъ?здомъ. Войдите, пожалуйста.

– Нев?роятно, чтобы мы встр?тились еще гд?-нибудь на этомъ св?т?, молодой челов?къ, и потому я такъ же, какъ и вы, очень радъ, что могу взглянуть на васъ въ посл?днiй разъ. Теперь, въ часъ разлуки, я могу говорить съ вами свободно и не стану больше противиться вашимъ откровеннымъ объясненiямъ.

Была какая-то глубокая меланхолiя въ улыбк? Каркера, когда онъ произносилъ эти слова. Казалось очевиднымъ, душевное бремя подавляло его съ одинаковою силой даже теперь, когда онъ готовился къ дружескому разговору.

– Ахъ, м-ръ Каркеръ! – сказалъ молодой челов?къ, – зач?мъ вы прежде противились моей откровенности? Вы не могли мн? сд?лать ничего, кром? добра, я ув?ренъ въ этомъ.

Каркеръ покачалъ головой.

– Если бы я могъ, – сказалъ онъ, – сд?лать кому-нибудь добро на этой земл?, то, конечно, сд?лалъ бы его для васъ, молодой челов?къ. Ваше присутствiе со дня на день становилось для меня блаженствомъ и вм?ст? съ т?мъ поводомъ къ безполезнымъ угрызенiямъ сов?сти. Но блаженство брало верхъ передъ нравственною пыткой; теперь я очень хорошо узнаю это, когда теряю васъ изъ виду.

– Войдите, м-ръ Каркеръ, сд?лайте милость войдите и познакомьтесь съ моимъ добрымъ старикомъ. Я часто говорилъ съ нимъ о васъ, и онъ съ удовольствiемъ станетъ разсказывать все, что услышитъ обо мн?. О посл?днемъ нашемъ разговор?, – продолжалъ Вальтеръ съ н?которымъ затрудненiемъ, – я ничего не сказывалъ ему и, сл?довательно, никому на св?т?. Пов?рьте, м-ръ Каркеръ.

С?дой Джонъ младшiй пожалъ его рук? и заплакалъ.

– Если я когда-нибудь познакомлюсь съ нимъ, Вальтеръ, – возразилъ онъ, – то единственно для того, чтобы слышать о васъ добрыя в?сти. Можете быть спокойны, я оправдаю вашу благоразумную осторожность. Но было бы несправедливо не сказать ему всей правды, если бы я самъ сталъ требовать его дов?рiя. Поэтому, при всемъ вашемъ желанiи, я не могу войти сюда теперь же, какъ бы мн? ни было прiятно подол?е остаться съ вами въ эти минуты. Кром? васъ, н?тъ y меня ни одного друга, ни одного знакомаго, и даже для васъ безъ крайней нужды, я не нам?ренъ заводить знакомства.

– Над?юсь, вы позволите мн?, – сказалъ Вальтеръ, – навсегда остаться вашимъ другомъ. Вы знаете, какъ я этого желалъ, и теперь, когда мы съ вами разстаемся, м-ръ Каркеръ, желанiе мое усиливается.

– Довольно. Вы всегда были другомъ моего сердца, и если я изб?галъ васъ, пов?рьте, это противъ моей воли, но мои мысли всегда были заняты вами. Прощайте, Вальтеръ!

– Прощайте, м-ръ Каркеръ. Благослови васъ Богъ.

– Если, – сказалъ Джонъ Каркеръ въ сильномъ волненiи, удерживая руку растроганнаго юноши, – если, по возвращенiи сюда, когда уголъ мой будетъ пустъ, ты услышишь, гд? положили мои кости, приди и взгляни на мою могилу. Подумай, я могъ быть столь же честнымъ и счастливымъ, какъ и ты. И когда наступитъ мой посл?днiй часъ, позволь мн? думать, что остается на земл? челов?къ, который будетъ вспоминать обо мн? съ сожал?нiемъ и снисходительностью. Вальтеръ – прощай!

И фигура его побрела, какъ бл?дная т?нь, по улиц?, осв?щеннрй яркими лучами прекраснаго л?тняго солнца. Скоро Вальтеръ совс?мъ потерялъ его изъ виду.

Наконецъ немилосердный хронометръ возв?стилъ, что Вальтеръ долженъ былъ взглянуть въ посл?днiй разъ на деревяннаго мичмана. Дядя, племянникъ и капитанъ Куттль по?хали въ извозчичьей карет? на пристань, гд? они перес?ли въ лодку съ т?мъ, чтобы приплыть къ какому-то изгибу р?ки, котораго имя было безнадежной тайной для непривычныхъ ушей сухопутнаго челов?ка. Подъ?хавъ къ этому изгибу, гд? уже красовался "Сынъ и Насл?дникъ", совс?мъ погруженный, они были встр?чены разнокалиберной толпой перевозчиковъ, изъ которыхъ одинъ чуть ли не за версту узналъ капитана и перекликался съ нимъ на тысячу ладовъ, звучавшихъ тарабарской грамотой для всякаго профана въ морскомъ д?л?. Это былъ старинный знакомецъ капитана Куттля, грязный циклопъ, шершавый и небритый, но съ такимъ зоркимъ окомъ, которое могло поспорить со вс?ми глазами Аргуса. Съ этимъ зам?чательнымъ мужемъ они вс? трое перебрались на бортъ "Сына и Насл?дника". На корабл? господствовало великое см?шенiе людей въ красныхъ рубахахъ, б?гавшихъ взадъ и впередъ, грязныхъ парусовъ, скомканныхъ на мокрыхъ палубахъ, распущенныхъ веревокъ и канатовъ различнаго сорта, бочекъ, боченковъ, ящиковъ, чемодановъ и всякой живности, умильно взиравшей на негра-повара въ дурацкомъ колпак?, украшеннаго зеленью передъ самыми его глазами и окуреннаго св?жимъ дымомъ.

Капитанъ немедленно отвелъ Вальтера въ уголъ и съ великимъ усилiемъ, отъ котораго даже побагров?ло его лицо, вытащилъ изъ кармана огромные серебряные часы, укр?пившiеся въ своей засад?, какъ втулка въ отверстiи бочки.

– Валли, – сказалъ капитанъ, кр?пко пожимая его руку, – вотъ теб?, дружище, прощальный подарокъ. Ставь ихъ каждое утро получасомъ назадъ, да еще въ полдень поверни стр?лку на пятнадцать минутъ, – и y тебя будутъ часики на славу.

– Что вы, капитанъ Куттль! помилуйте! – вскричалъ Вальтеръ, удерживая капитана, который уб?галъ отъ него прочь. – Возьмите ихъ назадъ, сд?лайте милость. У меня ужъ есть часы.