Домби и сын

– Сердитъ?

– Или сколько ты имъ недоволенъ. Прибери самъ приличное выраженiе. Ты понимаешь мою мысль и знаешь, что я не им?ю нам?ренiя обижать тебя.

– Вс? твои поступки – обида для меня, – возразилъ приказчикъ, бросивъ на него гн?вный взглядъ, за которымъ тотчасъ же посл?довала язвительная улыбка. – Не угодно ли вамъ унести эти бумаги. Я занятъ.

В?жливый тонъ еще сильн?е выражалъ скрытую злость. Младшiй братъ, опустивъ голову, пошелъ изъ комнаты, но на порог? остановился опять.

– Когда Гэррiетъ, – сказалъ онъ, – упрашивала тебя за меня при первомъ обнаруженiи твоего справедливаго негодованiя, когда она покинула тебя, Джемсъ, чтобы сл?довать за своимъ погибшимъ братомъ, y котораго во всемъ св?т? не оставалось никого, кром? ея, она была молода и прекрасна. Если бы ты согласился взглянуть на нее теперь, я почти ув?ренъ, она пробудила бы въ теб? удивленiе и состраданiе.

Приказчикъ опустилъ голову и оскалилъ зубы.

– Въ т? дни, – продолжалъ братъ, – мы оба думали, что она, молодая и прекрасная, выйдетъ замужъ и будетъ счастлива. О, если бы ты зналъ, съ какимъ самоотверженiемъ отказалась она отъ этихъ надеждъ, съ какою твердостью пошла она по избранному пути, никогда не оглядываясь назадъ! Братъ, ты не можешь сказать, что ея имя чуждо для твоего слуха!

– Вотъ какъ! Это зам?чательно. Ты меня изумляешь.

– Могу я продолжать? – кротко спросилъ Джонъ Каркеръ.

– Сд?лай одолженiе, – отв?чалъ братъ съ язвительной улыбкой. – А, впрочемъ, не лучше ли теб? идти своей дорогой?

Джонъ Каркеръ вздохнулъ и тихонько поплелся къ дверямъ. Голосъ брата остановилъ его на порог?.

– Если она, какъ ты говоришь, твердо идетъ по пути, ею избранному, скажи ей, что я съ такою же твердостью иду по своей дорог?. Скажи ей, что р?шенiя мои неизм?нны, и моя грудь, твердая, какъ мраморъ, неспособна оборачиваться назадъ.

– Я ничего ей не скажу. Мы никогда не говоримъ о теб?. Только разъ въ годъ, въ день твоего рожденiя, Гэррiетъ вспоминаетъ твое имя и желаетъ теб? счастья. Больше никогда мы не говоримъ о теб?.

– Въ такомъ случа? потрудись съ этими словами обратиться къ себ? самому, и пусть они будутъ для тебя урокомъ, что я мен?е всего расположенъ толковать съ тобой о предмет?, который до меня не касается. Зам?ть это хорошенько однажды навсегда. Я не знаю никакой Гэррiетъ Каркеръ. Такой женщины н?тъ на св?т?. У тебя есть сестра, и ты можешь любоваться ею, сколько хочешь. У меня не было и н?тъ сестры.

Сказавъ это, м-ръ Каркеръ съ язвительной улыбкой указалъ на двери и отвернулся. По выход? брата онъ взялъ письмо, лежавшее на конторк?, сломалъ печать и съ величайшимъ вниманiемъ принялся за чтенiе.

Письмо было отъ м-ра Домби, изъ Лемингтона. М-ръ Каркеръ, быстро проб?жавшiй вс? другiя бумаги, читалъ теперь съ большой медленностью, останавливаясь на каждой фраз?, взв?шивая каждое слово. М-ръ Домби писалъ, между прочимъ:

"Путешествiе, сверхъ ожиданiя, доставило мн? много наслажденiй, и я не расположенъ назначать срока для своего возвращенiя. Было бы недурно, Каркеръ, если бы вы потрудились сами прi?хать въ Леминтонъ и лично изв?стить меня о ход? нашихъ д?лъ…" Особенно зам?чателенъ былъ постскриптъ: "Забылъ сказать о молодомъ Гэ?. Если "Сынъ и Насл?дникъ" не отправился и стоитъ еще въ докахъ, назначьте въ Барбадосъ другого мальчгiка, a Гэя удержите въ лондонской контор?. Я еще не р?шился, что изъ него сд?лать".

– Какъ это жаль! – сказалъ м-ръ Каркеръ, оскаливая зубы и еще разъ перечитывая постскриптъ. – Летитъ теперь далеко племянникъ дяди Соля, летитъ на вс?хъ парусахъ, какъ выразился мой прiятель капитанъ Куттль. Право, очень жаль!

Онъ положилъ письмо въ конвертъ и постукивалъ имъ по столу, повертывая его на вс? стороны. Было ясно, м-ръ Домби задалъ многосложную работу для его мозга. Въ эту минуту постучался въ дверь разсыльный и, войдя на цыпочкахъ, перегибался на каждомъ шагу, какъ будто низкiе поклоны были наслажденiемъ его жизни. Подойдя къ столу, м-ръ Перчъ съ благогов?нiемъ подалъ своему повелителю н?сколько бумагъ.

– Прикажете сказать, сэръ, что вы заняты? – спросилъ м-ръ Перчъ, потирая руками и склонивъ голову на бокъ, какъ челов?къ, хорошо понимавшiй, какою грубостью было бы держаться прямо въ присутствiи такой знатной особы.

– Кто меня спрашиваетъ?

– Пожалуй, что никто, сэръ, или, то есть, почти все равно, что никто. Приходилъ старикъ Гильсъ, инструментальный мастеръ, съ уплатой долга, да я ужъ сказалъ, что ваша милость ужасно заняты.

– A еще былъ кто-нибудь?

– Н?тъ, сэръ, еще никого не было. Тотъ парнишка, что приходилъ вчера и на прошлой нед?л? почти каждый день, шляется и теперь около дома, да в?дь нельзя же докладывать вашей милости о всякой сволочи. Какой-то бездомный прощалыга, сударь, свиститъ себ? да гоняетъ воробьевъ.

– Вы не знаете, что ему нужно?

– Да говоритъ, сэръ, что y него н?тъ м?ста, ваша милость, говоритъ, не пристроитъ ли его на доки: рыбу, говоритъ, ум?ю ловить; ну да в?дь…

Зд?сь м-ръ Перчъ сомнительно покачалъ головою и кашлянулъ изъподъ руки.

– Кто же онъ такой?

– Бездомный прощалыга, какъ я осм?лился докладывать вашей милости. Шляется безъ куска хл?ба. Да только, видите ли, сэръ, – прибавилъ м-ръ Перчъ, толкнувъ кол?номъ въ дверь, чтобы ув?риться, хорошо ли она заперта – нахалъ этотъ говоритъ, что мать его была кормилицей нашего молодого джентльмена; вотъ онъ и над?ется, что авось, дескать, какъ-нибудь… народъ грубый. Н?тъ, это не по-нашему. М-съ Перчъ выкормила для м-ра Домби д?вочку на славу, a небось, заикался ли я, что вотъ-де жена моя была кормилицей; опред?лите меня въ доки.

М-ръ Каркеръ оскалилъ зубы, какъ акула и, казалось, о чемъ-то размышлялъ.

– Какъ же прикажете, сэръ? – продолжалъ м-ръ Перчъ посл? короткой паузы, – не сказать ли этому сорванцу, что его притянутъ въ судъ, если онъ станетъ надо?дать? Оно бы, пожалуй, я пригрозилъ ему переломать бока, да только наживешь хлопотъ за т?лесный страхъ,[14 - (Bodily fеаг). То есть, м-ръ Перчъ боится, какъ бы обиженный не пожаловался на него въ суд?. Въ такомъ случа?, по англiйскимъ законамъ, ему, какъ обидчику, сл?довало бы явиться въ судъ и дать подписку за денежнымъ поручительствомъ двухъ особъ, что онъ, обидчикъ, не выполнитъ своей угрозы и впередъ клятвенно обязывается на. блюдать общественную тишину, he will be bound to keep the peace. Прим. перев.] a y меня и безъ того голова идетъ кругомъ по поводу теперешняго положенiя моей жены. Судъ – б?довое д?ло. Струхнешь, – и какъ разъ подпишешь присягу.

– Приведите сюда этого сорванца. Я хочу его вид?ть.

Вскор? за дверьми послышался стукъ тяжелыхъ сапогъ и пронзительный голосъ м-ра Перча, который говорилъ: "Тише, тише". Въ комнату, всл?дъ за разсыльнымъ, вошелъ дюжiй парень л?тъ пятнадцати, съ красными круглыми щеками, съ круглымъ и гладкимъ лбомъ, съ круглыми черными глазами, съ круглымъ туловищемъ, и въ довершенiе общей круглоты, им?я круглую шляпу въ рукахъ съ оторванными полями.

По мановенiю м-ра Каркера, Перчъ немедленно удалился, едва усп?въ представить неуклюжаго просителя. Оставшись съ нимъ съ глазу на глазъ, м-ръ Каркеръ, безъ всякихъ предварительныхъ объяснеиiй, схватилъ его за горло и началъ душить безъ милосердiя.

Ошеломленный мальчишка думалъ, что наступилъ его посл?днiй часъ. Вытаращивъ глаза на своего палача съ б?лыми зубами и на конторскiя ст?ны, онъ старался передъ посл?днимъ издыханiемъ разгадать, за что предаютъ его лютой казни. Мало-по-малу онъ опомнился и хриплымъ голосомъ закричалъ:

– Да оставьте же меня! что я вамъ сд?лалъ?

– Тебя оставить, мерзавецъ! Вотъ я теб? дамъ! Я задушу тебя, каналью!

– За что же? Связался съ б?днымъ парнемъ! Я никого не трогалъ. Душить, такъ души равнаго себ?, a не меня! Вотъ нашелъ…

Но слова эти замерли въ притиснутомъ горл?, и озадаченный мальчикъ, потерявъ всякое мужество, залился горькими слезами.

– Что же я вамъ сд?лалъ? – пробормоталъ Котелъ, онъ же и Робъ, онъ же и Точильщикъ, онъ же и Тудль, старшiй сынъ м-съ Ричардсъ.

– Мошенникъ! – вскричалъ м-ръ Каркеръ, медленно высвободивъ жертву изъ когтей и останавливаясь передъ каминомъ въ своей обыкновенной поз?. – Зач?мъ ты слоняешься зд?сь каждый день?

– Я искалъ работы, сэръ, – всхлипывалъ Робъ, вытирая слезы кулакомъ и приставивъ другую руку къ горлу, – y меня не было дурного умысла. Я никогда не приду сюда.

– Ты, лжешь, мерзавецъ, что искалъ работы! Разв? ты не первый бродяга въ ц?ломъ Лондон?? Негодный Каинъ!

На такое обвиненiе гр?шный Тудль на нашелся, что отв?чать. Онъ со страхомъ и трепетомъ смотр?лъ на строгаго джентльмена, какъ будто взоръ м-ра Каркера оц?пенилъ его.

– Разв? ты не воръ? – спросилъ м-ръ Каркеръ, запустивъ руки въ карманы фрака.

– Н?тъ, сэръ, – отв?чалъ Робъ умоляющимъ тономъ.

– Ты воръ, говорю теб?.

– Ей, ей же н?тъ. Провались я сквозь землю, если что-нибудь укралъ. Я только ловилъ птицъ, и больше ничего, сэръ. Птицы п?вчiя, говорятъ, невинная компанiя, a вотъ до чего она доводитъ! – заключилъ молодой Тудль въ св?жемъ припадк? раскаянiя.

Птичья компанiя довела его до оборванной куртки, засаленвiйо нагрудника, до истасканнаго синяго галстуха и до шляпы безъ полей.

– Въ десять м?сяцевъ я не заглянулъ домой и двадцати разъ, какъ началъ тереться около птицъ. Да и какъ показаться дома, когда всякiй указываетъ на меня пальцемъ. Лучше, право, утопиться или наложить на себя руки, – вопилъ отчаянный Котелъ, пачкая глаза грязнымъ рукавомъ.